Рабиндранат Тагор (Тхакур, Робиндронатх) (1861-1941) - индийский писатель и общественный деятель, поэт, музыкант, художник. Лауреат Нобелевской премии 1913 по литературе. Писал на бенгальском языке.

Родился в Калькутте 6 мая 1861 в известной и состоятельной семье брахмана, где был четырнадцатым ребенком. Его отец часто совершал паломничества по святым местам Индии. Мать умерла, когда сыну было 14 лет. В детстве вел замкнутый образ жизни, много читал, с восьми лет писал стихи. Сначала получил домашнее образование, затем учился в частных школах, в том числе в Восточной семинарии Калькутты, педагогическом училище и Бенгальской академии, где изучал бенгальскую историю и культуру. Во время путешествия с отцом по северу Индии в 1873 сильнейшее впечатление на него произвели красота этого края, богатство многовекового культурного наследия индийского народа.

С 1875 начал печататься - писал на бенгальском языке. В 1878 была опубликована эпическая поэма Тагора "История поэта" - его первое крупное произведение.

В 1878-1880 жил в Англии, изучал право в Университетском колледже Лондона, занимался музыкой и литературой. Так и не получив диплом, возвратился в Калькутту. Здесь пробует себя в музыке - в музыкальной драме "Гений Вальмики" (1881) индийские национальные мелодии сочетаются с ирландскими народными напевами.

В 1883 женится на Мриналини Деви, впоследствии у них родились два сына и три дочери.

Выходят поэтические сборники Тагора "Вечерние песни" (1882), "Утренние песни" (1883), "Картины и песни" (1884), "Диезы и бемоли" (1886), драма "Возмездие природы" (1884). Ранние произведения пронизаны пантеистическими мотивами и жизнеутверждающими настроениями. В исторических романах "Берег Бибхи" (1883) и "Раджа-мудрец" (1885) осуждается тирания. В 1884-1911 секретарь религиозно-реформаторского общества "Брахмо Самадж", выступавшего против кастовых пережитков и жертвоприношений.

С 1891 Тагор - управляющий родовым поместьем отца в Шилайдехо в Восточной Бенгалии. Он ближе знакомится с образом жизни простого народа, чьи представители все чаще становятся героями его произведений. К этому времени относятся лучшие рассказы Тагора и поэтические циклы. В сборниках 1893-1900 "Маноши" (1890), "Золотая ладья" (1894), "Сбор урожая" (1896), "Крупинки" (1899) воспеваются сельские пейзажи и народные обычаи. Образ Золотой ладьи - символа человеческой жизни в потоке времени - встречается и в последующих произведениях Тагора. Приподнятый романтический стиль ранних сочинений постепенно меняется на более спокойный. На фоне картин колониальной жизни появляется образ борца с несправедливостью - "Свет и тени" (1894).

Пишет цикл философских драм, открывающихся пьесой "Раджа и рани" (1889). Редактирует литературно-общественный журнал "Шадхода", где печаталось большинство его произведений. Эволюция идейно-эстетических воззрений приводит Тагора к гуманистической концепции "джибандебота" - "божества жизни", восходящей к Упанишадам и идеалам средневековых поэтов-вишнуитов.

В 1901 переехал в семейное поместье Шантинекитон под Калькуттой, где вместе с пятью учителями открыл школу. Для этого его жене пришлось продать часть украшений, а ему самому - авторское право на издание своих произведений. Сочетает преподавание с занятиями литературой. Пишет не только стихи - сборник "Мгновения" (1900), но и романы "Песчинка" (1902), "Крушение" (1905), повесть "Разрушенное гнездо" (1903), книги по истории Индии, учебники и статьи по вопросам педагогики. В его произведениях звучит тема борьбы с тиранией, он разбирает конфликты между феодальной семейной моралью и демократическими тенденциями.

В начале 1900-х в связи со смертью близких - жены, дочери, сына, отца - им были написаны пронизанные скорбью поэтические сборники "Память" (1902), "Дитя" (1903), "Паром" (1906).

После раздела Бенгалии в 1905 в стране начинается подъем национально-освободительного движения. Тагор становится одним из его лидеров, издает общественно-политический журнал "Бхандар", пишет патриотические песни. Когда движение выходит за рамки ненасильственных действий, обращается к просветительской деятельности. Этот период отражен в романе "Гора" (1907-1910) - в нем Тагор призывает к единству всех индийцев независимо от религиозной и кастовой принадлежности. В драме "Возмездие" (1909) предвосхищает движение несотрудничества с колониальными властями. Сатирическая пьеса "Крепость консерватизма" (1911) бичует конформизм общества, пропитанного застывшими индуистскими традициями.

Провожая на учебу старшего сына в сельскохозяйственный колледж Иллинойского университета США, Тагор останавливался в Лондоне, где показал свои стихи в собственном переводе с бенгали на английский живописцу и литератору Уильяму Ротенстайну, с которым познакомился годом раньше в Индии. В 1912 при содействии Ротенстайна в Индийском обществе (India Society) вышел сборник "Жертвенные песни" (Гитанджали) с предисловием Йитса, а в 1913 - сборник новелл на английском "Страждущие камни". Так творчество Тагора стало известно в Англии и США. В 1912-1913 посетил Великобританию и США, выступал с лекциями по индийской философии и культуре.

В 1913 ему - писателю, "сближающему мир Востока и Запада", - была присуждена Нобелевская премия за "глубоко прочувствованные, оригинальные и прекрасные стихи, в которых с исключительным мастерством выразилось его поэтическое мышление". Денежную премию Тагор пожертвовал своей школе Вишва-Бхарати, задуманной им как центр изучения индийской культуры, который стал после Первой мировой войны университетом с бесплатным обучением.

Впечатления от поездки на Запад и события Первой мировой войны отразились в поэтическом цикле "Полет журавлей" (1914-1916), в котором звучит тревога за судьбы человечества. В романе "Дом и мир" (1915-1916) показаны расхождения между либеральным крылом руководства народно-освободительного движения и крестьянством, попытки использования движения для разжигания шовинизма и религиозно-общинного фанатизма.

Начиная с 1920-х, в течение следующих 30 лет совершал поездки в Европу, США, Южную Америку, на Ближний Восток. Итоги Первой мировой войны, собственные впечатления от послевоенной Европы отразились в публицистических произведениях. В книге "Национализм" (переведена на русский в 1922) он предупреждает о милитаристской сущности шовинизма на Западе и Востоке. Полны раздумий над социальными проблемами лирический сборник "Восточный напев" (1925), аллегорические драмы "Освобожденный поток" (1922), "Красные олеандры" (1924).

В 1930 посетил СССР, в "Письмах о России" (1931) высоко оценивал достижения СССР в области просвещения, политику Советского государства на международной арене.

С конца 1920-х взгляды Тагора становятся более радикальными. Откликаясь на подъем национально-освободительного движения 1929-1934, в романе "Четыре части" (1934), он поднимает вопрос о правомерности насилия как средства социальной борьбы. Проза этих лет - психологические повести "Две сестры" (1933), "Цветник" (1934). В "Рассказе мусульманки" красной нитью проходит предупреждение об опасности религиозно-общинного фанатизма.

Поэтические сборники "Мохуа" (1929), "Голос леса" (1931), "Завершение" (1932), "Снова" (1932), "Пестрое" (1933), "Последняя октава" (1935) носят созерцательный характер. Тагор - автор многочисленных пьес - "Жертвоприношение" (1890), "Почта" (1912) и др., популярных лирических песен на собственные тексты.

В возрасте 68 лет начал заниматься живописью - преимущественно акварелью и рисунком. Выставлялся в Мюнхене, Нью-Йорке, Париже, Москве. Живописные и графические работы Тагора, исполненные в свободной манере, созерцательно-философские по настроению, оказали влияние на развитие индийского искусства 20 в.

Последние поэтические сборники - "Листья" (1936), "У края" (1938), "Вечерний светильник" (1938), "Рожденный вновь" (1940), "Во время болезни" (1940), "Выздоровление" (1941), "В день рождения" (1941), "Последние стихи" (1941).

Удостоен почетной степени четырех университетов Индии, являлся почетным доктором Оксфордского университета. В 1915 получил рыцарское звание, однако через четыре года, после расстрела британскими войсками мирной демонстрации в Амритсаре, отказался от него.

Умер в Калькутте 7 августа 1941 после продолжительной болезни.

Его сочинения были известны в России еще до революции. Творчество Тагора представлялось тогда под углом модных символическо-теософских воззрений, отмечалось его жизнелюбие и национальный колорит. После Октябрьской революции интерес к его творчеству не пропал, поскольку тема национально-освободительной борьбы была актуальным направлением советской внешней политики, а борьба с вековыми предрассудками - политики внутренней. В СССР с 1955 по 1981 было издано 3 собрания сочинений Тагора (в 8-ми, 12-ти и 4-х томах). В фильме "Вам и не снилось..." использована песня на стихи Рабиндраната Тагора "Последняя поэма"

Творческая и общественная деятельность Тагора дали мощный импульс развитию не только бенгальской, но и индийской культуры в целом. Он обогатил поэзию новыми формами и стихотворными размерами, заложил основы жанра рассказа, социально-психологического романа, политической лирики. Индийцы поют его песни, (их написано около 3 тыс.), даже не зная, кто является их автором. Его стихотворение "Душа народа" (1911) стало гимном Индии.

Тан - китайская императорская династия (618-907), основанная Ли Юанем. В царствование его сына Ли Ши-миня страна была объединена (628) после окончательного подавления крестьянских восстаний и сепаратистских феодальных сил, укреплена центральная власть, усовершенствована военная организация (так называемая система фубин). При первых императорах династии получила развитие система государственных конкурсных экзаменов, способствовавшая созданию лично преданного правящей династии учёного сословия феодального класса, из которого рекрутировались кадры бюрократии и служилого дворянства. В это же время получило развитие надельное землепользование под названием "системы равных полей", что позволило упорядочить налогообложение в пользу центральной императорской власти. Обострившаяся внутренняя борьба феодальных группировок привела в конце правления императора Ли Чжи (650-683) к дворцовому перевороту и захвату власти его женой У Цзэ-тянь, единолично управлявшей страной в 684- 705. До середины 8 в. династия проводила агрессивную внешнюю политику, сопровождавшуюся войнами и захватами территорий соседних народов. В дальнейшем империя Тан получила отпор со стороны государств Наньчжао, Туфань (Тибет) и Уйгурского ханства. С середины 8 в. власть династии ослабела в связи с ростом могущества военных губернаторов (цзедуши) и мятежом одного из них - Ань Лу-шаня. Окончательно господство династии было подорвано восстанием крестьян под руководством Хуан Чао и его последователей (см. Крестьянская война 874-901) и борьбой между различными группировками господствующего класса. Последнего императора династии Ли Чжу (904-907) сверг военачальник Чжу Вэнь, в прошлом один из руководителей крестьянских повстанцев, изменивший Хуан Чао и перешедший на сторону династии Тан.

Теодерих Великий (Theodoricus, Theodcrich) (около 454, Паннония, - 26.8.526, Равенна), король остготов с 493, основатель остготского государства в Италии. В 488 вторгся в Италию и после свержения и убийства Одоакра захватил власть. Выражая интересы феодализировавшейся остготской знати, сближавшейся с римской аристократией, Теодорих в государственном управлении, законодательстве сохранил римские институты. Укрепление центральной власти при Теодорихе способствовало подъёму земледелия и торговли, науки и искусства.

Тиберий I, Клавдий Нерон - римский император из рода Юлиев - Клавдиев, правивший в 14-37 гг. Род 16 ноября 42 г. до Р.Х. † 16 марта 37 г.

Тиберий, пасынок Августа, принадлежал к древнему патрицианскому роду Клавдиев. Отец его в александрийскую войну был квестором Гая Цезаря и, начальствуя над флотом, много способствовал его победе. В перузианскую войну он сражался на стороне Луция Антония и после поражения бежал сначала к Помпею в Сицилию, а потом к Антонию - в Ахайю. При заключении всеобщего мира он вернулся в Рим и здесь по требованию Августа уступил ему свою жену, Ливию Друзиллу, которая к этому времени уже родила сына Тиберия и была беременна вторым ребенком. Вскоре после этого Клавдий скончался.

Младенчество и детство Тиберия были тяжелыми и неспокойными, так как он повсюду сопровождал родителей в их бегстве. Много раз в это время жизнь его была на волосок от смерти. Но когда мать его стала женой Августа, положение его резко переменилась. Военную службу он начал в 26 г. до Р.Х. во время кантабрийского похода, где он был войсковым трибуном, а гражданскую - в 23 г. до Р.Х., когда он в присутствии Августа в нескольких процессах защищал царя Архелая, жителей Тралл и жителей Фессалии и привлек к суду Фанния Цепиона, который с Варроном Муреной составил заговор против Августа, и добился его осуждения за оскорбление величества. В том же году он был избран квестором.

В 20 г. до Р.Х. Тиберий возглавлял поход римских войск на восток, вернул армянское царство Тиграну и в своем лагере, перед трибуной военачальника, возложил на него диадему. Претуру он получил в 16 г. до Р.Х. После нее около года управлял Косматой Галлией, неспокойной из-за раздоров вождей и набегов варваров, а в 15 г. до Р.Х. вел войну в Иллирии с винделиками и ретами. Консулом Тиберий впервые стал в 13 г. до Р.Х.

Первый раз он женился на Агриппине, дочери Марка Агриппы. Но хотя они жили в согласии и она уже родила ему сына Друза и была беременна во второй раз, ему было велено в 11 г. до Р.Х. дать ей развод и немедленно вступить в брак с Юлией, дочерью Августа. Для него это было безмерной душевною мукой: к Агриппине он питал глубокую сердечную привязанность. Юлия же своим нравом была ему противна - он помнил, что еще при первом муже она искала близости с ним, и об этом даже говорили повсюду. Об Агриппине он тосковал и после развода; и когда один только раз случилось ему ее встретить, он проводил ее таким взглядом, долгим и полным слез, что были приняты меры, чтобы она больше никогда не попадалась ему на глаза. С Юлией он поначалу жил в ладу и отвечал ей любовью, но потом стал все больше от нее отстраняться; а после того, как не стало сына, который был залогом их союза, он даже спал отдельно. Сын этот родился в Аквилее и умер еще младенцем.

В 9 г. до Р.Х. Тиберий вел войну в Паннонии и покорил бревков и долматов. За этот поход ему присуждена была овация. В следующем году ему пришлось воевать в Германии. Пишут, что он захватил в плен 40 000 германцев, поселил их в Галлии возле Рейна и вступил в Рим триумфатором. В 6 г. до Р.Х. ему на пять лет была вручена трибунская власть.

Но среди этих успехов, в расцвете лет и сил, он неожиданно решил отойти от дел и удалиться как можно дальше. Быть может, его толкнуло на это отношение к жене, которую он не мог ни обвинить, ни отвергнуть, но и не мог больше терпеть; быть может - желание не возбуждать неприязни к себе в Риме и своим удалением укрепить свое влияние. Ни просьбы матери, умолявшей его остаться, ни жалобы отчима в сенате на то, что он его покидает, не поколебали его; встретив еще более решительное сопротивление, он на четыре дня отказался от пищи.

Добившись наконец позволения уехать, он тотчас отправился в Остию, оставив в Риме жену и сына, не сказав ни слова никому из провожавших и лишь с немногими поцеловавшись на прощание. Из Остии он поплыл вдоль берега Кампании. Здесь он задержался было при известии о нездоровье Августа; но так как пошли слухи, будто он ожидает, не сбудутся ли самые смелые его надежды, он пустился в море почти что в самую бурю и достиг, наконец, Родоса. Красота и здоровый воздух этого острова привлекли его еще тогда, когда он бросил здесь якорь на пути из Армении.

Здесь он стал жить как простой гражданин, довольствуясь скромным домом и немногим более просторной виллой. Без ликтора и без рассыльного он то и дело прогуливался по гимнасию и с местными греками общался почти как равный. Он был постоянным посетителем философских школ и чтений.

Во 2 г. до Р.Х. он узнал, что Юлия, жена его, осуждена за разврат и прелюбодеяние и что Август от его имени дал ей развод. Он был рад этому известию, но все же почел своим долгом, сколько мог, заступиться перед отчимом за дочь в своих неоднократных письмах. В следующем году истек срок трибунских полномочий Тиберия, и он подумал о том, чтобы возвратиться в Рим и навестить своих родственников. Однако от имени Августа ему было объявлено, чтобы он оставил всякую заботу о тех, кого с такой охотой покинул. Теперь он уже вынужден был оставаться на Родосе против воли. Тиберий удалился в глубь острова, забросил обычные упражнения с конем и оружием, отказался от отеческой одежды, надел греческий плащ и сандалии и в таком виде прожил почти два года, с каждым годом все более презираемый и ненавидимый.

Август разрешил ему вернуться только во 2 г. при условии, что он не будет принимать никакого участия в государственных делах. Тиберий поселился в садах Мецената, предался полному покою и занимался только частными делами. Но не прошло и трех лет, как Гай и Луций, внуки Августа, которым он предполагал передать власть, скончались. Тогда в 4 г. Август усыновил Тиберия вместе с братом умерших, Марком Агриппой, но предварительно Тиберий должен был усыновить своего племянника Германика.

С этих пор ничего не было упущено для возвышения Тиберия - в особенности после отлучения и ссылки Агриппы, когда он заведомо остался единственным наследником. Сразу после усыновления он вновь получил трибунскую власть на пять лет и ему было поручено умиротворение Германии. Три года Тиберий усмирял херусков и хавков, укреплял границы по Эльбе и боролся против Маробода. В 6 г. пришла весть об отпадении Иллирии и восстании в Паннонии и Далматии. Ему была доверена и эта война, - самая тяжелая из внешних войн римлян после Пуннической. С пятнадцатью легионами и равным количеством вспомогательных войск Тиберию пришлось воевать три года при величайших трудностях всякого рода и крайнем недостатке продовольствия. Его не раз отзывали, но он упорно продолжал войну, опасаясь, что сильный и близкий враг, встретив добровольную уступку, перейдет в нападение. И за это упорство он был щедро вознагражден: весь Иллирик, что простирается от Италии и Норика до Фракии и Македонии и от Дуная до Адриатического моря, он подчинил и привел к покорности.

Обстоятельства придали еще большее значение этой победе. Как раз около этого времени в Германии погиб Квинтилий Вар с тремя легионами, и никто не сомневался, что победители-германцы соединились бы с паннонцами, если бы перед этим не был покорен Иллирик. Поэтому Тиберию был назначен триумф и многие другие почести.

