Автопортрет.Поклонение волхвов. Деталь: ок. 1475. 111 x 134. Галерея Уффици, Флоренция.
Сандро Боттичелли (1445-1510)
"Во времена Лоренцо Медичи Старшего, Великолепного, ставшие поистине золотым веком для всякого одаренного человека, достиг расцвета и Алессандро, между нами именуемый Сандро по прозванию Боттичелло" – так Джорджо Вазари открывает биографию Сандро Боттичелли (1568). Как видно из этих слов, Боттичелли был одной из наиболее ярких фигур благословенной для всех художников эпохи, связанной с именем Лоренцо Великолепного.
Настоящее имя художника – Алессандро Филипепи (для друзей Сандро). Он был младшим из четырех сыновей Мариано Филипепи и его жены Змеральды и родился во Флоренции в 1445 году. По специальности Мариано был кожевником и жил с семьей в квартале Санта Мария Новелла на виа Нуова, где снимал квартиру в доме, принадлежащем Ручеллаи. У него была своя мастерская неподалеку от моста Санта Тринита ин Ольтрарно, дело приносило весьма скромный доход, и старый Филипепи мечтал поскорее пристроить сыновей и иметь, наконец, возможность оставить трудоемкое ремесло.
Первые упоминания об Алессандро, как и о других флорентийских художниках, мы находим в так называемом "portate al Catasto", то есть кадастре, куда вносились заявления о доходах для обложения налогом которые в соответствии с постановлением Республики от 1427 года обязан был делать глава каждой флорентийской семьи. Так в 1458 году Мариано Филипепи указал что у него четыре сына Джованни, Антонио, Симоне и тринадцатилетний Сандро и добавил, что Сандро "учится читать, мальчик он болезненный".
До сих пор вызывает сомнение происхождение прозвища Сандро – "Боттичелли": возможно, оно образовано от клички старшего брата, который, желая помочь стареющему отцу, судя по всему, много занимался воспитанием младшего ребенка; а может быть, прозвище возникло по созвучию с ремеслом второго брата, Антонио. Впрочем, как бы мы ни толковали приведенный документ, ювелирное искусство сыграло немаловажную роль в становлении молодого Боттичелли, ибо именно в это русло направлял его все тот же брат Антонио. К ювелиру ("некоему Боттичелло", как пишет Вазари, человеку, личность которого по сей день не установлена), отправил Алессандро отец, устав от его "экстравагантного ума", одаренного и способного к учению, но беспокойного и до сих пор не нашедшего истинного призвания; возможно, Мариано хотел, чтобы младший сын пошел по стопам Антонио, работавшего ювелиром по меньшей мере с 1457 года, что положило бы начало не большому, но надежному семейному предприятию.
По словам Вазари, между ювелирами и живописцами в то время существовала столь тесная связь, что поступить в мастерскую одних означало получить прямой доступ к ремеслу других, и Сандро, изрядно поднаторевший в рисунке – искусстве необходимом для точного и уверенного "чернения", вскоре увлекся живописью и решил посвятить себя ей, не забывая при этом ценнейших уроков ювелирного искусства, в частности четкости в начертании контурных линий и умелого применения золота, в дальнейшем часто использовавшегося художником как примесь к краскам или в чистом виде для фона.
Около 1464 года Сандро поступил в мастерскую Фра Филиппо Липпи из обители Кармине, превосходнейшему тогдашнему живописцу, которую покинул в 1467 году в возрасте двадцати двух лет.
Отдавшись целиком живописи, он стал последователем своего учителя и подражал ему так, что Фра Филиппо его полюбил и своим обучением вскоре поднял его до такой степени, о которой никто не мог бы и подумать.
Мастерская Липпи находилась тогда в Прато, где мастер работал до 1466 года над фресками собора (впрочем, достоверно выявить в этих росписях руку знаменитого ученика так и не удалось). В 1465 году Филиппе написал "Мадонну с Младенцем и ангелами", ныне хранящуюся в Уффици; она стала непререкаемым образцом по композиции и стилю для некоторых ранних работ Боттичелли, а именно, "Мадонны с Младенцем и ангелом" (галерея Воспитательного дома, Флоренция) и "Мадонны на лоджии" (Уффици). Уже ранние работы Сандро отличает особая, почти неуловимая атмосфера духовности, своеобразной поэтической овеянности образов.