В 10 г. Тиберий вновь отправился в Германию. Он знал, что виной поражения Вара была опрометчивость и беззаботность полководца. Поэтому он проявил необычайную бдительность, готовясь к переходу через Рейн, и сам, стоя на переправе, проверял каждую повозку, нет ли в ней чего сверх положенного и необходимого. А за Рейном вел он такую жизнь, что ел, сидя на голой траве, и спал часто без палатки. Порядок в войске он поддерживал с величайшей строгостью, восстановив старые способы порицаний и наказаний. При всем этом в сражения он вступал часто и охотно и в конце концов добился успеха. Вернувшись в 12 г. в Рим, Тиберий справил свой паннонийский триумф.

В 13 г. консулы внесли закон, чтобы Тиберий совместно с Августом управлял провинциями и производил перепись. Он совершил пятилетнее жертвоприношение и отправился в Иллирик, но с дороги тотчас был вызван обратно к умирающему отцу. Августа он застал уже без сил, но еще живого, и целый день оставался с ним наедине.

***

Кончину Августа он держал в тайне до тех пор, пока не был умерщвлен молодой Агриппа. Его убил приставленный к нему для охраны войсковой трибун, получив об этом письменный приказ. Неизвестно, оставил ли этот приказ умирающий Август или же от его имени продиктовала Ливия с ведома или без ведома Тиберия. Сам Тиберий, когда трибун доложил ему, что приказ исполнен, заявил, что такого приказа он не давал.

Хотя он без колебания решился тотчас принять верховную власть и уже окружил себя вооруженной стражей, залогом и знаком господства, однако на словах он долго отказывался от власти, разыгрывая самую бесстыдную комедию: то он с упреком говорил умоляющим друзьям, что они и не знают, какое это чудовище - власть, то двусмысленными ответами и показной нерешительностью держал в напряженном неведении сенат, подступавший к нему с коленопреклоненными просьбами. Некоторые даже потеряли терпение: кто-то среди общего шума воскликнул: "Пусть он правит или пусть он уходит!"; кто-то в лицо ему заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обещать то, что уже делает. Наконец, словно против воли, с горькими жалобами на тягостное рабство, возлагаемое им на себя, он принял власть.

Причиной его колебаний был страх перед опасностями, угрожавшими ему со всех сторон: в войсках вспыхнули сразу два мятежа, в Иллирике и Германии. Оба войска предъявили много чрезвычайных требований, а германские войска не желали даже признать правителя, не ими поставленного, и всеми силами побуждали к власти начальствовавшего над ними Германика, несмотря на его решительный отказ. Именно этой опасности больше всего боялся Тиберий.

После прекращения мятежей, избавившись наконец от страха, он поначалу повел себя как примерный. Из множества высочайших почестей принял он лишь немногие и скромные. Даже имя Августа, полученное им по наследству, он употреблял только в письмах к царям и правителям. Консульство с этих пор он принимал только три раза. Угодливость была ему так противна, что он не подпускал к своим носилкам никого из сенаторов ни для приветствия, ни по делам. Даже когда в разговоре или в пространной речи он слышал лесть, то немедленно обрывал говорящего, бранил его и тут же поправлял. Когда кто-то обратился к нему "государь", он тотчас объявил, чтобы более так его не оскорбляли. Но и непочтительность, и злословие, и оскорбительные о нем стишки он переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободными и мысль, и язык.

Сенаторам и должностным лицам он сохранил прежнее величие и власть. Не было такого дела, малого или большого, государственного или частного, о котором бы он не доложил сенату. И остальные дела вел он всегда обычным порядком через должностных лиц. Консулы пользовались таким почтением, что сам Тиберий неизменно вставал перед ними и всегда уступал дорогу.

Но постепенно он дал почувствовать в себе правителя. Его природная угрюмость и врожденная жестокость стали проявляться все чаще и чаще. Поначалу он действовал с оглядкой на закон и общественное мнение, но потом, преисполнившись презрением к людям, дал полную власть своим тайным порокам. В 15 г. было положено начало процессам о так называемом оскорблении величества. Этот старый закон при Августе почти не применялся. Когда же Тиберия спросили, привлекать ли к суду провинившихся по этому закону, он ответил: "Законы должны исполняться", - и их начали исполнять с крайней жестокостью. Кто-то снял голову со статуи Августа, чтобы заменить ее на другую; дело пошло в сенат и, ввиду возникших сомнений, расследовалось под пыткой. Понемногу дошло до того, что смертным преступлением стало считаться, если кто-нибудь перед статуей Августа бил раба или переодевался, если приносил монету или кольцо с изображением Августа в отхожее место или в публичный дом, если без похвалы отзывался о каком-нибудь его слове или деле.

Не менее суров оказался Тиберий к близким. К обоим своим сыновьям - и к родному Друзу, и к приемному Германику - он никогда не испытывал отеческой любви. Германик внушал ему зависть и страх, так как пользовался огромной любовью народа. Поэтому он всячески старался унизить его славнейшие деяния, объявляя их бесполезными, а самые блистательные победы осуждал как пагубные для государства. В 19 г. Германик внезапно скончался в Сирии, и полагали даже, что Тиберий был виновником его гибели, отдав тайный приказ отравить сына, что и было исполнено наместником Сирии Пизоном. Не успокоившись на этом, Тиберий перенес в дальнейшем свою ненависть на всю семью Германика.

Собственный сын Друз был противен ему своими пороками, так как жил легкомысленно и распущенно. Когда он умер в 23 г. (как выяснилось позже, отравленный собственной женой и ее любовником Сеяном, префектом преторианцев), это не вызвало в Тиберии никакой скорби: чуть ли не сразу после похорон он вернулся к обычным делам, запретив продолжительный траур. Посланники из Иллиона принесли ему соболезнование немного позже других, - а он, словно горе уже было забыто, насмешливо ответил, что и он в свой черед им сочувствует: ведь они лишились лучшего своего согражданина Гектора (Светоний: "Тиберий"; 4, 6, 7-22, 24-28, 30-31, 38, 52, 58).

***

В 26 г. Тиберий решил поселиться вдали от Рима. Сообщают, что его изгнало из столицы властолюбие его матери Ливии, которую он не желал признавать своей соправительницей и от притязаний которой не мог избавиться, ведь сама власть досталась ему через нее: достоверно известно было, что Август подумывал передать принципат Германику, и только после многих просьб жены сдался на ее уговоры и усыновил Тиберия. Этим и попрекала постоянно Ливия сына, требуя от него благодарности (Тацит: "Анналы"; 4; 57). С тех пор Тиберий больше никогда не возвращался в Рим.

Поначалу он искал уединения в Кампании, а в 27 г. переехал на Капри - остров привлекал его прежде всего тем, что высадиться на него можно было в одном лишь небольшом месте, а с остальных сторон он был окружен высочайшими скалами и глубинами моря. Правда, народ неотступными просьбами тотчас добился его возвращения, так как произошло несчастье в Фиденах: на гладиаторских играх обрушился амфитеатр, и больше двадцати тысяч человек погибло. Тиберий переехал на материк и всем позволил приходить к нему. Удовлетворив всех просителей, он вернулся на остров и окончательно оставил все государственные дела. Более он не пополнял декурии всадников, не назначал ни префектов, ни войсковых трибунов, не сменял наместников в провинциях; Испания и Сирия несколько лет оставались без консульских легатов, Армению захватили парфяне, Мезию - дакийцы и сарматы. Галлию опустошали германцы - но он не обращал на это внимания, к великому позору и не меньшему урону для государства (Светоний: "Тиберий"; 39-41). В распоряжении Тиберия находилось двенадцать вилл с дворцами, каждая из которых имела свое название; и насколько прежде он был поглощен заботами о государстве, настолько теперь предался тайному любострастию и низменной праздности (Тацит: "Анналы"; 4; 67). Он завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата. Собранные толпами отовсюду девочки и мальчики наперебой совокуплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасающую похоть. Спальни, расположенные тут и там, он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства и разложил в них книги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. Он завел также мальчиков самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми забавлялся в бассейне. К похоти такого рода он был склонен и от природы, и от старости. Поэтому отказанную ему по завещанию картину Паррасия, изображавшую совокупление Мелеагра и Атланты, он не только принял, но и поставил в своей спальне. Говорят, даже при жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не смог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста; но когда они после этого стали попрекать друг друга бесчестием, он велел перебить им колени. Измывался он и над женщинами, даже самыми знатными.

29 г. оказался роковым для многих близких Тиберия. Прежде всего скончалась Ливия, его мать, с которой он уже много лет был в ссоре. Тиберий начал удаляться от нее сразу после принятия власти, а открыто порвал после того, как она, в порыве досады на его неблагодарность, огласила некоторые древние письма Августа, где тот жаловался на жестокость и упрямство Тиберия. Он безмерно был оскорблен тем, что эти письма хранились так долго и были обращены против него так злостно. За все три года от его отъезда и до ее кончины он виделся с нею только один раз. Он и потом не посетил ее, когда она заболела, и заставил напрасно ждать себя, когда она умерла, так что тело ее было погребено лишь много дней спустя, уже разлагающееся и гниющее. Обожествление ее он запретил, а завещание объявил недействительным, со всеми же друзьями и близкими расправился очень скоро (Светоний: "Тиберий"; 43-45, 51).

Вслед за тем наступила пора безграничного и беспощадного самовластия. При жизни Ливии все же существовало какое-то прибежище для преследуемых, так как Тиберий издавна привык оказывать послушание матери, да и Сеян, его злой гений и наушник, не осмеливался возвышаться над авторитетом его родительницы; теперь же оба они понеслись, словно освободившись от узды, и напустились на вдову Германика Агриппину и сына ее Нерона (Тацит: "Анналы"; 5; 3). Тиберий никогда не любил ее, но поневоле скрывал свои чувства, так как народ перенес на нее и ее детей ту любовь, которую всегда питал к Германику. Сеян усиленно раздувал эту неприязнь. Он подослал к ней мнимых доброжелателей, дабы те под личиною дружбы предупредили ее, что для нее изготовлен яд и что ей следует избегать яств, предлагаемых ей у свекра. И вот, когда Агриппине пришлось возлежать за столом возле принцепса, она, хмурая и молчаливая, не притронулась ни к одному кушанью. Это заметил Тиберий; случайно или, быть может, желая ее испытать, он похвалил поставленные перед ним плоды и собственноручно протянул их невестке. Это еще больше усилило подозрения Агриппины, и она, не отведав плодов, передала их рабам (Тацит: "Анналы"; 4; 54). После этого Тиберий даже не приглашал ее к столу, оскорбленный тем, что его обвиняют в отравлении. Несколько лет Агриппина жила в опале, покинутая всеми друзьями. Наконец, возведя на нее клевету, будто она хотела искать спасения то ли у статуи Августа, то ли у войска, Тиберий сослал ее на остров Пандатерию, а когда она стала роптать, ей побоями выхлестнули глаза. Агриппина решила умереть от голода, но ей насильно раскрывали рот и вкладывали пищу. И даже когда она, упорствуя, погибла, Тиберий продолжал ее злобно преследовать: самый день ее рождения отныне велел он считать несчастливым. Двоих сыновей Агриппины - Нерона и Друза - объявили врагами отечества и умертвили голодом.

Впрочем, и Сеян не смог воспользоваться плодами своего вероломства. В 31 г., уже подозревая его в кознях против себя, Тиберий под предлогом консульства удалил Сеяна с Капри (Светоний: "Тиберий"; 53-54, 65). Потом Антония, вдова его брата Друза, донесла Тиберию, что Сеян готовит заговор, собираясь с помощью преторианцев лишить его власти (Флавий: "Иудейские древности"; 18; 6; 6). Тиберий велел схватить префекта и казнить. В ходе следствия открылись многие злодеяния Сеяна, в том числе и то, что по его приказу отравлен был Друз, сын Тиберия. После этого Тиберий стал особенно свиреп и показал свое истинное лицо. Дня не проходило без казни, будь то праздник или заповедный день. Со многими вместе осуждались дети и дети их детей. Родственникам казненных запрещено было их оплакивать. Обвинителям, а часто и свидетелям назначались любые награды. Никакому доносу не отказывали в доверии. Всякое преступление считалось уголовным, даже несколько невинных слов. Трупы казненных бросали в Тибр. Девственниц старинный обычай запрещал убивать удавкой - поэтому несовершеннолетних девочек перед казнью растлевал палач. Многих пытали и казнили на Капри, а потом сбрасывали трупы с высокой скалы в море. Тиберий даже придумал новый способ пытки: людей поили допьяна чистым вином, а затем им неожиданно перевязывали члены, и они изнывали от режущей перевязки и от задержания мочи.

Незадолго до смерти он отправился в Рим, но, завидев издали его стены, приказал повернуть обратно, так и не заехав в город. Он торопился обратно на Капри, но в Астуре занемог. Немного оправившись, он доехал до Мизена и тут слег окончательно (Светоний: "Тиберий"; 61-62, 72-73). Когда окружающие решили, что дыхание Тиберия пресеклось и стали поздравлять Гая Цезаря, последнего оставшегося в живых сына Германика и его наследника, вдруг сообщили, что Тиберий открыл глаза, к нему возвратился голос и он просит принести ему пищи. Всех эта новость повергла в трепет, но префект преторианцев Макрон, не утративший самообладания, приказал удушить старика, набросив на него ворох одежды. Таков был конец Тиберия на семьдесят восьмом году жизни (Тацит: "Анналы"; 50).

Тимур - родоначальник династии Тимуридов. Род. 8 апр. 1336 г. Эмир Мавераннахра в 1370-1405 гг. Эмир Хорасана в 1381-1405 гг. † 18 февр. 1405 г.

Один из величайших в истории завоевателей Темюр Ленг, известный в Европе как Тимур Тамерлан, родился в апреле 1336 г. в Мавераннахре, в селении Ходжа-Ильгар, неподалеку от города Кеш, в семье знатного человека Тарагая Бахадура. Сохранилось предание, что он, подобно Чингизхану, появился на свет со сжатыми и полными крови кулачками. Его отец Тарагай происходил из племени барласов, считавшегося монгольским, но на самом деле давно отуреченным. Барласы владели долиной Кашка-Дарьи, то есть под их властью находились города Кеш и Несеф. Однако эмиром Кеша был не Тарагай, а другой представитель рода, Хаджа. Что касается отца и деда Тимура, то они оставались частными людьми. О жизни Тарагая известно только, что он был благочестивым мусульманином, другом ученых и дервишей. Он умер в 1360 г., когда его сын делал только первые шаги к вершинам власти. О происхождении матери Тимура Текина-хатун источники ничего не сообщают.

Точно так же официальная история вплоть до 1360 г. ничего не говорит о событиях жизни самого Тимура. Позже автор официальной турецкой стихотворной хроники утверждал, будто многие события, особенно относящиеся к началу его деятельности, не были внесены в хронику по желанию самого Тимура, так как они показались бы читателю невероятными. Однако из рассказов Клавихо и Ибн Арабшаха можно заключить, что молчание официальных источников объясняется другими причинами: подобно Чингизхану, Тимур начал свою деятельность в качестве атамана шайки храбрецов, грабившей соседние земли. Согласно Шериф ад-дину Йезди, с 10-летнего возраста Тимур занимался почти исключительно только войной и охотой. Он с юности любил лошадей, был хорошим наездником, прекрасно стрелял из лука. Его задатки лидера также проявились очень рано. Постепенно вокруг него собрался отряд молодых нукеров, с которыми Тимур проводил все свое время. "Достигши 20-летнего возраста, - вспоминал позже сам Тамерлан, - я полюбил верховую езду и часто, разделив своих сверстников на два отряда, устраивал примерные сражения между ними".

В 1356 г. Тимур поступил на службу к правителю Мавераннахра эмиру Казагану, который женил его на своей внучке Ульджай Туркан-ага, сестре будущего его сподвижника Хусайна. "Эмир Казаган, - вспоминал Тимур, - не только милостиво принял меня, но даже отдал мне в жены свою внучку. Я был очень доволен такой честью. Я получил от эмира Казагана много имущества и скота?" В 1358 г. его назначили правителем города Шибирган. В том же году Казаган был убит, после чего Мавераннахр на многие годы погрузился в пучину смут и междоусобий. Страна распалась на несколько уделов. Воспользовавшись этим, в 1361 г. сюда вторгся могулистанский хан Туглук-Темюр из династии Чагатаидов. Тимур сообщает в своих воспоминаниях, что при приближении могулов мавераннахрские эмиры, и в их числе Хаджа Барлас, в страхе бежали в Хорасан. "Я сам был в нерешительности, - говорит он, - последовать ли общему примеру и искать спасения в Хорасане или же добровольно присоединиться к войску Туглук-Темюр-хана. Единственным средством разрешить мучившее меня сомнение было посоветоваться об этом деле с моим духовным наставником, и я поспешил послать письмо к шейху Заин ад-дину Абу Бакру, спрашивая, как поступить мне в данном случае. Шейх отвечал: "Четвертый халиф Али привел такое изречение Платона: если небо - лук и судьба - стрелы, то стрелок - Всевышний Бог. Куда бежишь? Прибегни к самому себе и присоединись к Туглук-Темюр-хану, так как он божья тень". Я понял ответ шейха в том смысле, что Богу угодно, чтобы я действовал заодно с Туглук-Темюр-ханом, и потому поспешил присоединиться к нему у Ходжента на берегу реки Сырдарьи? Хан был очень доволен, что я присоединился к нему, и по воле Божьей облек меня полным доверием". Действительно, Туглук-Темюр отдал в управление Тимуру Кашка-Дарьинский вилайет. Вскоре он вернулся в Могулистан, оставив правителем Самарканда своего сына Илйас-Ходжу. Тимур был назначен командующим его войсками.

Но уже в 1362 г. Тимур должен был уйти со службы у Чагатаидов. Сам он объяснял это тем, что его оклеветали перед Туглук-Темюром, который отдал тайный приказ о его казни. Узнав об этом, Тимур сделал вид, что едет на охоту, и бежал. Началась самая беспокойная пора его жизни. Вместе со своей женой Ульджай, ее братом Хусайном и несколькими воинами, согласившимися последовать за ними, они скитались по землям Хорезма и владениям туркменских племен. Опасности подстерегали их на каждом шагу. Однажды беглецы были задержаны мелким туркменским князьком Али-бегом и оказались в темнице. "Я отправился в Хорасан, - вспоминал позже Тимур, - но меня захватил в плен хан Али-бег. Два месяца мне пришлось томиться в тюрьме, изобиловавшей насекомыми. Однако мне удалось наконец выбрать удобное время и бежать? Обещанием щедрой награды за содействие к побегу мне удалось склонить на свою сторону нескольких тюремщиков, которые снабдили меня мечом? Вооруженный?, я прошел мимо карауливших меня?, и никто из них, из страха, не осмелился преградить мне дорогу?"

Постепенно дела Тимура и Хусайна стали поправляться. Господство могулов было тяжело, и недовольные их властью стали во множестве присоединяться к беглым эмирам. Вскоре численность их отряда достигла 3 тыс. человек. С этими воинами Тимур и Хусайн отправились в Хорасан, а потом в Систан и здесь некоторое время состояли на службе у местных маликов. В одном из сражений Тимур был ранен в правую руку и правую ногу, после чего стал сухоруким и хромым. С этого времени он получил прозвище "Темюр Ленга" - "Тимура-хромца". В 1364 г., когда их силы достигли значительных размеров, Тимур и Хусайн вновь вступили в борьбу с Илйас-Ходжой. Войско, посланное против них, было разбито на берегу Амударьи. Победители переправились через реку и вторглись в Мавераннахр. Население дружно поддержало их, и в битве близ деревни Шитан под Самаркандом Тимур и Хусайн разбили Илйас-Ходжу. После этого они овладели всей страной. В Самарканде собрался курултай. Ханом Мавераннахра был избран Чингизид Кабул-шах, не имевший, впрочем, никакой реальной власти. Хусайн вновь сделался эмиром Балха и стал править землями на левом берегу Амударьи, а Тимур получил города и земли на правом.

Однако борьба с могулами была еще далека от своего завершения. В мае 1365 г. под Ташкентом произошла новая битва с войсками Илйас-Ходжи (известная в истории как "Битва Грязи"). В момент сражения начался сильный ливень. Образовалась липкая скользкая грязь. Лошади теряли устойчивость и падали. Могулы, закутанные в длинные плащи, сумели сохранить свои луки от пагубного действия влаги и победили. Тимур и Хусайн бежали с остатками своих войск в Карши. Все достигнутое в прошлом году оказалось потерянным. Но когда Илйас-Ходжа попытался овладеть Самаркандом, он натолкнулся на отважное сопротивление восставших горожан, во главе которых встали местные сарбадары. Все атаки могулов были отбиты. Вскоре в их лагере начался сильный падеж лошадей. Удачно начавшийся поход закончился бесславным отступлением. В 1366 г. Тимур и Хусайн подступили к Самарканду, обманом заманили вождей сарбадаров в свой лагерь и казнили. Их власть над страной была восстановлена.

Как только миновала угроза внешней войны, обострились отношения между самими эмирами-победителями, каждый из которых мечтал об единоличной власти. Сам Тимур считал, что конец их дружбе положила ранняя кончина Ульджай. "Со смертью моей жены прекратилось и наше родство с эмиром Хусайном, - вспоминал он, - между нами не осталось ничего, кроме вражды и ненависти". В 1367 г. Хусайн напал на Карши. Тимур отступил за Амударью в туркменские степи. Одно время в подчинении у него оставалось лишь две сотни людей. С этими силами он сумел внезапным ударом захватить крепость Нахшеб, гарнизон которой составлял 1200 человек. Затем смелыми набегами он рассеял преследовавшие его отряды Хусайна. Под знамена Тимура стали собираться воины, и вскоре он опять командовал внушительными силами. В 1369 г. эмиры помирились, совершили совместный поход в Афганистан и захватили Кабул. Тогда же Тимур предпринял самостоятельное завоевание Бадахшана. В то время, когда он находился на востоке страны, в феврале 1370 г. состоялся курултай в Хандуване. Ханом на нем был объявлен Чингизид Абу-л-Султан, а правителем Мавераннахра - Хусайн. Эта новая попытка захватить власть послужила поводом к окончательному разрыву. В марте Тимур неожиданно подступил к Балху. Хусайн был застигнут врасплох и сдался в плен. Вопреки обещаниям сохранить ему жизнь, он был немедленно умерщвлен. В апреле состоялся курултай в Балхе. Ханом на нем избрали Чингизида Суюргатмаша, а правителем Мавераннахра - Тимура. Началась эпоха его единоличного правления.

Следуя уже установившейся традиции, согласно которой ханами могли быть только прямые потомки Чингизхана, Тимур не принимал ханского титула. До самой смерти он именовался эмиром и гурханом (право на этот титул дала ему женитьба на вдове Хусайна Сарай-Мульк-ханум, происходившей из рода Чагатаидов). Формально правителями государства были декоративные Чингизиды: сначала Суюргатмыш, а потом (с 1388 г.) - Султан-Махмуд-хан. С последним Тимур находился в прекрасных отношениях. Хан был талантливым военачальником и не раз исполнял ответственные поручения во время военных походов. После его смерти в 1402 г. Тимур новых ханов не назначал, а чеканил монету от имени умершего Султан-Махмуда.

Помимо этой уступки обычаю, власть Тимура больше ничем не ограничивалась. Его внешность и характер как нельзя более соответствовали взятой им на себя роли самовластного владыки многих народов. Тимур был высок ростом, отличался мощной силой и был очень храбр. По натуре суровый и жестокий, он не любил шуток и не выносил лжи. В своих привычках он всегда оставался очень прост и всем удовольствиям предпочитал охоту и игру в шахматы (пишут, что за шахматной доской, точно так же, как на поле боя, он был непобедим и по праву считался лучшим шахматистом своего времени). Вместе с тем Тимур являлся большим знатоком и ценителем поэзии. Он хорошо знал тюркский и таджикский языки, однако, по некоторым свидетельствам, не умел ни читать, ни писать. Несмотря на это, он был весьма образован, так как имел при себе специальных чтецов, которые в часы досуга постоянно читали ему книги. Тимур любил историю и имел приличные познания в этом предмете. Он с уважением относился к ученым людям, ценил астрономию, медицину, математику, но более всего увлекался архитектурой. В годы его правления в Мавераннахре развернулось грандиозное строительство: были проведены хорошие дороги, построены мосты (в том числе через такие крупные реки, как Заравшан, Амударья и Сырдарья), прокладывались каналы, отстраивались новые села, мечети, караван-сараи, бани и медресе. Уже летом 1370 г. вокруг Самарканда, избранного Тимуром своей столицей, были построены новые укрепления, в центре города был возведен трехэтажный дворец Кук-Сарай. В последующие годы Самарканд был практически полностью перестроен. Здесь выросло несколько новых кварталов, появились благоустроенные базары и прекрасные здания, среди которых выделялись мечеть Биби-ханым и усыпальница Тимуридов Гур-Эмир. В окрестностях столицы разбивались прекрасные парки, открытые для всех жителей города.

"Хороший царь, - говорил Тимур, - никогда не имеет достаточно времени, чтобы царствовать. Мы вынуждены работать в пользу подданных, которых всемогущий поручил нам как священный залог. Это всегда будет моим главным занятием, ибо я не хочу, чтобы в день страшного суда бедные тянули меня за края одежды, прося мщения против меня". Это заявление не было пустыми словами. Справедливость по отношению к подданным всегда рассматривалась Тимуром, как главная обязанность правителя. "Первым ?качеством, - говорит он в другом месте своих воспоминаний, - я считаю беспристрастие. Я ко всем относился одинаково строго и справедливо, не делая никакого различия и не выказывая предпочтения богатому перед бедным". Для родного Тимуру Мавераннахра годы его правления были периодом процветания и благоденствия. Потоки крови, пролитые Тамерланом во время его многочисленных войн, страшные жестокости по отношению к порабощенным народам, безжалостные грабежи и башни из черепов обращались для жителей Мавераннахра, и особенно Самарканда, потоком материальных благ. Сюда свозились сокровища и сгонялись мастера со всего Востока. Цены на товары, рабов и продукты питания были в то время необычайно низкими.

Завоевательные походы в соседние области были начаты уже в первые годы правления Тимура. Прежде всего он усмирил мятежный Шибирган. Потом разразилась война с Хорезмом. Татары взяли его древнюю столицу Кят, а Ургенч, где укрылся хорезмшах Хусайн Суфи, был осажден. В начале января 1372 г. хорезмшах умер, после чего Ургенч открыл перед Тимуром ворота. В 1373 г. Тимур совершил второй поход в Хорезм против отпавшего хорезмшаха Йусуфа Суфи. В 1375 г. был предпринят поход в Могулистан, во время которого Тимур разгромил правившего там дуглатского эмира Камар ад-дина. В эти годы Тимур находился в очень хороших отношениях с ханом Токтамышем, который в 1374 г. бежал в Самарканд, спасаясь от преследований хана Белой Орды Уруса. Урус потребовал его выдачи и, получив отказ, начал против Тимура войну. В 1377 г. Тимур разбил войска Уруса в районе Джайран-Камыша и передал под управление Токтамышу захваченный им Сауран. В следующем году Токтамыш получил от Тимура войско, внезапно напал на сына Уруса Темюр-Малика и разбил его неподалеку от Сыгнака. Хан попал в плен и вскоре был казнен. Сделавшись ханом Белой Орды, Токтамыш в 1380 г. подчинил себе также Золотую Орду и приобрел огромное могущество.

Тем временем Тимур расширял свои владения на западе. В 1381 г. он захватил Герат и Сарахс. В том же году ему добровольно подчинились Себзевар и большая часть Хорасана. Сопротивление в этом районе он встретил только со стороны правителя Гургана эмира Вали. Принадлежавший ему город Исфараин был взят штурмом, после чего Тимуру подчинилась прикаспийская область Мазандаран. В 1383 г. с необычайной жестокостью было подавлено восстание жителей Себзевара. 2 тыс. пленных сарбадаров были живьем замурованы в стену. В том же году пал Кандагар и был покорен Систан. Столицу последнего Зарендж татары разрушили, а жителей перебили без различия лет и пола. В 1384 г. Тимур совершил новый поход в прикаспийские области. Эмир Вали отчаянно защищался, отстаивая каждую крепость, но в конце концов должен был оставить свою столицу Астрабад. Он бежал в горы Мазандарана, и дальнейшая судьба его неизвестна. Преследуя отступавшего Вали, Тимур в начале 1385 г. захватил Рей. После зимовки в этом городе он овладел Султанией, принадлежавшей иракским Джалаиридам, а потом вернулся в Самарканд.

К этому времени отношения Тимура с Токтамышем значительно охладели. В 1386 г. золотоордынский хан совершил набег на Тебриз, который Тимур считал уже своей добычей. После этого между бывшими союзниками произошел полный разрыв. Собрав большую армию, Тимур вновь двинулся на запад, взял Тебриз, покорил Азербайджан, а затем вторгся в Армению и Грузию. С осени 1386 г. по весну 1387 г. его войска огнем и мечом опустошали эти страны. Тбилиси, Мцхета, Гори были страшно разорены. После взятия Вана солдаты Тимура угнали в рабство всех женщин и детей, а мужчин умертвили. Армянский историк Фома Мецопский, описывая бедствия, пережитые его народом, восклицает: "Кто может рассказать о количестве пленных и невинно убитых? Только Бог, сотворивший все. И вся страна наполнилась пленными армянами. Умерщвлены были священники и миряне, христиане и неверные? Разрушилась вся наша страна, начиная от Арчеша и до Иберии, до реки Куры, вся эта страна, подвергнутая всяким терзаниям, резне и пленениям, была залита кровью невинных".

Летом 1387 г. военные действия переместились в Западный Иран, принадлежавший тогда Музаффаридам. Исфахан сдался завоевателям без боя. Но затем горожане, выведенные из себя своеволием сборщиков дани, подняли восстание. Тимур велел подвергнуть этот крупнейший и богатейший город примерному наказанию. Его официальный историк Гийас ад-дин так описал расправу над мирными жителями: "Из тучи сабель столько шло дождя крови, что потоки ее запрудили улицы. Поверхность воды блистала от крови отраженным красным цветом, как заря в небе? В городе из трупов громоздились целые горы, а за городом слагали из голов убитых целые башни, которые превосходили высотой большие здания". За несколько дней было перебито 70 тыс. человек. В следующие месяцы Тимур овладел Ширазом и всем Фарсом. Правившие здесь Музаффариды сделались его вассалами.

От завоевания Ирана Тамерлана отвлекли события на восточных рубежах его империи - Токтамыш напал на Мавераннахр, разбил сына Тимура Умар-Шайха, осадил Бухару и сжег дворец Чагатая в Кашка-Дарье. Из Хорасана на выручку брату подоспел Миран-шах, который нанес поражение золотоордынцам. Узнав об этом, Тимур в 1388 г. поспешно вернулся в Самарканд. На несколько лет Токтамыш сделался его главным противником. Изгнав врага, Тимур пошел на Хорезм, правитель которого поддержал Токтамыша, взял Ургенч и казнил хорезмшаха. Всех жителей хорезмийской столицы Тимур велел переселить в Самарканд, а сам город разрушить, сравнять с землей и посеять на его месте ячмень. (Это приказание, кажется, не было до конца исполнено; по крайней мере, некоторые здания дотимуровской эпохи сохранились. Спустя три года Ургенч вновь был отстроен.) В 1389 г. Тимур совершил грандиозные поход в Могулистан против правившего там сына Туглук-Темюра, Хызр-Ходжи. Разбитые войска последнего он преследовал до берегов Иртыша. Следующий год прошел в подготовке к войне с Токтамышем. Она началась в феврале 1391 г. В мае армия Тимура переправилась через Яик (Урал). Встреча двух армий произошла в июне в пределах бывшего Булгарского царства на реке Кундурче, севернее Самарской Луки. Вначале Токтамышу удалось сильным натиском прорвать левый фланг Тимура и занять позицию в тылу его армии. Но в это время подкупленный Тимуром знаменосец опустил в ханской ставке знамя Токтамыша. Последний решил, что главные силы перешли на сторону врага, и обратился в бегство. Опустошив приволжские владения своего противника, Тимур в октябре вернулся в Самарканд.

1392 год стал началом нового грандиозного похода в Иран, правители которого успели оправиться от прежних поражений. Покорив вновь Мазандаран, Тимур двинулся через горы прямо на Шустер, главный город Хузистана, а потом на Фарс, правителем которого был тогда отважный и могущественный эмир Мансур. Крепости, прикрывавшие горные проходы, были взяты штурмом. Решительная битва произошла на равнине перед Ширазом. Мансур и его войско храбро начали бой, но вскоре начали уступать более сильному и искусному противнику. Однако даже после того, как фланги его армии были разбиты, Мансур продолжал храбро сражаться. Пробившись к самой палатке Тимура, он трижды пытался нанести ему удар. Наконец татары стащили его с лошади и умертвили. Все захваченные в плен Музаффариды были казнены, а их земли присоединены к владениям Тимура. Из Ирана его армия в 1394 г. двинулась на завоевание Ирака. Текрит и Басра были взяты штурмом, столица Джалаиридов Багдад сдалась без сопротивления. Разгромив непокорных туркмен Кара-Коюнлу, Тимур направился в Армению и Грузию.

На Кавказе он вновь столкнулся с Токтамышем, который напал на союзного Тимуру правителя Ширвана. Несколько месяцев прошли в постоянных стычках с золотоордынцами. В 1395 г. через Дербентский проход Тимур вышел в долину Терека и нанес на его берегах сокрушительное поражение золотоордынским войскам. Окончательно разбитый Токтамыш бежал. Тимур шел вслед за ним вплоть до Булгара, захватил этот древний город и разрушил его до основания. Разосланные им отряды повоевали и разорили все владения Токтамыша от Дона до Днепра. Сам Тимур опустошил Крым, вышел к берегам Азовского моря, а затем поднялся по Дону до границ Рязанского княжества и взял русский город Елец. Но дальше на север он наступать не стал - вернулся в пределы Золотой Орды и предал ее земли новому разгрому. Многие города, в том числе Астрахань и оба Сарая, были сожжены. В 1396 г., когда из-за опустошений начался сильный голод, Тимур увел свое войско в Иран. При этом были угнаны в плен все, кого только удалось захватить. Поход Тамерлана подорвал силы Золотой Орды. Обескровленная и обезлюдевшая, она уже никогда не смогла вернуться к прежнему могуществу.

Зиму 1396 г. Тимур провел в Грузии и совершил ряд походов в пределах этой страны. В июле он вернулся в Самарканд. Весь следующий год прошел в подготовке к индийской кампании. Часть войск, возглавляемая внуком Тимура Пир-Мухаммадом, была выслана вперед для осады Мультана. Сам Тимур выступил осенью 1398 г. Перевалив через Гиндукуш, его армия 11 октября форсировала Инд. Вскоре после шестимесячной осады сдался Мультан. Вслед за тем победители подступили к Дели. Слухи о могуществе делийского султана Махмуд-шаха встревожили татарских эмиров. Говорили, что огромное количество пленных, согнанных для проведения осадных работ (их насчитывалось более 100 тыс.), опасно, так как они могут восстать во время сражения. Тимур велел всех их перебить.

В начале января 1399 г. Махмуд-шах выступил из Дели, чтобы дать сражение на подступах к городу. Он имел 10 тыс. конницы, 40 тыс. пехоты и множество слонов, защищенных от стрел и пик толстыми покровами. Клыки их были вооружены большими ножами, смазанными ядом. На спинах слоны имели башни, в которых размещались воины с арбалетами. Рядом со слонами шли метатели горшков с огненной смесью и ракет с железными наконечниками. Все это было ново для татар, но все же более всего они опасались слонов. Готовясь к схватке с этими огромными животными, Тимур приказал наделать множество железных рогулек и рассыпать их перед строем, чтобы поранить им ноги. Кроме того, татары собрали большое количество обозных верблюдов и буйволов. На головы и бока им привязали колючие ветки и пучки зажженной соломы, а потом погнали на вражеский строй. Эти хитрости ослабили натиск индийцев. Сражение началось на флангах. После упорного боя Махмуд-шах пробился до резерва Тимура. Но тут татары, поражая слонов в хоботы, сумели обратить их в бегство и тем внесли расстройство в ряды неприятеля. Тамерлан двинул вперед центр армии, врезался в строй слонов, которые в большинстве своем были перебиты, и заставил индийцев в беспорядке отступить. В следующую ночь султан бежал из Дели. 4 января город сдался и был разграблен. Гийас ад-дин сообщает, что в эти дни была захвачена огромная добыча, так что даже у самых последних солдат было до 20 пленников, а у многих их насчитывалось более сотни. Как обычно, десятки тысяч мирных жителей были перебиты. По свидетельству Гийас ад-дина, "сделанные из голов индусов башни достигли пределов высоты, а тела их стали пищею диких зверей и птиц". 18 января татары покинули разоренный Дели, переправились через Джуну и направились к Гангу, предавая все на своем пути огню и мечу. В марте Тимур вышел в долину этой реки и разграбил ее. После этого победители повернули на север и в мае вернулись в Самарканд.

В это время уже назревала новая большая война с османской Турцией. В сентябре Тимур двинулся на запад, добрался до Азербайджана и остановился здесь на зимовку. В августе 1400 г. он вторгся в Малую Азию и взял Сивас. Об ужасах, которые пришлось пережить жителям покоренного города, Фома Мецопский писал следующее: "Тотчас же последовал злобный приказ войску: бедных забрать в плен, а имущих предать мучениям и отнять у них спрятанные ими сокровища, женщин привязывать к хвостам лошадей, которых пускать вскачь, собрать бессчетное количество мальчиков и девочек на равнине, потом разложить их подобно снопам для молотьбы и пускать по ним без всякой жалости конницу. Надо было видеть здесь ужасное (несчастье), постигшее невинных юношей, верующих и неверующих. Тимур... приказал вырыть в земле яму, связать 4000 душ по рукам и заживо похоронить, а потом залить их землей и золой?"