Юношеская "Мадонна с Младенцем и ангелом" (1465-1467, Флоренция, Галерея Воспитательного дома), была выполнена Боттичелли вскоре после картины Филиппо Липпи на аналогичный сюжет ("Мадонна с Младенцем", 1465, Флоренция, Уффици) Нетрудно заметить, как точно Боттичелли воспроизводит композицию "Мадонны" учителя Фра Филиппа. Фра Филипп – "мастер исключительнейший и редкостный талант" (Вазари) – был монахом-кармелитом, а от его романа с монахиней монастыря Прато Лукрецией Бути родился на свет Филиппино Липпи, ставший впоследствии учеником Боттичелли.
В 1467 году Фра Филиппо отправился в Сполето, где вскоре и умер, а Боттичелли, по-прежнему желая утолить свою жажду знаний, стал искать среди высших художественных достижений эпохи иной источник. Какое-то время он посещал мастерскую Андреа Верроккио, многогранного мастера, скульптора, живописца и ювелира, возглавлявшего бригаду разносторонне одаренных начинающих художников; здесь в ту пору царила атмосфера "передового" творческого поиска, не случайно именно у Верроккио учился молодой Леонардо. Из плодотворного общения в этих кругах родились такие картины, как "Мадонна в розарии" (ок. 1470, Флоренция, Уффици) и "Мадонна с Младенцем и двумя ангелами" (1468-1469, Неаполь, музей Каподимонте), где найден оптимальный синтез уроков Липпи и Верроккио. Возможно, эти произведения были первыми плодами самостоятельной деятельности Боттичелли.
К периоду с 1467 по 1470 год – относится первый известный нам запрестольный образ Сандро, так называемый "Алтарь Сант-Амброджо" (ныне в Уффици), найденный в безымянной флорентийской церкви, но в действительности имевший иное предназначение: возможно, он был выполнен для главного алтаря церкви Сан Франческо в Монтеварки – эту гипотезу помимо всего прочего подтверждает присутствие святого Франциска слева от Богоматери. Кроме того, на картине помимо Магдалины, Иоанна Крестителя и святой Екатерины Александрийской изображены коленопреклоненные Козьма и Дамиан – святые мученики, считавшиеся покровителями дома Медичи и часто изображавшиеся на картинах, заказанных самими Медичи или кем-нибудь из их окружения.
Уже в 1970 году Сандро открыл собственную мастерскую и где-то между 18 июля и 8 августа 1470 года закончил произведение, принесшее ему широкое общественное признание. Картина с изображением аллегории Силы предназначалась для Торгового суда – одного из важнейших городских учреждений, занимавшегося рассмотрением правонарушений экономического характера.
Боттичеллиевская картина должна была войти в цикл "Добродетелей", предназначенных для украшения судейских кресел в Зале заседаний, располагавшемся на площади Синьории. Строго говоря, весь цикл был заказан в 1469 году Пьеро дель Поллайоло, а среди претендентов на столь престижный заказ был даже Верроккио. Боттичелли удалось получить заказ скорее всего из-за какой-то задержки с выполнением его у Поллайоло и, конечно же, благодаря поддержке влиятельного политика Томмазо Содерини. Таким образом, Боттичелли представился случай еще больше приблизиться к связанным с Медичи флорентийским кругам, куда еще раньше его уже, вероятно, ввел Верроккио.
В 1472 году он записался в гильдию Святого Луки (объединение художников). Это дает ему возможность на законном основании вести образ жизни независимого художника, открыть мастерскую и окружить себя помощниками, дабы было на кого положиться в случае, если ему станут заказывать не только картины на дереве или фрески, но также рисунки и модели для "штандартов и других тканей" (Вазари), инкрустаций, витражей и мозаик, а также книжных иллюстраций и гравюр. Одним из официальных учеников Боттичелли первого года его членства в объединении художников был Филиппино Липпи, сын бывшего учителя мастера.