В октябре татары повернули на юг, в Сирию. Под Халебом Тимур разбил сирийских эмиров, а потом захватил Халеб, Хаму, Баалбек и другие города. В 1401 г. разграбление страны продолжалось. Вся Сирия от Дамаска до Малой Азии была страшно разорена. В марте Тимур разбил египетского султана Фараджа. После этого он взял и сжег Дамаск. Летом того же года татары подступили к Багдаду. Непокорный город сорок дней противостоял осаждавшим, но наконец был взят. Тимур велел каждому из своих воинов доставить по две головы местных жителей для возведения столь любимых им башен из черепов. Поскольку собрать установленное число голов оказалось затруднительным, солдатам пришлось убивать пленников, приведенных из Сирии, а также женщин и детей. Всего в эти дни было истреблено до 90 тыс. человек. Из их голов было построено 120 высоких башен. Изгнанный зловонием, которое издавали многочисленные трупы, Тимур оставил Багдад, поднялся вверх по течению Тигра и поклонился могиле имама Абу Ханифы. Зиму он провел в Карабахе.

В начале 1402 г., когда стало ясно, что мир с Османами невозможен, Тимур двинулся в Малую Азию. В июле близ Анкары произошла его встреча султаном Байазидом I. Бой начался атакой татар на левое крыло турецких войск. Стоявшие здесь сербы мужественно встретили врага и отразили его с большим уроном. Зато удар по правому флангу Байазида, где находились полки из недавно покоренных султаном бейликов Сарухан, Ментеше и Гермийан, увенчался полным успехом. Турки были сбиты здесь со своих позиций и начали беспорядочное отступление. В то же время Тимур усилил натиск на левый фланг. Сербские полки были окружены, но сумели пробиться сквозь ряды неприятеля и соединиться с султаном, который вместе с янычарами располагался в центре линии своего войска. Когда его фланги были разбиты, Байазид укрепился на одной из высот и отважно сражался до самой ночи. С наступлением темноты он попытался бежать, но лошадь под ним пала, и он был взят в плен вместе со всей своей свитой. Татары несколько месяцев грабили Малую Азию. В декабре была захвачена Смирна. Весной 1403 г. Тимур двинулся в Грузию, которую предал новому опустошению. Перезимовав на Кавказе, армия завоевателей через прикаспийские области направилась в Среднюю Азию и в июле 1404 г. вернулась в Самарканд.

Несмотря на то что он пробыл в походах несколько лет, Тимур совсем не думал об отдыхе и сразу начал готовиться к новому грандиозному походу - на этот раз в Китай. Передовые части выступили в поход уже в ноябре. Сам Тимур двинулся во главе главных сил в начале 1405 г. Однако на этот раз его планам не суждено было осуществиться. Добравшись до Отрара, он неожиданно занемог (сообщают, что болезнь была вызвана неумеренным потреблением вина во время одного из пиров). Вскоре началась горячка. Хотя Мауляна Фазл-Аллах Тебризи, один из искусных врачей, повсюду сопровождавший Тимура, употребил все силы для лечения и давал эмиру наилучшие лекарства, боль со дня на день усиливалась. Наконец Тимур понял, что умирает. Он простился с женами, продиктовал завещание и объявил своим наследником внука Пир-Мухаммада Джахангира. Ясность ума и твердость не изменили ему до последней минуты. 18 февраля Тамерлан скончался. Его тело, тщательно набальзамированное, одетое в саван, было положено в гроб из черного дерева и перевезено в Самарканд.

Тимирязев Климент Аркадьевич (22.5(3.6). 1843, Петербург, - 28.4.1920, Москва) - естествоиспытатель-дарвинист, один из основоположников русской школы физиологов растений, член-корреспондент Петербургской АН (1890). В 1865 окончил вольнослушателем Петербургский университет (в 1861 был исключен из него за участие в студенческих сходках). В формировании мировоззрения Т. большую роль сыграли материалистические философские взгляды А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и др. революционных демократов, труды Д. И. Менделеева, В. О. Ковалевского и А. О. Ковалевского, И. И. Мечникова и особенно И. М. Сеченова и Ч. Дарвина. Ещё в студенческие годы Т. опубликовал ряд статей на социально-политические темы и по дарвинизму ("Гарибальди на Капрере", 1862, "Голод в Ланкашире", 1863, "Книга Дарвина, ее критики и комментаторы" 1864).

В 1868 по предложению А. Н. Бекетова Т. был командирован Петербургским университетом для подготовки к профессорской деятельности на 2 года за границу (Германия, Франция), где работал в лабораториях крупных физиков, химиков, физиологов, ботаников (Г. Кирхгофа, Г. Гельмгольца, К. А. Тимирязев, P. Бунзена, П. Бертло, Ж. Буссенго, К. Бернара, В. Гофмейстера). Наибольшее значение для Тимирязева имела его работа у Буссенго, которого он считал своим учителем. В 1870-92 Тимирязев преподавал в Петровской земледельческой и лесной академии (ныне Московская с.-х. академия им. К. А. Тимирязева). В 1871, защитив магистерскую диссертацию "Спектральный анализ хлорофилла", был утвержден в звании экстраординарного профессиональной академии; в 1875 после защиты докторской диссертации ("Об усвоении света растением") стал ординарным профессором.

С 1878 Тимирязев - профессор Московского университета; в 1902 утвержден в звании заслуженного ординарного профессора. В 1911 покинул университет в знак протеста против действий реакционного министра просвещения Кассо. В 1917, после Великой Октябрьской социалистической революции, Тимирязев был восстановлен в правах профессора Московского университета, но из-за болезни не мог работать на кафедре. Последние 10 лет жизни занимался также литературно-публицистической деятельностью.

Роль Тимирязева в развитии физиологии растений

Основные исследования Тимирязева по физиологии растений посвящены изучению процесса фотосинтеза, для чего им были разработаны специальные методики и аппаратура.

Выясняя зависимость фотосинтеза от интенсивности света и его спектрального состава, Тимирязев установил, что ассимиляция растениями углерода из углекислоты воздуха происходит за счёт энергии солнечного света, главным образом в красных и синих лучах, наиболее полно поглощаемых хлорофиллом. Т. впервые высказал мнение, что хлорофилл не только физически, но и химически участвует в процессе фотосинтеза, предвосхитив этим современные представления. Он показал, что интенсивность фотосинтеза пропорциональна поглощённой энергии при относительно низких интенсивностях света, но при их увеличении постепенно достигает стабильных величин и далее не меняется, то есть им были открыты явления светового насыщения фотосинтеза ("Зависимость усвоения углерода от интенсивности света", 1889). Таким образом, Тимирязев опытным путём доказал приложимость к процессу фотосинтеза закона сохранения энергии и первого закона фотохимии.

В так называемой крунианской лекции, прочитанной в Лондонском королевском обществе и названной "Космическая роль растения" (1903, в рус. пер. 1904), Тимирязев обобщил свои многолетние исследования в области фотосинтеза. Он осветил значение фотосинтеза, осуществляемого зелёными растениями, как первоисточника органического вещества и запасаемой энергии, необходимых для жизнедеятельности всех организмов. Открытие Тимирязевым энергетической закономерности фотосинтеза явилось крупным вкладом в учение о единстве и связи живой и не живой материи в процессе круговорота веществ и энергии в природе.

В физиологии растений, наряду с агрохимией, Тимирязев видел основу рационального земледелия. В 1867 по предложению Менделеева Тимирязев заведовал организованным на средства Вольного экономического общества опытным полем в с. Реньевке Симбирской губернии, где проводил опыты по действию минеральных удобрений на урожай. В 1872 по его инициативе на территории Петровской с.-х. академии был построен первый в России вегетационный домик. В 1896 Тимирязев организует на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде показательную опытную станцию с вегетационным домиком. В лекции "Физиология растений как основа рационального земледелия" (1897) Тимирязев показывает эффективность применения минеральных удобрений.

В лекции "Борьба растения с засухой" (1892, опубликована в 1893), прочитанной в связи с вызванным засухой 1891 неурожаем, Тимирязев обобщил имевшиеся в то время данные по вопросам водного режима и засухоустойчивости растений, рекомендовав практические меры для уменьшения причиняемого земледелию вреда засухой.

Тимирязев как эволюционист и дарвинист

Тимирязев - один из первых пропагандистов дарвинизма в России. Эволюционное учение Дарвина он рассматривал как крупнейшее достижение науки 19 в., утверждающее материалистическое мировоззрение в биологии. Обобщив свои статьи по дарвинизму, публиковавшиеся с 1864 в журнале "Отечественные записки", Тимирязев выпустил книги "Краткий очерк теории Дарвина" (1865), в 1832 - "Чарльз Дарвин и его учение" (15-е издание - 1941). В связи с 50-летием выхода в свет книги Дарвина "Происхождение видов" Тимирязев опубликовал серию статей (1908-10), в которых пропагандировал дарвинизм и защищал его от нападок консервативных учёных и церковников, выступал с публичными лекциями. Творческую разработку учения Дарвина Тимирязев даёт в цикле своих лекций под общим заглавием "Исторический метод в биологии..." (опубликованы в 1922), где определяет задачи морфологии и физиологии и показывает пути их решения на основе изучения исторического процесса возникновения формы и функции. С позиций дарвинизма, и в первую очередь учения о естественном отборе, Тимирязев объяснял и эволюцию функций у растений, в частности эволюцию фотосинтеза и универсальное распространение хлорофилла у автотрофных растений.

Тимирязев неоднократно подчёркивал, что современные формы организмов - результат длительной приспособительной эволюции; на любом виде ныне живущих организмов лежит печать, с одной стороны, приспособленности к условиям обитания, с другой, - всей предшествующей эволюции. Исходя из этого, Тимирязев считал, что для правильного понимания законов биологии, разнообразных проявлений жизни и возможности управления ими необходим исторический метод, то есть последовательный эволюционный подход к изучению организмов. Он писал: "... ни морфология, со своим блестящим и плодотворным сравнительным методом, ни физиология, со своим еще более могущественным экспериментальным методом, не покрывают всей области биологии, не исчерпывают ее задач; и та, и другая ищет дополнения в методе историческом" (Соч., т. 6, 1939, с. 61).

Тимирязев как популяризатор и историк науки

Популяризация науки - одна из характерных и блестящих особенностей многогранной деятельности Тимирязева. Он писал: "С первых шагов своей умственной деятельности я поставил себе две параллельные задачи: работать для науки и писать для народа, то есть популярно?" (там же, т. 9, с. 13-14). Популяризацию научных знаний он рассматривал как путь, на котором соединяются наука и демократия.

Классический пример популяризации науки - книга Тимирязева "Жизнь растения" (1878), выдержавшая десятки изданий на русском и иностранном языках. Сочетание глубокого анализа современных проблем естествознания с доступным и увлекательным их изложением характерно и для других произведений Тимирязева: "Столетние итоги физиологии растений" (1901), "Основные черты истории развития биологии в XIX столетии" (1907), "Пробуждение естествознания в третьей четверти века" (1907; в 1920 вышла под названием "Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов"), "Успехи ботаники в XX веке" (1917; в 1920 вышла под названием "Главнейшие успехи ботаники в начале XX столетия"), "Наука. Очерк развития естествознания за 3 века (1620-1920)" (1920), биографических очерков, воспоминаний и некрологов, посвященных выдающимся деятелям мировой науки (Дарвину, Л. Пастеру и др.). Тимирязев защищал мысль об огромной роли науки в борьбе за мир. В 1917 Тимирязев писал: "...Наука и демократия по самому существу своему враждебны войне" (там же, с. 252).

Тимирязев был одним из первых крупных русских учёных, приветствовавших Великую Октябрьскую социалистическую революцию. В 1920 вышел в свет сборник статей Тимирязева "Наука и демократия", по поводу которого В. И. Ленин в письме к Тимирязеву писал: "Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть" (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 51, с. 185). Несмотря на тяжёлую болезнь, 75-летний Тимирязев участвовала работе Наркомпроса РСФСР и Социалистической (позднее Коммунистической) академии общественных наук, членом которой был избран в 1918. В 1920 Тимирязев был избран депутатом Моссовета.

Незадолго до смерти Тимирязев говорил: "Большевики, проводящие ленинизм, - я верю и убежден, - работают для счастья народа и приведут его к счастью" (см. Соч., т. 1, 1937, с. 160).

В Москве сооружен памятник Тимирязеву и создан мемориальный музей-квартира; имя Тимерязева присвоено Московской сельскохозяйственной академии, институту физиологии растений АН СССР. Его именем названы один из районов Москвы и улицы во многих городах СССР. АН СССР раз в три года присуждает премию им. Тимирязева за лучшие работы по физиологии растений и ежегодно проводит Тимирязевские чтения.

Тимирязев был членом Лондонского королевского общества (1911), почётным доктором университетов в Глазго (1901), Кембридже (1909) и Женеве (1909), член-корреспондентом Эдинбургского ботанического общества (1911), почётным членом многих русских университетов и научных обществ.

Тихон (Белавин, по другим данным, Беллавин Василий Иванович) (19 января 1865, Торопецкий уезд Псковской губернии, - 7 апреля 1925, Москва). Родился в семье сельского священника. По окончании церковноприходской школы и Псковской семинарии (1883) как один из лучших учеников был послан в Санкт-Петербургскую Духовную академию, которую окончил в 1888. [В семинарии его в шутку прозвали "архиереем", а в академии "патриархом" ("Современные записки", 1925, т. 24, с. 251).] Преподавал в Псковской семинарии. В 1891 принял постриг и стал иеромонахом Тихоном. В 1898 епископ Люблинский, викарий Холмской епархии. С декабря 1898 епископ Алеутский в США (Сан-Франциско, с 1905 - в Нью-Йорке). Имел репутацию человека большого ума и житейской мудрости, чрезвычайно простого и приветливого в обращении со всеми. В 1905 возведён в сан архиепископа, в 1907 назначен архиепископом Ярославским. Был председателем Ярославского отделения "Союза русского народа", в своей деятельности конфликтовал с губернатором, который добился перевода Тихона. С декабря 1914 архиепископ Литовский. В ходе первой мировой войны, во второй половине 1915, русские войска оставили Вильно, и Тихон переехал в Москву. В 1916 участник совещания монархистов, выработавшего меры борьбы против Прогрессивного блока.

После Февральской революции 1917 и реорганизации обер-прокурором Временного правительства В.Н. Львовым Святейшего Синода старого ("распутинского") состава Тихон лишился членства в нём. В мае на выборах Петроградского митрополита Тихон был среди основных кандидатов. 19 июня съездом мирян и духовенства Московской епархии избран архиепископом Московским и Коломенским. Подготовляемый с довоенного времени Священный Собор Православной Российской Церкви должен был на заключительном этапе готовиться Тихоном (Соборы на Руси не созывались с 1682). 13 августа возведён в сан митрополита. Поместный Собор открылся в Москве 15 августа. На первом заседании Собора 18 августа Тихон был избран председателем Собора (руководил Собором вплоть до его избрания в патриархи). 28 октября Собор восстановил патриаршество в Русской православной церкви, 31 октября были избраны кандидаты: архиепископ Антоний, архиепископ Арсений, митрополит Тихон. 5 ноября иеромонах Алексий (старец Зосимовой Пустыни) выбрал по жребию из трёх записок ту, на которой значилось имя Тихона. 21 ноября возведён на патриарший престол в Успенском соборе в Кремле. В своей речи Тихон призвал паству к стоянию за веру и к защите церкви, подчёркивал, что последняя должна быть вне политики и противостоять надвигающимся гонениям на религию "мечом веры", а не оружием.

В своём Рождественском послании Тихон говорил: "Зло нашего времени, что новое государство строится без Бога, что люди полагаются только на свои силы, прильнули к земле, хлебу и деньгам и упились вином свободы. Церковь осуждает такое строительство" ("Вестник русского студенческого христианского движения", 1975, № 115, с. 76). Выступал против декрета СНК об отделении церкви от государства и заключения Брестского мира. В послании 18 января 1918 писал: "Опомнитесь, безумцы, прекратите кровавые распри. ...Гонения жесточайшие воздвигнуты на святую Церковь Христа: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, святые храмы подвергаются или разрушению через расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде), чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властителями тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержащиеся на средства Церкви православной и подготавливающие пастырей церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия или прямо в рассадники безнравствия" (там же, 1968, № 89-90, с. 15 - 16). В послании от 19 января Тихон, обращаясь к Советской власти, писал: "Властью, данной нам от Бога, анафемствуем вас"; призывал "верующих и верных чад церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне святой матери нашей... а если нужно будет, и пострадать за дело Христово зовём вас" ("Деяния Собора Российской Православной Церкви. 1917 - 1918 гг.", кн. 6, в. 1, П., 1918, с. 4 - 5).

В мае 1918 Тихон приехал в Петроград (власти выделили ему одно место в почтовом вагоне, а железнодорожники предоставили отдельный вагон). Провёл службы в Казанском и Исаакиевском соборах, в лавре, посетил, несмотря на угрозы моряков, Кронштадт, где его встречали тысячи верующих. Отслужил панихиду на могиле Иоанна Кронштадтского. На заседании Собора отслужил панихиду по царской семье. В 1918, опасаясь за жизнь Тихона, близкие к нему люди готовили его побег из России, но Тихон заявил: "Бегство патриарха было бы слишком на руку врагам церкви, они использовали бы это в своих видах. Пусть делают всё, что угодно"; с декабря 1918 Тихон жил под домашним арестом на своём подворье, в нижнем этаже которого находились 3 красноармейца (см.: Протоиерей Рождественский, Святой Тихон, патриарх Московский и всея Руси, София, 1951, с. 19, 21).

В своём послании Совнаркому по поводу 1-й годовщины Советской власти Тихон писал 25 октября 1918: "...Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы. Народу, изнурённому кровопролитной войной, вы обещали дать мир "без аннексий и контрибуций" ...Вместо "аннексий и контрибуций" великая наша Родина завоёвана, умалена, расчленена и в уплату наложенной на неё дани вы же вывозите в Германию не вами накопленное золото... Отечество вы подменили бездушным интернационализмом, хотя сами отлично знаете, что когда дело касается защиты отечества, пролетарии всех стран являются верными его сынами, а не предателями... Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по тяжести братоубийство... Но вам мало, что вы обагрили руки русского народа его братской кровью; прикрываясь различными названиями - контрибуцией, реквизицией и национализацией, вы толкаете его на самый открытый и беззастенчивый грабёж... В безнаказанном убийстве и грабеже заключается дарованная вами свобода... Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование... Отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключённых, прекращением кровопролития, насилия, разорения, спасения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани" ("Вестник...", 1968, № 89 - 90, с. 19 - 23).