Заказы Боттичелли получал главным образом во Флоренции, одна из самых замечательных его картин "Святой Себастьян" (Берлин, Государственные музеи) выполнена для старейшей церкви города Санта Мария Маджоре. 20 января 1474 года по случаю праздника святого Себастьяна Маджоре картина была торжественно помещена на одной из колонн церкви Санта Мария. Это первое документально подтвержденное религиозное произведение художника, отныне прочно утвердившееся в художественной панораме Флоренции.
В том же 1474 году, когда было завершено это произведение, художника пригласили работать в другой город. Пизанцы попросили его написать фрески в цикле росписей Кампосанто, а в качестве пробы его мастерства заказали ему алтарный образ "Смерть Марии", который не был закончен Боттичелли, так же как не были выполнены им и сами фрески.
Именно в этот период установился тесный контакт между живописцем и членами семьи Медичи, признанными правителями Флоренции. Для брата Лоренцо Медичи, Джулиано, он расписал знамя для знаменитого турнира 1475 года на Пьяцца Санта Кроче. Незадолго до гибели младшего Медичи или же сразу после нее Боттичелли, возможно с помощью учеников, написал несколько портретов Джулиано (Вашингтон, Национальная галерея искусств; Берлин, Государственные музеи; Милан, собрание Креспи), которые вместе с памятной медалью, отчеканенной Бертольдо по воле Великолепного (Флоренция, музей Барджелло), на века сохранили черты погибшего. Джулиано был убит в 1478 году во время заговора семьи Пацци против Медичи, направляемого папой Сикстом IV. Фигуры заговорщиков, как повешенных, так и еще скрывающихся от правосудия, Сандро написал на фасаде Палаццо делла Синьория со стороны Порта деи Догана (ворот Таможни). Кстати, аналогичное поручение в 1440 году было дано Андреа дель Кастаньо, который должен был представить членов семьи Альбицци, устроивших заговор против Медичи, а после его поражения приговоренных навеки остаться обесславленными на стенах Палаццо дель Подеста.
Произведение, отражающее непосредственные связи между живописцем и семьей Медичи, "Поклонение волхвов" (ныне в галерее Уффици) было заказано между 1475 и 1478 годами Джованни (или Гаспаре) да Дзаноби Лами – банкиром, близким к семье Медичи, и предназначалось для его фамильного алтаря в церкви Санта Мария Новелла. Для многих исследователей особая привлекательность этой картины заключается в том, что здесь можно отыскать изображение целого ряда исторических лиц. Однако это качество не должно отвлекать внимание от ее замечательного композиционного построения, свидетельствующего о достигнутом к тому времени художником высоком уровне мастерства.
В промежутке между 1475 и 1482 годами, с усилением психологической выразительности, реализм изображения достигает своего максимального развития.
Пути этого развития отчетливо прослеживаются при сравнении двух картин на тему "Поклонение волхвов", одна из которых (от 1477 года) находится в Уффици во Флоренции, а другая (от 1481-1482 года) – в Национальной галерее в Вашингтоне. В первой очевидно стремление к реализму; оно сказывается не только в обилии портретов современников Боттичелли – при всем их великолепии они участвуют в изображаемой сцене весьма относительно, лишь в качестве побочных мотивов, – но и в том, что композиция строится больше в глубину, нежели на плоскости: в расположении фигур чувствуется известная искусственное, особенно в сцене справа. Выполнение каждого образа являет собою чудо изящества и благородства, но все в целом слишком ограничено и сжато в пространстве; отсутствует физическое движение, а вместе с ним и духовный порыв.
Во второй картине, возможно, тоже есть портреты – но кто знает это? Здесь нет статистов: каждый персонаж, как и в первой картине, исполненный красоты и благородства, по-своему поклоняется Иисусу. По-прежнему пространство дано в глубину, но на этот раз оно не замкнуто, открываясь в сторону неба, причем частичное наложение фигур друг на друга компенсируется их распределением на плоскости. Единство восприятия достигается расположением фигур, подобно тому как единство настроения реализуется в идее поклонения. Теперь уже можно уяснить себе, что такое "композиция детали". Это – известное расположение фигур, на плоскости то сближаемых, то, наоборот, раздвигаемых так, что его ритм связан не с совокупностью, а с последовательностью, не с массой, а с линией.