В послании патриарха от 25 сентября (8 октября) 1919 говорилось: "...мы, служители и глашатаи Христовой истины, попали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к низвержению Советского строя. Но мы решительно заявляем, что такие подозрения не оправданны... Церковь не связывает себя ни с каким определённым образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение... Никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто не спасёт Россию от нестроения и разрухи, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих" (там же, 1975, № 115, с. 74). Патриарх отказался благословить Красную и Добровольческую армии, ибо у церкви нет места братоубийству, какими бы причинами оно не было вызвано. Провозгласил отказ церкви от политики, уход её из гражданской войны (см.: Современные записки", т. 24, с. 251). Разрешил жертвовать на нужды голодающих ценные церковные предметы.

В его послании от 15 (28) февраля 1922 говорилось: "В августе 1921 был основан Всероссийский церковь комитет помощи голодающим и начался сбор денег, но подобная церковная организация была признана Советским правительством излишней... Однако в декабре 1921 правительство предложило нам делать сбор денег для оказания помощи голодающим... мы разрешили жертвовать на нужды голодающим драгоценности, церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили православное население 6 (19) февраля особым воззванием, которое было разрешено правительством к напечатанию и распространению среди населения. 13 (26) февраля ВЦИК постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения церкви, подобный акт является актом святотатства" ("Вестник русского студенческого христианского движения...", 1970, № 98, с. 63). 26 апреля 1922 начался судебный процесс над лицами, которые противодействовали изъятию церковных ценностей, Тихон привлекался в качестве главного свидетеля. Процесс закончился 8 мая, а 9 мая патриарх был снова взят под домашний арест. 12 мая к нему явились 3 священника и заявили: если патриарх не передаст впасть одному из находящихся на свободе иерархов и добровольно не удалится на покой, все осуждённые за сопротивление изъятию церковных ценностей будут расстреляны. Патриарх 3 июля временно передал управление церковью митрополиту Агафангелу, но последний не был допущен в Москву.

16 июня 1923 Тихон освобождён из-под ареста, в печати появилось заявление, в котором он раскаивался в "антисоветских поступках". В послании от 1 июля Тихон писал: "... Сознавая свою провинность перед Советской властью, выразившуюся в ряде наших пассивных или активных антисоветских действиях... то есть в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, анафемствовании Советской власти, возражении против Брестского мира, мы каемся и скорбим о жертвах, получившихся в ряде этой антисоветской деятельности... Церковь аполитична и не желает быть "ни белой, ни красной" церковью" ("Вестник...", № 115, с. 76). В марте 1924 Президиум ЦИК СССР постановил прекратить уголовное дело Белавина В.И. - патриарха Тихона. 9 декабря 1924 неизвестные ворвались в его келью в Донском монастыре, келейник Я.С. Полозов заслонил Тихона и был выстрелом убит, покушавшиеся бежали. В своём завещании, признаваемом некоторыми специалистами поддельным (см. там же, с. 58), Тихон призвал верующих к сотрудничеству с Советской властью, назначил себе в преемники митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра. В 1988 Тихон был Русской православной церковью канонизирован.

Тициан (Tizianо Vecellio) (1476/77 или ок. 1487-1576), венецианский живописец эпохи Возрождения. Родился в горной деревушке Пьеве ди Кадоре. Еще мальчиком приехал в Венецию, где некоторое время работал у мозаичиста Дзуккато. Затем Тициан попал в мастерские Джентиле и Джованни Беллини. В 1508 он работал с Джорджоне над фресками в Фондако деи Тедески. От Джорджоне Тициан воспринял тонкое чувство колорита, проникся поэтической атмосферой его произведений и после смерти Джорджоне в 1510 завершил работы учителя. В 1513 Тициан уже приобрел известность и стал получать не только частные, но и государственные заказы. Картина "Вознесение Богоматери" ("Ассунта"), написанная в 1518 для церкви Санта Мария деи Фрари в Венеции, свидетельствует о творческой зрелости мастера.

Тициану покровительствовали многие влиятельные лица: начиная с 1516 - династия д'Эсте в Ферраре; несколькими годами позже - семейство Гонзага в Мантуе; в 1530-х годах - семья Ровере в Урбино. В 1532 он познакомился с Карлом V Испанским и работал по его заказам более двадцати лет. Последние годы жизни Тициан провел в Венеции, исполняя в числе прочих многочисленные заказы Филипа II Испанского. Таким образом, большую часть своей жизни Тициан был окружен роскошью и славой. Архитектор и скульптор Якопо Сансовино, писатель Пьетро Аретино и Тициан составили блестящий триумвират, царивший на венецианской культурной сцене в течение нескольких десятилетий. Хотя в последние годы жизни силы Тициана стали угасать, он продолжал работать с изумительной творческой изобретательностью до самой смерти 27 августа 1576.

Ранний период творчества Тициана является предметом ученых споров. Трудно дифференцировать произведения Беллини, Джорджоне и Тициана первых лет 16 в. К 1510 Тициан усвоил живописную манеру Джорджоне. Он завершил пейзаж в картине Джорджоне "Венера" (Дрезден, Картинная галерея), а другие произведения, в том числе "Сельский концерт" (Лувр), могли быть выполнены Тицианом по эскизам Джорджоне. К 1515 влияние живописи Джорджоне на стиль Тициана ослабло. Картина "Флора" (Флоренция, галерея Уффици), в которой изображена златовласая, пышущая здоровьем красавица, является панегириком женственности. Идеал земной, телесной красоты и любовь мастера к игре с различными фактурами получили воплощение в картине "Любовь земная и небесная" (Рим, галерея Боргезе).

В 1516-1518 Тициан исполнил алтарный образ "Вознесение Богоматери" ("Ассунта") для церкви Санта Мария деи Фрари. Богоматерь возносится в небо, окруженная ангельским хором; ее фигура акцентирована простым сопоставлением трех основных цветов.

Бурное движение характеризует три картины на мифологические темы, которые Тициан написал в 1518-1523 для герцога Альфонсо д'Эсте: "Праздник Венеры", "Вакханалия" (обе в Прадо), "Вакх и Ариадна" (Лондон, Национальная галерея).

С 1519 по 1526 Тициан работал над "Алтарем семейства Пезаро" для церкви Санта Мария деи Фрари. В этой композиции изображение Мадонны на троне смещено относительно центра так, что в картине возникает нарастающее диагональное движение слева направо. Портреты Тициана, исполненные в течение 1520-х годов, выглядят более камерными. Обычно, как в Мужском портрете (Лондон, Национальная галерея), в них акцентируются черты личности модели.

В 1530-е годы Тициан создает полотна, совершенные с точки зрения живописной техники. Картина "Введение Марии во храм" (1534-1538, Венеция, галерея Академии) для Скуола делла Карита представляет собой яркий, праздничный образ, в котором архитектура как будто образует обрамление для многочисленных портретных изображений. Это произведение вызывает в памяти городские виды и изображения венецианских праздников у Карпаччо и Джентиле Беллини и предвещает сцены пиров Веронезе. Картину Тициана "Венера Урбинская" (1538, Уффици) можно сопоставить с "Венерой" Джорджоне (Дрезден, Картинная галерея): у Тициана богиня изображена проснувшейся, она полулежит на своем ложе в изысканно убранной комнате. Прекрасная женщина представлена величавой, исполненной чувства собственного достоинства, но ее изображение уже не вызывает ощущения тайны, как в картине Джорджоне. В "Портрете Франциска I" (1538, Лувр), в котором художник явно польстил королю, изобразив его при всех регалиях, позирующим в профиль, как бы суммируется весь накопленный мастером опыт.

В 1540-е годы Тициана вновь охватил дух экспериментаторства, стремление расширить технические возможности живописи и достичь более глубокого психологического проникновения в образы своих героев. В парижской версии картины "Коронование терновым венцом" (Лувр) он использует резкие диагональные построения и тесно сгруппированные фигуры, чтобы передать эмоциональное напряжение, а через него - силу физического страдания Христа. На неоконченном "Портрете папы Павла III с Алессандро и Оттавио Фарнезе" (1546, Неаполь, Национальный музей и галерея Каподимонте) представлен немощный, но хитрый старик, которого пытаются обмануть двуличные услужливые родственники. Изучение памятников античного искусства в Риме в 1545-1546 дает о себе знать в картине "Даная" (Неаполь, Национальный музей и галерея Каподимонте). "Конный портрет Карла V" (Прадо) - парадное изображение императора в боевом облачении на фоне заходящего солнца.

К концу 1550-х годов в произведениях художника появляются новые черты, образующие в своей совокупности тот феномен, который получил название "позднего стиля Тициана". Для него характерны работа более жидкими красками и звучные, как бы тлеющие изнутри цвета, подчиняющиеся игре света. Метод наложения плотных слоев краски резкими, прерывистыми мазками, смешение которых обретает определенные формы только при взгляде с достаточного расстояния, обусловил интерес многих художников 19-20 вв. к творчеству мастера. Воплощением этого позднего стиля является картина "Похищение Европы" (Бостон, собрание Изабеллы Стюарт Гарднер), где живыми, подвижными выглядят не только человеческие фигуры, но и пейзаж. "Положение во гроб" (1659, Прадо) повторяет иконографическую схему композиции, выполненной мастером 35 лет назад, но здесь группа главных персонажей расположена более компактно, а эмоции изображенных людей более открыты. Индивидуальные роли отдельных героев теперь, однако, не так сильно выделены; фигуры почти сливаются в единую массу под воздействием объединяющего света и посредством текучей живописной фактуры. Мюнхенская версия картины "Коронование терновым венцом" (1570, Старая Пинакотека) повторяет композицию 1542, хранящуюся в Лувре; в ней хорошо вылепленные формы подчинены вибрирующему свету.

Последняя картина Тициана - "Оплакивание Христа" (Венеция, галерея Академии) была сделана им для своего собственного надгробия между 1573 - 1576.

Татьяна Львовна Толстая - Сухотина (родилась 4 октября 1864; умерла 21 сентября 1950) - дочь Л.Н. Толстого.

В Татьяне Львовне соединились особенности характеров обоих ее родителей. Созданная из плоти и крови, она, как и ее отец, боролась против их засилия. От матери она унаследовала практичность, способность заниматься самыми разными делами, как и мать, она любила туалеты, развлечения, была не лишена тщеславия. Татьяна одинаково близка была и отцу, и матери. В 1872 г. Л.Н. Толстой в письме к А.А. Толстой дал дочери такую характеристику: "Тане - 8 лет. Если бы она была Адамова старшая дочь и не было бы детей меньше ее, она была ба несчастная девочка. Лучшее удовольствие ее возиться с маленькими... её мечта теперь сознательная - иметь детей... Она не любит работать умом, но механизм головы хороший. Она будет женщина прекрасная, если Бог даст ей мужа..."

Татьяна Львовна рано проявила способности к рисованию. В 1881 г. она поступила в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве. Ее учителями были В.Г. Перов, И.М. Прянишников, Л.О. Пастернак. Нередко она обращалась за указаниями к Н.Н. Ге, который в 1886 г. писал ей: "Я рад, что Вы хотите заняться искусством. Способности у Вас большие, но знайте, что способности без любви к делу ничего не сделают".

В 1899 г. Татьяна вышла замуж за Михаила Сергеевича Сухотина, жили они в имении Сухотина Кочеты. 19 ноября 1905 г. Татьяна Львовна родила единственную дочь Таню.

С 1914 по 1921 гг. она жила в Ясной Поляне. В 1917 - 1923 являлась хранителем музея-усадьбы. В 1923 - 1925 гг. была директором Музея Л.Н. Толстого в Москве. В 1925 г. вместе с дочерью Татьяна Львовна уехала за границу, жила в Париже, где ее гостями были Бунин, Моруа, Шаляпин, Стравинский, Александр Бенуа и многие другие представители культуры и искусства. Из Парижа она переехала в Италию, где провела остаток своей жизни. Татьяна Львовна автор книг:
Воспоминания. М.,1976
Дневник. М., 1979
Друзья и гости Ясной Поляны // Вестник Европы, 1904
Семейная трагедия Льва Толстого. // Вечерняя Москва, 1928.

Толстой Алексей Константинович (1817-1875) - русский поэт, драматург, прозаик.

Родился 24 августа (5 сентября) 1817 в С.-Петербурге. Отец - граф Константин Петрович Толстой, брат художника Федора Толстого (Лев Толстой по этой линии приходился Алексею Константиновичу троюродным братом). Мать - Анна Алексеевна Перовская - происходила из рода Разумовских (последний украинский гетман Кирилл Разумовский доводился ей родным дедом). После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию, к своему брату А.А.Перовскому, известному в литературе под именем Антония Погорельского. Он и занялся воспитанием будущего поэта, всячески поощряя его художественные склонности, и специально для него сочинил известную сказку "Черная курица, или Подземные жители" (1829).

К 1826 мать и дядя перевезли мальчика Санкт-Петербург, где он был избран в число товарищей для игр наследника престола, будущего императора Александра II (впоследствии между ними сохранялись самые теплые отношения). С 1826 Перовский регулярно вывозил племянника за границу для ознакомления с тамошними достопримечательностями, однажды представил его самому И.В.Гете. Одно итальянское путешествие Толстой описал в "Дневнике 1831 года". Перовский до своей смерти в 1836 оставался главным советчиком в литературных опытах воспитанника, отдавал их на суд В.А.Жуковскому и А.С.Пушкину, с которыми состоял в приятельских отношениях, и есть свидетельства, что эти опыты заслужили их одобрение. Все свое довольно значительное состояние Перовский завещал племяннику.

В 1834 Толстой был зачислен "студентом" в Московский архив Министерства иностранных дел, в 1835 выдержал экзамен на чин при Московском университете. В 1837-1840 числился при русской дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, но очень скоро после назначения выхлопотал отпуск и время проводил отчасти в России, отчасти в новых заграничных путешествиях. Вернувшись в Санкт-Петербург, с 1840 числился при II отделении императорской канцелярии. В 1843 получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 - церемониймейстера (5-й класс).

В 1840-х Толстой вел жизнь блестящего светского человека, позволяя себе рискованные шутки и проказы, сходившие ему с рук благодаря покровительству цесаревича. Зимой 1850-1851 на балу он встретил Софью Андреевну Миллер, жену конногвардейского полковника. Завязался бурный роман, ознаменовавшийся ее скорым уходом от мужа. Муж, однако, долго не давал развода, поэтому брак Толстого с Софьей Андреевной был заключен только в 1863. Практически вся его любовная лирика адресована именно ей (в т.ч. посвященное их первой встрече стихотворение "Средь шумного бала, случайно…").

В годы Крымской войны добровольцем вступил в армию, но, заболев тифом, участия в боевых действиях не принимал. В 1856, в день коронации Александра II, был назначен флигель-адьютантом; вскоре, из-за нежелания оставаться в военной службе, был поставлен егермейстером (начальником егерей царской охоты). Однако карьера придворного и политического деятеля была ему не по душе. Преодолевая сопротивление людей, пекущихся о его будущности и искренне желающих ему добра (в т.ч. самого императора), он в 1859 добился бессрочного отпуска, а в 1861 - полной отставки (эта житейская коллизия нашла выражение в поэме "Иоанн Дамаскин", 1859). После отставки проживал преимущественно в имениях Пустынька под С.-Петербургом и Красный Рог в Черниговской губ., занимаясь почти исключительно словесностью.

В печати впервые выступил в 1841 с фантастической повестью "Упырь" (за подписью Красногорский). Действие ее происходит в России, но истоки происшествия ведут в Италию 18 в., куда слушателей переносит рассказ одного из персонажей. Ирреальное в повести получает психологическое объяснение (рассказчик оказывается душевнобольным), но не отменяется вполне. Романтической фантастикой проникнуты две сюжетно связанные между собой повести, написанные в конце 1830-х - начале 1840-х по-французски: "La famille du vurdalak" ("Семейство вурдалака") и "Le rendez-vous dans trois cent ans" ("Встреча через триста лет"). Действие их происходит в Сербии и Франции 18 в. Не опубликованные при жизни Толстого, эти повести считаются исследователями наиболее удачными среди его прозаических сочинений. Фантастична и повесть из времен гонений на христиан "Амена" (1846), в которой языческая богиня оборачивается исчадием ада. Однако, увлеченный тогда преимущественно религиозной проблематикой и "тайнами гроба", Толстой-прозаик отдал дань и натуральной школе: в ее манере выдержан очерк "Артемий Семенович Бервенковский" (1845).

Высшим его достижением в прозе явился роман из эпохи опричнины Ивана Грозного "Князь Серебряный" (1862). Работа над ним началась, предположительно, уже в 1840-х. Это исторический роман в "вальтерскоттовском" духе, с центральным вымышленным героем, простоватым, но безукоризненно честным, который оказывается жертвой борьбы царя Ивана, устанавливающего неограниченную (в т. ч. моральными преградами) власть, с московским боярством. Симпатии Толстого на стороне последнего, поскольку именно среди них сохраняются старинные представления о чести и справедливости. Среди них, впрочем, есть и свои "ренегаты", вроде князя Вяземского, сознающего свою преступность, но одолеваемого романтической страстью с жене боярина Морозова. Однако главной опорой Ивану служат циничные и безнравственные выскочки, среди которых выделяется мрачная фигура Малюты Скуратова. Они и есть настоящие разбойники, в отличие от разбойников из простонародья во главе с атаманом Ванькой Кольцо, не обделенных авторским сочувствием. Основная сюжетная линия связана с любовным соперничеством, причем с явной аллюзией на "Песню… про купца Калашникова" М.Ю.Лермонтова. Стихия устного народного творчества пронизывает весь текст романа - от стилизации старинной сказительской манеры в речи от автора, переосмысленных мотивов сказок, легенд и исторических песен до прямого цитирования подлинных народных песен. Современной Толстому критикой роман воспринят не был, но скоро вошел в число образцовых, классических книг для детского и юношеского чтения.

В 1854 Толстой начал публиковать свои лирические стихотворения. В 1840-х среди них преобладали элегические сетования о запустении дворянских гнезд, о невозвратимости прошлого ("Ты помнишь ли, Мария…", "Пустой дом", "Дождя отшумевшего капли…" и др.), в романтическом ключе поэтизировалась русская и украинская история ("Колокольчики мои…", "Ты знаешь край, где все обильем дышит…"). Программные стихотворения о сущности поэтического творчества ("Поэт") позднее сопрягаются с религиозными мотивами, но толкуются обычно в духе теории "чистого искусства" ("Тщетно, художник ты мнишь, что своих ты творений создатель…"). Множество стихотворений о любви ("Не верь мне, друг, когда в избытке горя…", "Ты жертва жизненных тревог…", "На нивы желтые нисходит тишина…", "Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…" и др.) связаны с развитием отношений с С.А.Миллер, однако не сложность этих отношений является главным их предметом (хотя есть и это). По замечанию В.С.Соловьева, "только идеальная сторона любви выражена в его стихотворениях на эту тему". В целом для лирики Толстого характерно тяготение к стихотворениям романсового типа (не случайно более половины их положено на музыку), к весенним пейзажам. Стремление запечатлеть миг душевного подъема придает большинству из них подчеркнуто мажорное звучание ("То было раннею весной…" и др.). Умышленная простота, даже небрежность рифмовки создает впечатление безыскусности, подлинности лирической эмоции. В значительной мере опираясь на народно-песенную традицию, Толстой обращался и к прямым стилизациям фольклорных ритмов и образов ("Уж ты нива моя, нивушка…", "Не божиим громом горе ударило…", "Ты почто, злая кручинушка…", "Исполать тебе, жизнь - баба старая…"), и звучание их совсем не мажорное; преобладающая в них тематика - "тоска-кручина", заедающая век "добра молодца".