Две самые знаменитые картины Боттичелли, так называемая "Примавера" ("Весна") и "Рождение Венеры" заказаны Медичи и воплощают в себе культурную атмосферу, возникшую в медическом кругу. Историки искусства единодушно датируют эти работы 1477-1478 годами. Картины написаны для Джованни и Лоренцо ди Пьерфранческо – сыновей брата Пьеро "Подагрика". Позднее, после смерти Лоренцо Великолепного, эта ветвь семьи Медичи находилась в оппозиции к власти его сына Пьеро, за что и снискала себе прозвище "dei Popolani" (Пополанской). Лоренцо ди Пьерфранческо был учеником Марсилио Фичино. Для своей виллы в Кастелло он заказал художнику фрески, для нее же предназначались и эти две картины. Неоплатонический контекст существенен для понимания их смысла. Крупнейший представитель флорентийской философии XV века, Марсилио Фичино следовал Платону, переработав при этом платонизм и мистические идеи поздней античности и приведя их в согласие с христианским учением. В искусствоведческих исследованиях содержание названных картин интерпретируется различным образом, в том числе оно связывается с классической поэзией, в частности, со строками Горация и Овидия. Но наряду с этим в замысле боттичеллевских композиций должны были отразиться идеи Фичино, нашедшие свое поэтическое воплощение у Полициано.
Присутствие Венеры символизирует здесь не чувственную любовь в ее языческом понимании, но выступает гуманистическим идеалом любви духовной, "того сознательного или полуосознанного устремления души ввысь, которое очищает все в своем движении" (Шастель). Следовательно, образы Весны носят космологически-духовный характер. Оплодотворяющий Зефир соединяется с Флорой, порождая Примаверу, Весну – символ живительных сил Природы. Венера в центре композиции (над ней Амур с завязанными глазами) – отождествляется с Humanitas – комплексом духовных свойств человека, проявления которых олицетворяют три Грации; устремивший взгляд вверх Меркурий рассеивает своим кадуцеем облака.
В боттичеллевской трактовке миф обретает особую выразительность, идиллическая сцена возникает на фоне густо сплетенных ветвями апельсиновых деревьев, следующих единому гармоническому ритму, который создается линейными очертаниями драпировок, фигур, движением танца, постепенно затихая в созерцательном жесте Меркурия. Фигуры отчетливо вырисовываются на фоне темной листвы, напоминая шпалеру.
Лейтмотивом творчества Боттичелли становится идея Humanitas (совокупность духовных свойств человека, олицетворенная чаще всего в образе Венеры или иногда Паллады-Минервы), или же идея высшей, идеальной красоты, заключающей в себе весь интеллектуальный и духовный потенциал человека – то есть красоты внешней, являющей собой зеркало внутренней красоты и часть универсальной гармонии, микрокосм в макрокосме.
По своему замыслу "Рождение Венеры", близко "Весне"; в нем трактуется предшествующее по смыслу положение неоплатонического мифа: акт воплощения Humanitas Природой. Соединяясь с материей, животворный дух вдыхает в нее жизнь, и Ора (Время года), символизирующая исторический момент совершенствования человечества, протягивает богине плащ "скромности", даруя ей щедрость в наделении людей своими добродетелями. Кажется, подобная картина отражена в строках поэмы Полициано "Стансы к турниру". "Девушка божественной красоты / Колышется, стоя на раковине, / Влекомой к берегу сладострастными Зефирами / И Небеса любуются этим [зрелищем]". Нежные тона рассвета используются художником скорее в карнации фигур, чем в трактовке окружающей их пространственной среды, они приданы также легким одеяниям, оживленным тончайшим узором из васильков и маргариток. Оптимизм гуманистического мифа органично сочетается здесь со светлой меланхолией, характерной для искусства Боттичелли. Но вслед за созданием этих картин противоречия, постепенно углубляющиеся в культуре и изобразительном искусстве Ренессанса, коснулись и художника. Первые признаки этого становятся заметны в его творчестве в начале 1480-х годов.
Судя по количеству его учеников и помощников, зарегистрированных в кадастре, в 1480 году мастерская Боттичелли пользовалась широким признанием. В этом году он написал "Святого Августина" на алтарной преграде в церкви Оньисанти (Всех Святых) для Веспуччи, одной из самых знаменитых семей города, близкой Медичи. Оба святых стали особо почитаемыми в XV веке из-за распространения большого числа апокрифических текстов. Боттичелли немало потрудился, стараясь превзойти всех живописцев своего времени, но в особенности Доменико Гирландайо, выполнившего с другой стороны образ св. Иеронима. Работа эта получилась достойной наивысшей похвалы, ибо на лице этого святого он выразил ту глубину, остроту и тонкость мысли, которая свойственна лицам, исполненным премудрости.
Недалеко от дома Боттичелли находилась больница Сан Мартино делла Скала, где в 1481 году художник написал на стене лоджии фреску "Благовещение" (Флоренция, Уффици). Так как в больницу поступали прежде всего зараженные чумой, роспись, вероятно, была заказана Боттичелли по случаю окончания поразившей город эпидемии.
Благодаря политике Лоренцо Медичи, стремившегося к примирению с папой и расширению культурных связей Флоренции, Боттичелли вместе с Козимо Росселли, Доменико Гирландайо и Пьетро Перуджино 27 октября 1480 года направился в Рим расписывать стены новой "великой капеллы" Ватикана, только что возведенной по приказу папы Сикста IV и потому получившей название Сикстинской.
Сикст распорядился поставить Боттичелли во главе всей работы, а современники оценили фрески мастера выше работ прочих художников.
Боттичелли принадлежат по крайней мере одиннадцать фигур римских пап из верхнего ряда росписей, а также три сцены основного цикла, воспроизводящего расположенные друг против друга эпизоды из жизни Моисея и Христа: "Юность Моисея", "Искушения Христа" (напротив) и "Наказание восставших Левитов". Библейские сцены изображены на фоне роскошных пейзажей, где то и дело возникают силуэты строений Древнего Рима (например, Арка Константина в последнем эпизоде), а также настойчиво повторяются детали, означающие дань уважения к заказчику – папе Сиксту IV из рода делла Ровере: его геральдический символ – дуб и сочетание желтого с голубым – цветов герба делла Ровере, использованное в одеянии Аарона в последней картине.
Осенью 1482 года, когда готовые фрески заняли свое место в капелле рядом с открывающими цикл работами Синьорелли и Бартоломео делла Гатта, Боттичелли вместе с остальными вернулся во Флоренцию, где вскоре пережил утрату отца. Мариано Филипепи скончался 20 февраля и похоронен на кладбище Оньисанти.
В годы наибольшей творческой продуктивности Боттичелли был довольно тесно связан с "двором" Лоренцо Медичи, и многие из наиболее известных произведений художника 70-80-х годов написаны им по заказу членов этого семейства; другие были навеяны стихами Полициано или обнаруживают влияние литературных споров ученых-гуманистов, друзей Лоренцо Великолепного (1449-1492), которых он собрал при своем дворе. Образованнейший человек, трезвый и жестокий политик, Лоренцо был поэтом, философом, уверовавшим в природу, как в Бога. Крупнейший меценат своего времени, он превратил свой двор в центр художественной культуры Возрождения.
5 октября 1482 года Синьория поручила Сандро наряду с такими опытными живописцами, как Гирландайо, Перуджино и Пьеро Поллайоло, исполнить фрески в Зале Лилий в Палаццо деи Приори (теперь носит название Палаццо Веккио). Однако Сандро в этой работе участия не принял и в следующем году вместе с учениками на четырех досках написал для украшения свадебного ларя историю Настаджо дельи Онести по одной из новелл "Декамерона" Боккаччо. В том же 1483 году Лоренцо Великолепный заказал Боттичелли, Перуджино, Филиппино Липпи и Доменико Гирландайо цикл настенных росписей на своей вилле в Спедалетто около Вольтерры. Еще одним общественным заказом – художник получил его в 1487 году от представителей налогового ведомства (Magistratura dei Massai di Camera) – было тондо, выполненное для Зала аудиенций в Палаццо делла Синьория. Исследователи идентифицируют его с картиной "Мадонна с гранатом".