С традициями устного народного творчества связаны баллады и былины Толстого, не являющиеся прямыми стилизациями (сам стих в них подчеркнуто "литературен": трехсложные и - реже - двухсложные силлабо-тонические размеры, одинаковые строфы с правильной рифмовкой). В его былинах не просто перелагаются известные сюжеты, а выделяются эмоционально значимые моменты, эпизоды, детали, на которых фиксируется внимание читателя. В результате эпическое начало оказывается сильно потеснено лирическим ("Илья Муромец", "Алеша Попович", "Садко"). В балладах Толстого развернута целая поэтическая идеализированная концепция русской истории: на смену вольностям, всеобщему согласию и открытости Киевской Руси и Великого Новгорода приходят холопство, тирания и национальная замкнутость России Московской, объясняемые тяжким наследием татарского ига. Соответственно, противопоставленные друг другу эпохи привлекают особое внимание поэта - времена князя Владимира Красное Солнышко ("Песня о походе Владимира на Корсунь" и др.) и царствование Ивана Грозного ("Василий Шибанов", "Князь Михайло Репнин" и др). Былины Толстого насыщаются злободневным содержанием ("Змей Тугарин"), а иногда оборачиваются сатирой на вполне конкретные явления современности ("Поток-богатырь").

Сатирические его стихотворения пользовались большим успехом. Среди враждующих политических и литературных группировок эпохи реформ Толстой пытался сохранить независимость, о чем неоднократно заявлял (см., напр., стихотворение "Двух станов не боец, а только гость случайный…"). Свои сатирические стрелы он направлял и на нигилистов ("Послание к М.Н.Лонгинову о дарвинисме", баллада "Порой веселой мая…" и др.), и на либерализующийся административный порядок ("Сон Попова"), и даже на самую русскую историю ("История государства Российского от Гостомысла до Тимашева"). Чаще в подобных стихотворениях важен не определенный "адрес" сатиры (кроме, пожалуй, тех, где речь идет о нигилистах), а блестки неидеологичного остроумия, чистый, хотя иногда и не вполне благодушный юмор. В области пародии Толстой также оказался удачлив, создав в начале 1850-х вместе со своими двоюродными братьями А.М. и В.М.Жемчужниковыми литературную маску Козьмы Пруткова (Толстому принадлежит ок. 10 прутковских стихотворений и, видимо, многие афоризмы).

Если в балладах и былинах Толстого речь шла о русском средневековье, то сюжеты своих поэм он черпал преимущественно в средневековье европейском. Напр., поэмы "Алхимик" (1869) - о мыслителе 8 в. Раймонде Луллии; "Дракон. Рассказ XII века" (1875), написанный, в подражание Данте, терцинами. Ведущая в них тематика - религиозная. Так, в поэме "Грешница" (1858) речь идет о евангельских временах, в поэме "Иоанн Дамаскин" (1859) - об одном из отцов Церкви, авторе богодухновенных песнопений. В поэме "Портрет" (1875) - отпечаток детских воспоминаний, экстатического и почти болезненного переживания искусства и вообще сферы прекрасного. Религиозная тематика является ведущей и в драматической поэме "Дон-Жуан" (1862), в прологе которой отчетливо звучат мотивы книги библейской книги Иова. Речь в ней идет о любви как божественном мировом начале (видимо, в духе немецких романтиков). Дон Жуан здесь не просто соблазнитель, он видит в каждой женщине ее высший, "идеальный" образ, но, достигнув ее, обнаруживает, что в реальности она неизмеримо ниже этого идеала, и жестоко мстит ей.

Поэзия Толстого нашла должное признание лишь после его смерти, когда ее оценили поэты-символистам. Своевременной ее славе отчасти помешало отсутствие прижизненных сборников (единственный вышел в 1867). Широкое, в т.ч. и европейское признание он получил благодаря драматической трилогии "Смерть Иоанна Грозного" (1866), "Царь Федор Иоаннович" (1868) и "Царь Борис" (1870). В изложении событий и в трактовке характеров властителей Толстой почти во всем следует Н.М.Карамзину. Однако эта трилогия - не историческая хроника, не зарисовки быта и нравов старых времен: Толстому удалось воскресить жанр трагедии (указывалось, что его трилогия больше связана с трагедиями Шекспира, чем с его же хрониками, где ставились собственно исторические вопросы). Главная ее тема - трагедия власти, и не только власти самодержавных царей, но шире - власти человека над действительностью, над собственной участью. Русская история предстает как трагедия, лишь отчасти обусловленная нравственными изъянами царей - необузданным властолюбием Ивана, безволием и страхом перед ответственностью Федора, моральными компромиссами Бориса, идущего "окольными" путями к благой, по-видимому, цели. Домашние, лишенные, казалось бы, государственной значимости поступки царей и бояр, участие второстепенных на первый взгляд лиц и т.п. - оказываются не менее важными, поистине роковыми обстоятельствами.

Сквозным, проходящим через всю трилогию, является образ Бориса Годунова, с ним связана мысль о неустранимом конфликте бездействия и действия, "прямого" и "окольного" путей, причем к трагическим итогам приводят и тот, и другой. Люди "прямого пути" (как, напр., боярин Захарьин) не знают цели высшей, чем хранить свою честь, чем поступать по правде, и, лично безупречные, оказываются неспособны реально повлиять на ход событий. Страшная правда заключается в том, что "любовность" пытающегося всех примирить царя Федора приводит к умножению раздоров, его доброта, доверчивость и боязнь согрешить оказывается источником общественных зол. Не оправдывает себя и гораздо более действенный, не стесняющийся в средствах "окольный путь" Бориса, пусть даже он и приводит к желанной и благой цели.

В последней части трилогии оказывается, что "путь к цели легче, чем то состояние, когда она наконец достигнута. На пути средства оправдывались целью. Достигнутая цель не оправдала средств. По ходу драматического действия с Борисом происходит внутреннее перерождение. /&/ Главный, искуснейший и прирожденный "делатель" истории, достигнув власти, выходит из игры, сам раздавленный теми средствами, которые привели его к цели. Таков итог трагедии "Царь Борис", которая, вобрав в себя все основные мотивы исторической трилогии, завершает ее" (Виролайнен М.Н. "Драматургия А.К.Толстого". - В кн.: История русской драматургии. Вторая половина XIX - начало XX в. Л., 1987. С.359).

Последним произведением Толстого стала драма из древненовгородской истории "Посадник". Работа над ней началась сразу по окончании трилогии, но завершить он ее не успел. Алексей Толстой скончался 28 сентября (10 октября) 1875 в своем имении Красный Рог Черниговской губернии от передозировки морфия, который употреблял для облегчения страданий от астмы, грудной жабы и невралгии с тяжелыми головными болями.

Толстой Лев Николаевич (1828-1910) - великий русский писатель.

Детство и отрочество. Севастопольские рассказы

Родился 26 августа (9 сентября) 1828 в усадьбе Ясная Поляна Тульской губернии, (ныне музей-усадьба в Тульской области) в одном из самых знатных русских дворянских семейств. Дальний предок Льва Николаевича, Петр Алексеевич Толстой - сподвижник Петра Великого, был жестокий, коварный и властолюбивый вельможа, человек большого государственного ума и огромной силы воли. За заслуги перед царем ему был пожалован графский титул. По материнской линии Лев Николаевич относился к древнему роду князей Волконских. Принадлежность к аристократии на протяжении всей жизни во многом определяла поведение и мысли Толстого. В юности и в зрелые годы он много размышлял об особом призвании старого русского дворянства, хранящего идеалы естественности, личной чести, независимости и свободы. На склоне лет его стало тяготить свое привилегированное положение и бытовой уклад, непохожий на быт трудового, простого народа.

Первые годы жизни Толстого прошли в имении родителей Ясная Поляна недалеко от города Тулы. Очень рано, в полуторагодовалом возрасте, он потерял мать Марию Николаевну, женщину эмоциональную и решительную. Толстой знал много семейных рассказов о матери. Образ ее был овеян для него самыми светлыми чувствами. Отец, Николай Ильич, отставной полковник, дружил с декабристами Исленьевым и Колошиным. Он отличался гордостью и независимостью в отношениях с представителями власти. Для Толстого-ребенка отец был воплощением красоты, силы, страстной, азартной любви к радостям жизни. От него он унаследовал увлечение псовой охотой, красоту и азарт которой много лет спустя Толстой выразил на страницах романа "Война и мир" в описании травли волка гончими старого графа Ростова.

Теплые и трогательные воспоминания о детстве были связаны у Толстого и со старшим братом Николенькой. Николенька научил маленького Левушку необычным играм, рассказывал ему и другим братьям истории о всеобщем человеческом счастье.

В первой повести Толстого "Детство" ее герой Николенька Иртеньев, во многом биографически и душевно близкий автору, говорит о ранних годах своей жизни: "Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений". Эти слова мог бы сказать о своем детстве и автор повести.

В 1837 семья Толстого переезжает из Ясной Поляны в Москву. Закончилось безмятежное, радостное детство. Летом этого года неожиданно умирает отец, опекуншей осиротевших детей становится их тетка, сестра отца Александра Ильинична Остен-Сакен. Спустя четыре года она умерла. Толстые перебрались в Казань, где жила другая тетка, Пелагея Ильинична Юшковская.

В Казани прошла юность Толстого. Здесь в 1844 он поступил на философский факультет университета. Учился несистематично, пропускал лекции и в результате не был допущен к переводным экзаменам. Не получив допуска к сдаче экзамена по истории, он в 1845 переходит на другой факультет - юридический. Но и на этом факультете преподавали историю, занятия которой ему казались скучны и неприятны. Вновь начинает пропускать лекции по истории. Предавался со всей страстностью светским увеселениям и кутежам. В это время с презрением относился к людям не светским, не аристократам. Брат Сергей называл его "пустячным малым". Но не только светские увеселения увлекали Толстого. Он много размышлял о судьбах человечества, о месте наук в жизни. Его нелюбовь к истории - не свидетельство ограниченности. Как-то Толстой-студент заметил в разговоре с собеседником: "История… - это не что иное, как собрание басен и бесполезных мелочей, пересыпанных массой ненужных цифр и собственных имен…". В науках молодой Толстой искал прежде всего практического смысла. Его не интересовали знания, которые не могли быть применены в повседневной жизни. Именно такой, "бесполезной" представляется ему история. Подобный взгляд на науку вообще характерен для многих людей новой эпохи, мировоззрение которых формировалось в 1840-е.

Резкость и независимость суждений Толстого сохранялись на протяжении всей жизни. А отрицание традиционной исторической науки с новой силой проявилось в 1860-е в романе "Война и мир".

12 апреля 1847 Толстой, разочарованный в университетском образовании, подал прошение об исключении из университета. Он отправился в Ясную Поляну, надеясь испробовать себя на новом поприще - благоустроить быт своих крепостных крестьян. Действительность разбила его замыслы. Крестьяне не понимали барина, отказывались от его совета и помощи. Толстой в первый раз остро ощутил огромную, непреодолимую пропасть, разделяющую его - помещика, господина - и простой народ. Социальные и культурные преграды между образованным сословием и народом стали одной из постоянных тем художественной прозы и статей Толстого.

Свой первый неудачный опыт хозяйствования он описал спустя несколько лет в рассказе "Утро помещика" (1856), герой которого Нехлюдов наделен чертами самого Толстого.

Вернувшись из Ясной Поляны, Толстой проводит несколько лет в Петербурге и в Москве. Он подробно анализирует в дневниках свои поступки и переживания, стремится выработать программу поведения, достигнуть успехов в различных науках и сферах жизни, в карьере. Из самоанализа в дневниках вырастает его художественная проза. Толстой в дневниках 1847-1852 тщательно фиксирует различные переживания и мысли в их сложных и противоречивых сцеплениях. Он холодно анализирует проявление эгоистичных настроений в высоких и чистых чувствах, прослеживает движение, перетекание одного эмоционального состояния в другое. Наблюдения над собой чередуются с описаниями внешности, жестов и характера знакомых, с размышлениями о том, как создавать литературное произведение. Толстой ориентируется на опыт психологического анализа писателей-сентименталистов 18 в. Л.Стерна и Ж.-Ж.Руссо, усваивает приемы раскрытия переживаний в романе М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени". В марте 1851 Толстой пишет "Историю вчерашнего дня" - отрывок, в котором детально описывает свои чувства. Это уже не просто дневниковая запись, а художественное произведение.

В апреле 1851 едет на Кавказ, где шла война между русскими войсками и чеченцами. В январе 1852 поступает на военную службу в артиллерию. Участвует в сражениях и работает над повестью "Детство". Детство было напечатано под заглавием "История моего детства" (это название принадлежало Некрасову) в 9-ом номере журнала "Современник" за 1852 и принесло Толстому большой успех и славу одного из самых талантливых русских писателей. Спустя два года также в 9-ом номере "Современника" появляется продолжение - повесть Отрочество, а в 1-ом номере за 1857 была опубликована повесть Юность, завершившая рассказ о Николае Иртеньеве - герое Детства и Отрочества.

Своеобразие "Детства" и "Отрочества" тонко подметил литератор и критик Н. Чернышевский в статье "Детство и отрочество. Военные рассказы гр. Толстого" (1856). Он назвал отличительными чертами толстовского таланта "глубокое знание тайных движений психической жизни и непосредственную чистоту нравственного чувства". Три повести Толстого - не последовательная история воспитания и взросления главного героя и рассказчика, Николеньки Иртеньева. Это описание ряда эпизодов его жизни - детских игр, первой охоты и первой влюбленности в Сонечку Валахину, смерти матери, отношений с друзьями, балов и учебы. То, что окружающим кажется мелким, недостойным внимания, и то, что для других является действительными событиями жизни Николеньки, в сознании самого героя-ребенка занимают равное место. Обида на воспитателя Карла Ивановича, который убил над головой Николеньки муху хлопушкой и разбудил его, переживается героем не менее остро, чем первая любовь или разлука с родными. Толстой подробно описывает чувства ребенка. Изображение чувств в "Детстве", "Отрочестве" и "Юности" напоминает анализ собственных переживаний в дневниках Толстого. Намеченные в дневниках и воплощенные в этих трех повестях принципы изображения внутреннего мира персонажей перешли в романы "Война и мир", "Анна Каренина" и во многие другие более поздние произведения Толстого.

Тема простоты и естественности как высшей ценности жизни и "спор" с "парадным", красивым изображением войны выражена в очерках "Севастополь в декабре" (1855), "Севастополь в мае" (1855) и "Севастополь в августе 1855 года" (1856). В очерках описаны эпизоды героической обороны Севастополя от англо-французских войск в 1855. Толстой сам участвовал в обороне Севастополя и много дней и ночей провел в самом опасном месте - на четвертом бастионе, который нещадно обстреливала вражеская артиллерия.

Севастопольские рассказы Толстого - это не панорамное описание всей многомесячной гигантской битвы за город, а зарисовки нескольких дней из жизни его защитников. Именно в деталях: в изображении будней солдат, матросов, сестер милосердия, офицеров, горожан - Толстой ищет подлинную правду войны.

Ключевой мотив севастопольских рассказов - противоестественность и безумие войны. В очерке "Севастополь в декабр"е Толстой описывает не впечатляющую правильность боя, а страшные сцены страданий раненых в госпитале. Он использует прием контраста, резко сталкивая мир живых и прекрасную природу с миром мертвых - жертв войны. Например, рассказывает о ребенке, собирающем полевые цветы между разлагающимися трупами и трогающем ногой вытянутую руку безголового мертвеца.

Война и мир

19 ноября 1855 приезжает в Петербург. Его имя уже овеяно славой. На сотрудничество с Толстым надеялись писатели и журналисты разных направлений. Но литературная среда, дух литературных кружков и соперничества оттолкнул Толстого от новых знакомых. Их интересы кажутся ему мелкими и ничтожными, жизнь - суетливой и бессмысленной. Толстой отводил душу в кутежах с цыганами и в безудержной карточной игре. В мае 1856 покинул Петербург и поселился в Ясной Поляне.

Осенью 1859 открывает в Ясной Поляне школу для крестьянских детей. Он занимался с детьми историей, давал им темы для сочинений. В 1862 школа была закрыта после полицейского обыска. Причиной стали подозрения властей в том, что студенты, преподававшие в яснополянской школе, занимались антиправительственной деятельностью. Выводы из своей деятельности в яснополянской школе писатель сформулировал в статье со "скандальным" названием: "Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?" "По мысли Толстого, народное искусство и культура не ниже, а скорее выше культуры и искусства, признанных в образованном обществе. Крестьянские дети хранят душевную чистоту и естественность, утерянную в образованных сословиях. Их обучение ценностям "высокой" культуры, полагает Толстой, едва ли необходимо. Напротив, сам писатель, занимаясь с ними, оказался в роли не учителя, но учащегося.

В 1862 вступает в брак с дочерью московского врача Софьей Андреевной Берс. Свадьбе предшествовали сомнения Толстого в силе и глубине своего чувства, в способности принести счастье будущей жене и найти самому успокоение и радость в новой, семейной жизни. После свадьбы молодые супруги уезжают в Ясную Поляну. 25 сентября Толстой записывает в дневнике: "Неимоверное счастье". Взаимное непонимание, тяжелые ссоры, отчужденность друг от друга - все это пока в далеком будущем.

В 1863 Толстой публикует повесть "Казаки", работать над которой начал еще в середине 1850-х. Повесть, как и многие другие его произведения, автобиографична. В ее основе лежат кавказские воспоминания, прежде всего - история его неразделенной любви к казачке, жившей в Старогладковской станице. Он избирает традиционный для романтической литературы сюжет: любовь охлажденного, разочарованного жизнью героя-беглеца из опостылевшего мира цивилизации к "естественной" и страстной героине. На этот сюжет были написаны поэмы А.С.Пушкина "Кавказский пленник" и "Цыганы". "Цыган" Толстой перечитывал, работая над "Казаками". Но Толстой придает этому сюжету новый смысл. Молодой дворянин Дмитрий Оленин лишь внешне напоминает романтического героя: его усталость от жизни неглубока. Он тянется к естественной простоте, стихийной жизни казаков, но остается им чужд. Интересы, воспитание, социальное положение Оленина отдаляют его от жителей казачьей станицы. Красавица казачка Марьяна предпочитает ему бесшабашного казака Лукашку. Оленин жадно впитывает нехитрые и мудрые мысли старого казака, охотника и бывшего вора дяди Ерошки: счастье, смысл жизни - в упоении всеми ее радостями, в плотских наслаждениях. Но он никогда не сможет стать таким простым, беззаботным, добрым и злым, чистым и циничным одновременно, как дядя Ерошка.