Картина "Паллада и Кентавр" (около 1488) была написана для Джованни Пьерфранческо Медичи и находилась на вилле Кастелло вместе с "Весной" и "Рождением Венеры".
Вместо Афины Паллады (Минервы) воительницы, которую со времен далекой античности было принято изображать со шлемом, панцирем и щитом, с головой Медузы Горгоны, Боттичелли изобразил "Минерву-пацифику", атрибуты которой – копье (у Боттичелли алебарда) и ветка сливы (в картине – оливковые ветви и венок) – символизируют добродетель. Изображая кентавра, художник пользовался конкретным античным прообразом – фигурой саркофага, хранящегося ныне в Ватиканском музее. Вместе с тем картину глубочайшим образом отличает от античных памятников то, что художник изобразил не физическую схватку Минервы и кентавра – "кентавромахию", но "психомахию". Существует целый ряд аллегорических толкований этого произведения. В нем видели победу Лоренцо Великолепного над Неаполем, победу Медичи над Пацци, соединение страстей и мудрости у Лоренцо. Имеется и более широкое его толкование как победы мудрости над страстями, что обсуждалось в кружке Медичи. Предлагалось и понимание картины как вообще победы сил мира над силами разрушения. В таком случае ее содержание близко содержанию картины "Венера и Марс".
Венера становится главным действующим лицом в картине "Венера и Марс" (Лондон, Национальная галерея), по-видимому предназначавшейся для украшения дома Веспуччи, так как в правом верхнем углу изображено осиное гнездо – геральдический символ рода. Сандро долго был связан с семьей Веспуччи: для украшения комнаты Джованни в доме на улице Серви, купленном в 1498 году его отцом Гвидантонио, он написал еще много "живейших и прекраснейших картин" (Вазари). Картины "История Виргинии" (Бергамо, Академия Каррара) и "История Лукреции" (Бостон, музей Изабеллы Стюарт Гарднер) были, вероятно, заказаны по случаю женитьбы Джованни на Намичине ди Бенедетто Нерли, состоявшейся в 1500 году. Имеются также сведения о росписях Боттичелли в капелле Джорджо Веспуччи церкви Оньисанти, но до нас они не дошли..
Портреты Боттичелли, как уже отмечалось, стоят, в общем, ниже образов, входящих в его композиции. Это объясняется, вероятно, тем, что для воображения художника с его постоянной потребностью в совершенном ритме было необходимо движение, чего не мог дать погрудный портрет, обычный в ХV веке. Не следует забывать также о возвышенном характере реализма Боттичелли. Во всяком случае, образы его "Симонетты" не стоят Граций "Весны". Что же касается его мужских портретов, то к шедеврам художника можно отнести лишь "Лоренцано" за его поражающую жизненность, а также портрет молодого человека (Лондонская национальная галерея), где с исключительной экспрессией передано выражение любви.
По возвращении из Рима Боттичелли написал ряд больших картин религиозного содержания и среди них несколько тондо, где тонкость чувств художника смогла полностью проявиться в распределении форм на плоскости. Тондо предназначались для украшения апартаментов флорентийской знати или для коллекций произведений искусства. Первое известное нам тондо, датируемое семидесятыми годами, – это "Поклонение волхвов" (Лондон, Национальная галерея), возможно служившее крышкой стола в доме Пуччи. Начиная с этой еще незрелой работы, где искажение перспективы выглядит оправданным, если картину расположить горизонтально, Боттичелли демонстрирует "софистический", трезвый и беспокойный подход, описанный Вазари: круглая форма дает художнику возможность проводить оптические эксперименты. Примеры тому – "Мадонна Магнификат" и "Мадонна с гранатом" (обе в Уффици). Первая, 1485 года, благодаря особому изгибу кривых линий и общему круговому ритму производит впечатление картины, написанной на выпуклой поверхности; во второй же, созданной в 1487 году для Зала заседаний суда палаццо Синьории, использован обратный прием, создающий эффект поверхности вогнутой.