С 1856 по 1863 работал над романом о декабристах. Корни событий 14 декабря 1825 он увидел в событиях Отечественной войны 1812 - времени духовного пробуждения русского народа, единения дворянства и простых людей в борьбе с иноземным врагом. Так возник замысел романа "Война и мир". Роман писался и перерабатывался на протяжении 1863-1869 (издан в 1865-1869, в изданиях 1873 ? 1886 в текст были внесены некоторые изменения).

"Война и мир" мало похожа на классический роман. В нем нет традиционного любовного треугольника, любовного или социального конфликта как основы сюжета. Традиционно ключевыми элементами романа - кульминацией или развязкой - в то время, как правило, были дуэль, женитьба или смерть персонажей. Между тем, женитьба одного из главных героев, Пьера Безухова на пустой и безнравственной светской красавице Элен Курагиной мало влияет на последующие события его жизни. Дуэль Пьера с любовником Элен Долоховым не является пружиной действия. Умирает другой любимый толстовский герой, князь Андрей Болконский, а повествование продолжается. Пьер женится на Наташе Ростовой. Но роман заканчивается не описанием их свадьбы, а казалось бы случайной сценой - изображением сна Николеньки, сына князя Андрея. В этом сне соединились в одно лицо два главных героя - князь Андрей и Пьер Безухов, и сон предвещает бедствия Пьера - будущего декабриста. Этот странный, необычный роман имеет открытый финал - будущее семьи Пьера и Наташи неизвестно и лишь смутно угадывается. Не внешние перемены в судьбах героев, а их духовная эволюция, их нравственные поиски составляют подлинное содержание "Войны и мира".

Две основные линии "Войны и мира" - история двух друзей, Пьера Безухова и Андрея Болконского. Их объединяет образ юной графини Наташи Ростовой - невесты князя Андрея, позднее, после его смерти - жены Пьера. Пьер и особенно князь Андрей проходят через увлечение Наполеоном. Князь Андрей мечтает о великой славе. Во время сражения с армией Наполеона при Аустерлице, подхватив падающее знамя, он устремился навстречу врагу, желая увлечь за собой солдат. Внезапно его тяжело ранит. Он падает на землю и видит высоко над собой голубое небо. Это небо для князя Андрея становится символом высшей божественной гармонии и подлинного величия жизни. Он прозревает, освобождается от духовной слепоты: "Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал… совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал это наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба". Андрей Болконский постигает в эту минуту всю ложь наполеоновского величия и его тщеславных устремлений. Образы природы в "Войне и мире" - символы высшей гармонии, откровение о правде мира. Они противопоставлены суете, эгоистичности, низменности ложной жизни людей (прежде всего - людей высшего света), чуждых духовных стремлений. Возрождение опустошенного князя Андрея, утратившего смысл существования, потерявшего жену, символизирует старый засохший дуб, который весной пускает свежие молодые побеги. Схваченный французами, испытавший ужас расстрела Пьер Безухов постигает в плену, что главная, неподвластная никому его главная ценность - бессмертная душа. Это освобождающее чувство приходит к Пьеру, когда он созерцает ночное звездное небо. Красота бытия воплощена для героев "Войны и мира" - Пьера и князя Андрея - и в образе истинно поэтичной и душевной Наташи Ростовой. Случайно услышанный лунной ночью в имении Отрадное разговор восторженной Наташи с двоюродной сестрой Соней возвращает счастье молодости и непосредственность чувств князю Андрею.

Черта любимых героев Толстого - способность к духовному росту. И Пьер, и князь Андрей освобождаются от ложных идей благодаря общению с простыми русскими людьми. Для князя Андрея это капитан Тушин и подчиненные ему солдаты-артиллеристы, с которыми он познакомился в сражении с Наполеоном при Шенграбене. Пьеру высшую ценность простоты открывают солдаты, которых он видит на Бородинском поле. Солдат Платон Каратаев помогает понять Пьеру, что смысл жизни - в ней самой, в ее простых и естественных радостях, в интуитивном доверии к жизни, в смиренном приятии выпадающих человеку бед и радостей.

Естественность в романе противопоставлена ложной, поверхностной жизни. Проста и естественна Наташа Ростова - юная "графинечка", самозабвенно исполняющая русский народный танец. Просты, чужды актерства и фальши русские солдаты, совершающие подвиги по-будничному, без помыслов о славе. Прост русский полководец Кутузов, олицетворяющий, как и Платон Каратаев, полноту обретенного смысла жизни. К освобождению от мелких и эгоистических чувств движутся и Андрей, и Пьер. Андрей, смертельно раненный при Бородине, обретает бесконечную любовь ко всем людям, а затем, накануне кончины, - полную отрешенность от всех земных забот и волнений, высшую умиротворенность. Пьер находит покой и счастье в тихой семейной жизни с Наташей.

Этим персонажам противопоставлен позер Наполеон, увлеченно играющий роль "великого человека". Его напоминают многочисленные "наполеоны" и "наполеончики" - русский император Александр I, сановник Сперанский, фрейлина Анна Шерер, семейство Курагиных, разыгрывающие любовь карьерист Борис Друбецкой и расчетливая Жюли Карагина и многие другие. Эти персонажи наделены преувеличенным представлением о собственном значении, они внутренне пусты и бесчувственны, испытывают жажду славу, чисто плотскую страсть, заботятся о карьере, любят красиво и много говорить. Но они не знают любви к ближнему, не чувствуют высшего смысла бытия.

В романе уравнены в своем значении исторические сцены и сцены частной, семейной жизни. Толстой одинаково подробно описывает Аустерлицкое сражение, битву при Бородине, военный совет штаба русской армии в Филях и первый бал Наташи Ростовой, охоту старого графа Ростова и разговоры Пьера и Наташи о здоровье детей. "Исторические" главы в "Войне и мире" чередуются с "семейными". Толстой воспринимает происходящее именно с точки зрения частного, "постороннего" человека, а не с точки зрения полководца или государственного деятеля. Так, Бородинское сражение увидено глазами штатского человека - Пьера Безухова, ничего не смыслящего в военной науке. В представлении Толстого частная, семейная жизнь обыкновенных людей - такое же историческое событие, достойное внимания историка и писателя не меньше, чем переговоры царей и дипломатов или военные победы.

Соединение "семейных" глав с развернутым описанием исторических событий, сопряжение нескольких сюжетных линий, включение в его текст многих десятков персонажей стали чертами, совершенно новыми для современного Толстому романа. Позднейшие исследователи назвали "Войну и мир" романом-эпопеей.

В историко-философских главах "Войны и мира" Толстой раскрывает свое понимание смысла и законов истории. По его мнению, исторические события определяются совпадением множества причин, и потому люди не могут понять закономерностей истории. Толстой ожесточенно и язвительно полемизирует с мнением о решающей роли великих людей - царей, полководцев, дипломатов - в истории. Чем выше место человека в обществе и в государстве, тем с большим числом обстоятельств он должен считаться, - замечает он. Подлинно великий человек не вмешивается в таинственный, не постижимый умом ход истории. Он только ощущает сердцем ее законы и стремится содействовать ходу событий. Именно таков в изображении Толстого Кутузов, не заботящийся о военных планах, ведущий себя якобы пассивно и рассеянно накануне решающих сражений. Именно поэтому, убеждает писатель, победитель - Кутузов, а не Наполеон, тщательно разрабатывавший военные планы, но не ощущающий скрытого хода событий, забывший, что нравственная правота в войне 1812 года - на стороне русских. Толстой отвергал историческую науку, считая ее шарлатанством. Он допускал, что движение истории определяется не волей людей, а Провидением, Судьбой.

Анна Каренина

В 1877 Толстой закончил свой второй роман - "Анну Каренину" (опубликован в 1876-1877). Его главная героиня, Анна Каренина, - натура тонкая и совестливая, с графом Вронским ее связывает настоящее, сильное чувство. Муж Анны, высокопоставленный чиновник Каренин - кажется бездушен и черств, хотя и способен к высоким, истинно человеческим, добрым чувствам. Толстой создает обстоятельства, казалось бы, оправдывающие Анну. Она открыта и честна, не скрывает своих отношений с Вронским и стремится добиться развода у мужа. И тем не менее Толстой видимо осуждает Анну. Расплатой за измену мужу оказывается самоубийство героини, при этом ее смерть, по замыслу автора, - проявление божественного суда. Недаром эпиграфом к роману Толстой выбрал слова Бога из библейской книги Второзаконие в церковнославянском переводе: "Мне отмщение, и Аз воздам". Кроме того, согласно Толстому, высшего суда заслуживает не только Анна, но и другие совершившие грех персонажи - прежде всего, Вронский. Вина Анны для Толстого - в уклонении от предназначения жены и матери. Связь с Вронским - не только нарушение супружеского долга. Она приводит к разрушению семьи Карениных: их сын Сережа теперь растет без матери, а Анна и ее муж борются друг с другом за сына. Любовь Анны к Вронскому, по мнению Толстого, - это не высокое чувство, в котором над физическим влечением преобладает духовное начало, а слепая и губительная страсть. Ее символ - яростная метель, во время которой происходит объяснение Анны и Вронского. В романе соединены три сюжетные линии - истории трех семей. Они одновременно и похожи, и различны. Анна выбирает любовь, губя семью. Долли, жена ее брата Стивы Облонского, ради счастья и благополучия детей примиряется с изменившим ей мужем. Константин Левин, женясь на юной и очаровательной сестре Долли, Кити Щербацкой, стремится создать духовный и чистый брак, в котором муж и жена становятся единым, сходно чувствующим и думающим существом. На этом пути его подстерегают искушения и трудности. История женитьбы Левина на Кити, их брака и духовных исканий Левина автобиографична. Она во многом воспроизводит эпизоды женитьбы и семейной жизни Льва Николаевича и Софьи Андреевны.

Отличительная художественная особенность романа - повторы ситуаций и образов, выполняющие роль предсказаний и предвестий. Анна и Вронский знакомятся на железнодорожном вокзале. В момент первой встречи, когда Анна приняла знак внимания со стороны нового знакомого, сцепщика поездов раздавило составом. На железнодорожной станции происходит и объяснение Вронского и Анны. Образ железной дороги соотносится в романе с мотивами страсти, смертельной угрозы, с холодом и бездушным металлом. Смерть Анны и вина Вронского предугаданы в сцене конских скачек, когда Вронский из-за своей неловкости ломает хребет прекрасной кобыле Фру-Фру. Гибель лошади как бы предвещает судьбу Анны. Символичны сны Анны, в которых она видит мужика, работающего с железом. Его образ перекликается с образами железнодорожных служащих и овеян угрозой и смертью.

В "Анне Карениной" Толстой неоднократно использует прием внутреннего монолога, описания хаотических, произвольно сменяющих друг друга наблюдений, впечатлений от окружающего мира и мыслей героини.

Кризис. Позднее творчество

Во второй половине 1860-х - в 1870-х Толстой переживает мучительный духовный кризис. В 1869 он отправился смотреть имение в Пензенской губернии, которое рассчитывал выгодно купить. По дороге заночевал в арзамасской гостинице. Заснул, но вдруг в ужасе пробудился: ему представилось, что он сейчас умрет.

Свои чувства Толстой описал в незаконченной повести "Записки сумасшедшего", над которой работал в 1885-1886. Страх смерти, ощущение пустоты и бессмыслицы жизни преследовали Толстого на протяжении нескольких лет. Он пытался искать утешения в философии, в православной вере и в других религиях. Но не получил ни от философов, ни от богословов понятного и близкого ему ответа о смысле жизни. Философия и существующие религии представились Толстому бессодержательными и ненужными. Его неоднократно посещали мысли о самоубийстве.

Кризис был преодолен на рубеже 1870-1880-х. Толстой приходит к признанию внеразумной, интуитивной народной религиозности единственным ответом на вопрос о смысле жизни. В опрощении, в уподоблении себя людям из народа, крестьянам он увидел предназначение и долг дворян, интеллигентов - всех, кто входит в привилегированные сословия. При этом он не принял и не понимал народной веры в чудесное и потустороннее. Новая вера, которой учил Толстой в своих религиозно-философских сочинениях 1880-х и более позднего времени, была прежде всего нравственным учением. Бог для Толстого - это высшее, чистое начало в душе человека, воплощение нравственного принципа. Существующие христианские религии, в частности, православие, Толстой считал извращающими дух и сущность заповедей, вероучения Христа. Он не мог принять внерационального, сверхразумного в богословии (церковных догматов). Упрекал церковь в примирении с насилием или даже в оправдании насилия. По мысли Толстого, любое насилие недопустимо в человеческом обществе. Преодоление зла, победа над ним и осуществление христианского идеала всеобщего братства возможны только благодаря нравственному совершенствованию каждого человека. О преодолении духовного кризиса и о своей новой вере Толстой рассказал в "Исповеди" (написана в 1879-1882, опубликована в 1884).

Толстой переосмыслил всю свою прожитую жизнь. Он приходит к мысли, что только жизнь простого народа близка к нравственным истинам. В статье "Что такое искусство?" (1898) он отвергает все в мировой культуре, созданное людьми из господствующих сословий и классов. По мысли Толстого, единственная истинная функция искусства - дать "знание различия между добром и злом", и эту функцию в полной мере исполняет только искусство, созданное простым народом. Бедность и страдания обездоленных мучительно переживались Толстым. Он был одним из организаторов общественной помощи голодающим крестьянам в 1891. Личный труд, прежде всего физический, отказ от богатства, от собственности, нажитой благодаря работе других, он считает необходимыми для состоятельных людей. Об этом он написал в публицистическом произведении "Так что же нам делать?", над которым работал в 1882-1886. Толстой пришел к мысли о том, что частная собственность на землю противоестественна, что государство, прибегающее к насилию, к жестоким наказаниям, не должно существовать.

В 1908 узнал о казни через повешение в городе Херсоне двенадцати крестьян, которые участвовали в действиях против помещиков и откликнулся на произошедшее статьей "Не могу молчать".

Идеи позднего Толстого напоминают социалистическое учение. Но в отличие от социалистов, он был убежденным противником революции. И путь к человеческому счастью видел прежде всего не в социальных и экономических переменах, а в нравственном самосовершенствовании каждого человека. Умеренность желаний, скромная жизнь, чуждая роскоши, освобождение от страстей, ограничение или подавление полового влечения - таковы, согласно Толстому, должны быть нравственные ориентиры.

Позиция позднего Толстого - это позиция пророка, обличителя общественной и государственной неправды, провозглашающего вероучение всечеловеческой братской любви и труда. Толстой-публицист и учитель жизни приобрел огромную известность не только в России, но и во всем мире. Ясная Поляна становится местом паломничества: к Толстому за советом приходят люди из разных сословий, из многих стран. 22 февраля 1901 Синод - высший церковный орган в России того времени - вынес определение об отлучении Толстого от церкви, указав на антиправославный дух толстовского учения. Но отлучение не поколебало исключительного влияния Толстого на русское общество. На юге России его последователи - толстовцы - создали сельскохозяйственные коммуны, жили, совместно обрабатывая землю.

В творчестве позднего Толстого ярко проявились стремление к простоте стиля и прямая назидательность. Он создал многочисленные произведения, написанные в подражание народным легендам и сказкам, в которых выразил свое понимание учения Христа, представления о достойной и праведной жизни и об идеальном обществе.

Извращенность, неправильность жизни людей, устройства общества - основная тема творчества позднего Толстого. В повести "Отец Сергий" (Толстой работал над ней в 1890-х, опубликована после смерти в 1911) изображается история жизни князя Степана Касатского, становящегося монахом Сергием, человека крайне самолюбивого, приходящего через искушение славой к простой смиренной жизни нищего странника. В повести "Крейцерова соната" (1887-1889) Толстой представил половую любовь между мужчиной и женщиной низменным, недостойным человека чувством. В пьесе "Живой труп" (1900, опубликована посмертно, в 1911) в центре внимания автора - ненормальность законов и власти, принуждающих разлюбивших и готовых расстаться друг с другом супругов к продолжению совместной жизни. Главный герой пьесы, Федя Протасов, ощущает пустоту окружающего общества и находит выход в хмельном разгуле. Стремление развязать запутанный узел отношений с оставленной женой Лизой и с любящим ее честным, но ограниченным и не понимающим Протасова Виктором Карениным приводит главного героя к самоубийству.

В рассказе "Холстомер" (1885, первый вариант - 1864-1865) уродство царящих среди людей отношений обнажено благодаря особому приему: все происходящее изображается в восприятии лошади - мерина Холстомера. Рассказ строится на контрасте: трагическая жизнь мудрого Холстомера - и история бессмысленного существования его прежнего хозяина, развратного и эгоистичного князя Серпуховского.

Прозрение героя, нравственное, духовное преображение на пороге смерти - сюжет повестей "Смерть Ивана Ильича" (1881-1882, 1884-1886, опубликована в 1886) и "Хозяин и работник" (1894-1895). Смертельно больной крупный чиновник Иван Ильич убеждается, сколь пуста была его жизнь, в которой он следовал тем же правилам и привычкам, что и другие люди его круга. Повесть строится на контрасте новых представлений Ивана Ильича о жизни и мнений, свойственных его семье и сослуживцам. Герой второй повести, хозяин постоялого двора алчный и чуждый укорам совести Брехунов неожиданно для самого себя спасает ценой жизни своего работника Никиту.

С 1889 по 1899 Толстой работал над своим последним романом - "Воскресением". В основе сюжета "Воскресения" - нравственное возрождение богатого дворянина Дмитрия Ивановича Нехлюдова и проститутки Катюши Масловой, которую Нехлюдов когда-то соблазнил. В "Воскресении" Толстой отказывается от своего любимого приема - изображения переживаний героев - "диалектики души". Описание сложного движения противоречивых переживаний заменяется прямыми суждениями-оценками Нехлюдовым себя и окружающих людей. Толстой описывает парадоксальную, "перевернутую" ситуацию: Нехлюдов, виновный в нравственном падении Катюши Масловой, оказывается ее юридическим судьей. Он попадает в число присяжных заседателей, которые решают вопрос о виновности Масловой (Маслову подозревают в причастности к отравлению купца-посетителя публичного дома).

Толстой изображает целую галерею персонажей из разных сословий - сановников, уголовных преступников, революционеров. Автор романа выступает в роли безжалостного судьи современного общественного и государственного устройства.