Среди больших религиозных композиций несомненным шедевром является "Алтарь св.Варнавы", написанный тотчас же по возвращении из Рима. Благодаря силе исполнения некоторые образы этой композиции выглядят поистине великолепными. Таковы св.Екатерина – образ, полный затаенной страсти и потому гораздо более живой, чем образ Венеры; св.Варнава – ангел с лицом мученика и особенно Иоанн Креститель – одно из наиболее глубоких и наиболее человечных изображений в искусстве всех времен.
Большое произведение Боттичелли "Венчание Богоматери" (1490) проникнуто уже иным духом. Если в 1484-1489 годах Боттичелли, кажется, доволен самим собой и безмятежно переживает период славы и мастерства, то "Венчание" свидетельствует уже о смятении чувств, о новых тревогах и надеждах. В изображении ангелов много взволнованности, клятвенный жест св.Иеронима дышит уверенностью и достоинством. В то же время здесь ощущается некоторый отход от "совершенства пропорций" (возможно, как раз поэтому это произведение и не имело большого успеха), нарастает напряженность, относящаяся, впрочем, исключительно к внутреннему миру персонажей и потому не лишенная величия, усиливается резкость цвета, становящегося все более независимым от светотени.
Стремление к большей глубине и драматизму, все значение которого смог оценить лишь Адольфо Вентури, явственно проявляется и в других произведениях Боттичелли. Одно из них – "Покинутая". Его сюжет, несомненно, взят из Библии: Фамарь, изгнанная Аммоном. Но этот единичный исторический факт в его художественном воплощении приобретает вечное и общечеловеческое звучание: тут и ощущение слабости женщины, и сострадание к ее одиночеству и подавляемому отчаянию, и глухая преграда в виде закрытых ворот и толстой стены, напоминающей стены средневекового замка.
В 1493 году, когда вся Флоренция была потрясена смертью Лоренцо Великолепного, в личной жизни Боттичелли произошли важные события: умер и был похоронен рядом с отцом на кладбище Оньисанти брат Джованни, а из Неаполя приехал другой брат, Симоне, вместе с которым художник приобрел "господский дом" в местечке Сан Сеполькро а Беллозгуардо.
Во Флоренции в то время гремели пламенные, революционные проповеди фра Джироламо Савонаролы. И пока на городских площадях сжигали "суету" (драгоценную утварь, роскошные одеяния и произведения искусства на сюжеты языческой мифологии), воспламенялись сердца флорентийцев и разгоралась революция, скорее духовная, чем социальная, поразившая в первую очередь те самые чувствительные, искушенные умы, что были творцами элитарного интеллектуализма времен Лоренцо. Переоценка ценностей, спад интереса к умозрительным иллюзорным построениям, искренняя потребность в обновлении, стремление опять обрести прочные, истинные моральные и духовные устои были признаками глубокого внутреннего разлада, переживаемого многими флорентийцами (в том числе и Боттичелли) уже в последние годы жизни Великолепного и достигшего апогея 9 ноября 1494 года – в праздник Спасителя и день изгнания Медичи.
Боттичелли, живший под одной крышей с братом Симоне, убежденным "пьяньони" (букв. "плакса" – так называли последователей Савонаролы), испытал сильное влияние фра Джироламо, что не могло не оставить глубокого следа в его живописи. Об этом красноречиво свидетельствуют два алтарных образа "Оплакивание Христа" из мюнхенской Старой пинакотеки и миланского музея Польди Пеццоли. Картины датируются примерно 1495 годом и находились соответственно в церкви Сан Паолино и Санта Мария Маджоре.
В "Хронике" Симоне Филипепи сохранилось краткое упоминание о том, что Сандро взволновала участь Савонаролы, однако какие либо документальные свидетельства его приверженности учению доминиканского монаха отсутствуют. И все же тематическую связь с его проповедями можно обнаружить в поздних произведениях мастера, таких как "Мистическое Рождество" или "Распятие". Личность Савонаролы занимавшая столь значительное место в культурных и политических событиях конца XV века, должна была обладать притягательностью и для Сандро. Действительно, как без учета глубокого духовного влияния доминиканца объяснить резкое изменение в творчестве Боттичелли с 1490-х годов до его смерти в 1510 году?
Проявившаяся уже в ранних произведениях мастера склонность к созерцательности, позволившая ему про никнуть в неоплатонические идеи и дать их тонкое изобразительное истолкование, делала его равно открытым и к восприятию духа проповедей Савонаролы. Собственно, в этом плане – одновременно культурном и психологическом следует рассматривать сочувствие Боттичелли программе доминиканского реформатора, вовсе не обязательно сопряженное с непосредственным участием в его движении либо в политических делах Республики, установленной после изгнания Медичи.
Усиление нравственного и религиозного настроения в последних произведениях Боттичелли очевидно. Оно ощутимо и в личной драме Боттичелли, который, подобно Савонароле, ощущал присутствие дьявола в годы правления Александра Борджиа. Но, с другой стороны, к вопросам нравственности и религии Боттичелли относился серьезно, что проявилось уже тогда, когда безыскусный и традиционный мотив Липпи обрел у него мистическую созерцательность "Мадонны Евхаристии".
В "Распятии" из художественного собрания Фогга изображение мистических мук Магдалины, обнимающей в отчаянии основание креста, являет собой один из самых высоких образцов искусства. В глубине видна Флоренция; не исключено, что образ ангела символизирует наказание Флоренции, пославшей на костер Савонаролу.
Уже с юношеских лет, если не с рождения, Сандро несет в себе высокое стремление к красоте, чувство глубокого сострадания. Стремление к красоте определило возвышенный характер его реализма; сострадание придало физической красоте одухотворенность и человечность. Вначале изящество, порыв, уверенность, мечты: "Юдифь", "Мадонна Евхаристии", два варианта "Поклонения волхвов", "Весна", "Св. Августин", фрески Сикстинской капеллы, "Алтарь св.Варнавы". Затем период безмятежной полноты чувств: "Марс и Венера", "Рождение Венеры", "Паллада и Кентавр", "Мадонна со св.Иоанном Крестителем и св.Иоанном Евангелистом". Однако за внешним совершенством этих произведений личность Боттичелли ощутима уже далеко не так, как прежде. Рядом с угрожающей ему опасностью, направленной на достижение чисто внешнего совершенства, художник чувствует другую опасность, которая угрожает уже всему человечеству, – опасность погубить душу. И Боттичелли вновь переживает творческие муки, теперь уже как певец нравственной красоты: "Покинутая", "Благовещение", "Венчание Богоматери", "Аллегория клеветы". После смерти Савонаролы Боттичелли впадает в отчаяние. Пытаясь понять свои чувства, он переходит от умиления в "Рождестве" к душераздирающим мотивам "Распятия" и "Сцен из жизни св.Зиновия". Так завершается этот путь – от идиллических грез чувствительного юноши к страстной проповеди пророка.
Чувства художника не утрачивают остроты, но становятся крайне чуткими к вопросам совести и морали. И эти его чувства еще более обостряются под влиянием драматического зрелища продажности и испорченности, против которых вскоре направит свои удары Реформация.
Боттичелли умер в 1510 году, одинокий, забытый, по словам Вазари. Возможно, одиночество было необходимо для духовной жизни художника и что в нем именно и заключалось его спасение.
Как никакой другой живописец XV века Боттичелли был наделен способностью к тончайшему поэтическому осмыслению жизни. Он впервые сумел передать едва уловимые нюансы человеческих переживаний. Радостное возбуждение сменяется в его картинах меланхолической мечтательностью, порывы веселья – щемящей тоской, спокойная созерцательность – неудержимой страстностью.
Беспокойное, эмоционально утонченное и субъективное, но вместе с тем бесконечно человеческое, искусство Боттичелли было одним из самых своеобразных проявлений ренессансного гуманизма. Рационалистический духовный мир людей Возрождения Боттичелли обновил и обогатил своими поэтическими образами.