В 1896-1904 Толстой написал повесть "Хаджи-Мурат" (впервые опубликована посмертно, в 1912). Ее сюжет - история перехода на сторону царя Николая I чеченца Хаджи-Мурата, жаждущего отомстить имаму Шамилю, сражавшемуся с русскими войсками. В отличие от других поздних произведений Толстого, в "Хаджи-Мурате" отсутствует очевидная авторская мораль. Поэтому не случайно Толстой не хотел издавать эту повесть. Хаджи-Мурат - тип "естественного героя", привлекавший внимание еще молодого Толстого. Жажда свободы - его основная черта. Хаджи-Мурату не чужды отрицательные качества. Но он, при всем своем вероломстве, простодушен и в этом отношению противопоставлен двум властителям-врагам - лицемерным Николаю I и Шамилю. Толстой прибегает к приему изобличения ненормальности, ложной жизни и нравов русского света и двора, изображая их через восприятие Хаджи-Мурата, подмечающего все странное, противоестественное. Повесть построена на приеме смысловой переклички событий. Похожи нравы при дворе Николая I и Шамиля. История Хаджи-Мурата, жертвы обмана русского царя и его окружения, соотнесена с судьбой несчастного русского солдата Авдеева.

С начала 1880-х в отношениях между Толстым и его женой и сыновьями нарастает взаимное отчуждение. Толстой испытывал мучения и стыд из-за богатства, которым обладал. Разлад между учением, призывающим к отказу от богатства, и собственным поведением был для него нестерпимо тяжек. В 1880-х между Толстым и Софьей Андреевной возникает конфликт из-за имущества и доходов от изданий сочинений писателя. 21 мая 1883 он предоставил жене полную доверенность на ведение всех имущественных дел, спустя два года разделил все свое имущество между женой, сыновьями и дочерьми. Он хотел раздать нуждающимся все свое имущество, но его остановила угроза жены объявить его сумасшедшим и учредить над ним опеку. Софья Андреевна отстаивала интересы и благополучие семьи и детей. Толстой предоставил всем издателям право на свободное издание всех своих сочинений, вышедших после 1881 (этот год Толстой считал годом собственного нравственного перелома). Но Софья Андреевна требовала привилегии для себя на издание собрания сочинений мужа. 22 июля 1910 Толстой составил завещание, в котором предоставлял всем издателям право на издание своих произведений - как написанных после 1881, так и более ранних. Новое завещание обострило отношения с женой. Ощущая невозможность сохранения мира в семье и желая в полной мере последовать идеалу опрощения и трудовой жизни, Толстой в пять часов утра 28 октября 1910 вместе со своим доктором Д.П.Маковицким покинул Ясную Поляну. Через несколько дней к ним присоединилась дочь Льва Николаевича Александра Львовна. Толстой намеревался ехать на юг, потом, скорее всего, за границу. Думал начать крестьянствовать.

В шесть часов тридцать пять минут вечера 31 октября поезд, следовавший в Ростов-на-Дону, прибыл на станцию Астапово Рязано-Уральской железной дороги. Толстой, у которого поднялась температура, был вынужден остановиться в домике начальника станции. Врачи определили воспаление легких. В шесть часов пять минут 7 ноября (20 ноября) 1910 Толстой умер.

Толстой Сергей Львович (родился 28 июня 1863; умер 23 декабря 1947) - сын Л.Н. Толстого.

В 1872 г. Л.Н. Толстой в письме к А.А. Толстой так описывал сына: "Старший, белокурый, - не дурен. Есть что-то слабое и терпеливое в выражении и очень кроткое... Все говорят, что он похож на моего старшего брата. Я боюсь верить. Это было бы слишком хорошо. Главная черта брата была не эгоизм и не самопожертвование, а строгая середина.... Сережа умен - математический ум и чуток к искусству, учится прекрасно, ловок прыгать, гимнастика; но gauche (неуклюжий, фр.) и рассеян".

Сергей Львович учился в тульской гимназии, в 1881 г. поступил в Московский университет на физико-математический факультет, на отделение естественных наук, одновременно посещал курсы при консерватории, изучал теорию музыки, композицию и особенности русской песни. Закончив университет, работал в Тульском отделении крестьянского банка, потом уехал в Петербург, служил в управлении крестьянского банка. В 1890 г. был назначен на должность земского начальника одного из уездов Тульской губернии.

В 1890 г. Л.Н. Толстой писал сыну: "Одно то, что прежде меня сердило в тебе (прежде, теперь этого нет), это то, что ты... в самом важном знании - что хорошо, что дурно и потому как жить, хочешь доходить своим умом и опытом, а не пользуешься тем, что давно, несомненно и очевиднее всякой геометрической теоремы объяснено и доказано".

Сергей Львович первым браком был женат на Марии Константиновне Рачинской, вторым - на Марии Николаевне Зубовой.

В 1898-1899 гг. занимался переселением духоборов в Канаду.

Сергей Львович серьезно занимался музыкой, с 1926 г. по 1930 г. был профессором Московской консерватории, известен как автор музыкальных произведений: "Двадцать семь шотландских песен", "Бельгийские песни", "Индусские песни и танцы"; писал романсы на стихи Пушкина, Фета, Тютчева. Занимался он и литературной деятельностью, писал рассказы о жизни народа, мемуарные, биографические очерки, автор книг:
Воспоминания С.Л. Толстого// Л.Н. Толстой. Памятники творчества и жизни. М., 1928
Мать и дед Л.Н. Толстого. М.,1928
Очерки былого. М., 1949
Тургенев в Ясной Поляне. // Голос минувшего, 1919
Федор Толстой-Американец. М., 1926

Был одним из учредителей Музея Л.Н. Толстого в Москве, принимал участие в комментировании Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого. Награжден орденом Трудового Красного Знамени. Скончался в 1947 г. в возрасте 84 лет.

Тон Константин Андреевич (нем. Konstantin Andrejewitsch Thon; 26 октября (6 ноября) 1794 - 25 января (6 февраля) 1881) - русский архитектор. Константин Тон - автор многочисленных архитектурных проектов во многих городах России, придворный архитектор Николая I, ректор Императорской Академии художеств. Он особенно он известен своими работами в Санкт-Петербурге и в Московском Кремле, и своим главным детищем - храмом Христа Спасителя в Москве.

Константин Тон родился в Санкт-Петербурге в семье обрусевшего немецкого ювелира, был одним из трёх братьев.

В 1803 Константин был принят в воспитанники Императорской академии художеств и с 1808 специально изучал в ней архитектуру, по части которой главным его наставником был А. Н. Воронихин. В 1815 окончил академический курс со званием художника 1-й степени и малой золотой медалью, присужденной ему за проект здания сената, и оставлен при академии, чтобы впоследствии быть посланным в чужие края. Но в 1817 произошла перемена начальства академии, и Тон, оставив академию, определился на службу при новоучрежденном комитете для приведения строительных и гидравлических работ в Санкт-Петербурге. Кроме того, он сочинил тогда проект увеселительного заведения ("Немецкого Трактира") на Крестовском острове. Начало 1818 г. обрадовало молодых художников вестью о восстановлении чуть было не отмененной посылки лучших из них в заграничное путешествие. Чтобы приобрести на него право, Тон составил по заданной академией программе проект ярмарки, за который Тон (вместе с живописцем П. Басиным) был послан на 6 лет в Италию. В Риме он занялся изучением памятников античного зодчества и сравнением первохристианских храмов с церквами новейших времен. Потом он сделал продолжительную экскурсию на Юг Италии и в Сицилию, а по возвращении в Рим сочинил проект церкви в форме древней базилики, но приспособленной к православному богослужению, причем дал ей снаружи вид греческих храмов. Вслед за этим проектом, Тон скомпоновал, по задаче Римской академии, проект госпиталя.

В 1822 Тон посетил Флоренцию, где представил свои работы местной академии и был принят за них в её члены. Побывав потом в Генуе, Равенне, Болонье, Милане и Павии, он явился в Женеву, где составил проект загородного дома для бывшего придворного ювелира Дюваля, а затем отправился через Дижон в Париж и занялся там рисованием начисто своих неаполитанских и сицилийских этюдов. Вернувшись в Рим, Тон сосредоточил свои труды на реставрации памятников античного зодчества. Из относящихся сюда работ, проекты возобновления храма Фортуны в Пренесте и дворца Цезарей в Риме, на Палатинском холме, в особенности доставили Тон репутацию учёного художника. Последний проект обратил на него внимание императора Николая I, по повелению которого Тон, в 1828, был причислен к Кабинету Его Величества, с содержанием по 3 000 руб. в год. В том же году Тон вернулся в Санкт-Петербург, где он получил поручение обратить бывшую конференц-залу Академии художеств в галерею для размещения гипсовых слепков, устроить новую конференц-залу и вообще переделать некоторые части здания. Вслед за тем Тон получив звание академика и должность профессора 2-ой степени по части архитектуры (в 1830). В том же году, прихожане церкви св. Екатерины, за Калинкиным мостом в Санкт-Петербурге., ввиду ветхости своего храма, задумали соорудить вместо него новый. В своем проекте, представленном на конкурс, Тон придал храму форму, напоминающую московские пятиглавые соборы. Проект очень понравился Государю, и Тону было повелено самому произвести постройку. Ещё раньше, в 1829, был передан академии на рассмотрение вопрос о московском храме Христа Спасителя.

Первоначально выбранная для него местность на Воробьевых горах была найдена, по разным причинам, неудобной, и самый проект его, составленный К. Витбергом, признан неосуществимым; предстояло сочинить новый проект его постройки в другом пункте Москвы. Эта задача была возложена на Т. с непременным условием, чтобы новый величественный храм имел старинный русский стиль. И на этот раз Государь остался сколь нельзя более доволен проектом Тона Постройка храма Христа Спасителя занимала последнего во всю остальную его жизнь. Одновременно с проектом московского храма, Тон составил в том же вкусе проект церкви новоявленного чудотворца Митрофана, для Воронежа (в 1832) и, продолжая строить црк. св. Екатерины и отделывать античные галереи в академии, проектировал устройство гранитной набережной Невы против академии, с пристанью, украшенной фигурами двух сфинксов, купленных в Александрии при посредстве А. Н. Муравьёва. Тогда же он сочинил проект монастыря на 100 монахов, для получения звания профессора 2-ой степ., и по Высочайшей воле - конкурсный проект иконостаса для Казанского собора, из серебра, отбитого донскими казаками от французов в Отечественную войну. Затем, при конкурсе на сооружение памятника Державину, в Казани, композиция Тона найдена лучшею из трёх, выбранных для исполнения. В 1833 г. он определен членом в комитет о строениях и гидравлических работах и получил от академии звание профессора. После того он участвовал в конкурсе на постройку здания Пулковской астрономической обсерватории и сочинил проекты соборов св. Екатерины для Царского Села и ап. Петра и Павла для Петергофа, которые и возводились под его руководством. К началу 1836 Тон, вместе с другими профессорами академии, составил проект памятника Димитрию Донскому на Куликовском поле и приступил к постройке, по своему проекту, црк. Введения Богородицы в Семеновском полку - здания, в котором всего полнее и ярче выразился изобретенный Тоном тип храмов, долго считавшийся возрождением старинной русской церковной архитектуры с приведением её форм в лучшую гармонию и изящество. Одновременно с этим составил ещё проект церкви русского посольства в Таврисе, собора в Свеаборге, оборонительной казармы, там же, дома дворянского собрания в Новгороде, главного фасада Лесного института в Санкт-Петербурге и церкви в имении Синявина. Около того же времени изготовлены им, по поручению правительства, нормальные проекты церкви на 1000, 500 и 200 человек, с тем, чтобы архитекторы во всей Империи обязательно придерживались их форм и стиля. В 1837, Николай I задумал соорудить новый великолепный дворец в Московском Кремле, такой, чтобы в его пространстве заключалось "все, что в памяти народной тесно связано с представлением обиталища Государя". Выполнение этой задачи было возложено на Тона, который и в этом случае старался подделаться под стиль старинных русских построек. В 1838 г. он издал альбом своих чертежей большого формата (17 листов), в который вошли планы, фасады и разрезы храма Спасителя, Тоновских церквей в Санкт-Петербурге, Саратове, Петергофе, Царском Селе, Новгороде (евангелической), колокольни Симонова монастыря, равно как и нормальные проекты для городских каменных церквей. В 1844 вышло в свет дополнение к этому альбому, в котором помещены чертежи и деревянных церквей. Здесь особенно любопытны проект церкви в Ельце и рисунки иконостасов для Санкт-Петербурге церквей Преображения на Аптекарском о-ве и Благовещения в лейб-гвардейском конном полку. Окончив в 1842 постройку собора в Царском Селе и переделку Малого театра в Москве, Тон изготовил, по Высочайшему повелению, нормальные чертежи для крестьянских домов в казенных селениях и, помимо других трудов, сочинил проект иконостаса для церкви царевича Иоасафа, в подмосковном селе Измайлове, где строил в это время инвалидный дом. В 1847 г. он принялся за порученную ему постройку станции Николаевской железной дороги в Петербурге и Москве, с таможней при последней, а равно начал приводить в исполнение свой проект сооружения церкви св. Мирония, в лейб-гвардии егерском полку. С окончанием большого Кремлевского дворца, Государь возложил на своего любимого архитектора возобновление колокольни Ивана Великого в том виде, какой имела она до 1812 г., устройство платформ для помещения орудий на Тайницкой башне Кремля и казарм для батальона пехотного полка. В 1850 г. построена Тоном. Санкт-Петербургская станция Царскосельской железной дороги и почти одновременно с тем окончена отделка Оружейной палаты в Москве. Между тем он продолжал заниматься и другими работами, порученными ему в Кремле, и, не ограничиваясь ими, сочинил проекты надгробного памятника кн. Пожарскому, в Суздале, и церкви для Тифлиса. В 1853-54 гг., по сооружении вчерне храма Спасителя, Тон составил проект его внутреннего убранства, в Николаевском Кремлевском дворце построил главный вход и галерею, соединяющую это здание с Чудовым монастырем, исправил главный купол собора в Нововоскресенском монастыре (Новом Иерусалиме), грозивший разрушением, окончил переустройство церкви Двенадцати апостолов, Патриаршей ризницы и шатра над Палатой мироварения, в Кремле, и изготовил проект црк. при Тивдийской мраморной ломке, в Олонецкой губ. Все эти работы шли, так сказать, параллельно и, сверх того, приводилась к окончанию постройка петербургской црк. св. Мирония.

Последние годы деятельности Тона, назначенного в 1854, по смерти А. И. Мельникова, ректором академии, были не менее плодотворны; им сделаны проекты постановки статуи Георгия Победоносца в зале имени этого святого в большом Кремлевском дворце, ворот с решеткой для Николаевской богадельни в селе Измайлове, нескольких церквей в казенных горных заводах Сибири и иконостасов, в том числе главного иконостаса для храма Спасителя и, наконец, конструкция металлического шпиля соборной колокольни Петропавловской крепости, в Санкт-Петербурге (последний проект привел в исполнение инженер Журавский). Столь обширная производительность не отвлекала Тона от занятий по должности профессора-преподавателя в архитектурном классе академии. В течение 24-х летнего исполнения им этой должности, под его руководством образовалось свыше двухсот молодых зодчих, из которых многие, как напр. К. Маевский, К. Рахау, Б. Иогансон, В. Кенель, Л. Шперер и М. Макаров, впоследствии составили себе почетную известность. Несмотря на то, изобретенный им стиль не утвердился надолго в русской архитектуре и отжил свое время лишь только не стало покровительствовавшего ему император Николая I. Вырабатывая этот стиль, Тон пытался не только вернуться к общим формам и деталям старинных национально-русских построек, в особенности храмов, но и сообщить им большую правильность, гармоничность и соответствие с новейшими потребностями и художественными принципами. Для этого требовалось, кроме врожденного дарования, проникнутость чисто русским духом, горячая любовь к отечественной старине и близкое знакомство с её памятниками. Немец по происхождению, развившийся под эклектической ферулой Санкт-Пкетербургской академии и в чужих краях, Тон, при всей своей талантливости, не был в состоянии удовлетворительно решить смело взятую на себя задачу - восстановить в новом блеске наше древнее зодчество, тем более, что систематическое изучение уцелевших его произведений в то время едва лишь начиналось. Тоновские постройки якобы в русском стиле, из которых многие весьма замечательны в конструктивном отношении, вообще представляет собой смесь неверно понятых и неуместно примененных форм и мотивов нашей древней архитектуры с произвольными измышлениями соорудителя; они грешат холодностью, сухостью, недостатком истинной красоты и истинного величия. При всем том, Тону принадлежит та заслуга, что он первый отвернулся от слепого подражания западноевропейским образцам и указал русским архитекторам на богатый источник вдохновения, кроющийся в памятниках их родной старины.

Торквемада Томас (Tomas de Torquemada) (1420-1498), основатель испанской инквизиции. Родился в 1420 в Вальядолиде (Кастилия) в христианской семье еврейского происхождения. Племянник известного теолога кардинала Хуана де Торквемады. В юности постригся в монахи; удалился в доминиканский монастырь в Вальядолиде. Ок 1451 назначен приором монастыря Санта-Крус в Сеговии; занимал эту должность в течение 22 лет; прославился крайним аскетизмом. В начале 1470-х стал духовником кастильской инфанты Изабеллы, а после ее вступления на престол в 1474 - одним из ее самых доверенных советников; однако неизменно отказывался от предлагавшихся ему высоких церковных должностей, предпочитая оставаться простым монахом.

Римский папа Сикст IV (1471-1484) своей буллой от 1 ноября 1478 возложил на "католических королей" Фердинанда II Арагонского и Изабеллу I Кастильскую обязанность ввести в их землях институт инквизиции, но попытки выполнить папский указ оказались неудачными из-за высокой степени децентрализации государств Пиренейского п-ва. В этих условиях Сикст IV решил поручить эту миссию Торквемаде, пользовавшемуся как духовным, так и политическим авторитетом. 11 февраля он был назначен инквизитором-викарием, в августе 1483 - великим инквизитором Кастилии; 17 октября того же года его юрисдикция была распространена на Арагон. Как представитель папы и высшее должностное лицо инквизиции обладал правом делегировать свою власть другим инквизиторам по своему собственному выбору и рассматривать апелляции, направляемые в адрес Святого Престола. В 1486 Иннокентий VIII (1484-1492), а в 1494 Александр VI (1492-1503) еще более расширили его полномочия.

Уже в 1483 создал инквизиционные трибуналы в кастильских городах Вальядолиде, Севилье, Хаэне, Авиле, Кордове и Вилья-Реале, а в 1484 - в Сарагосе для всего Арагонского королевства. Учредил Высший совет - апелляционный орган из пяти членов. 29 ноября 1484 созвал в Севилье генеральную ассамблею испанских инквизиторов, где ознакомил их с разработанной им инструкцией из двадцати восьми статей, которой они обязаны были руководствоваться в своей деятельности; в 1485, 1488 - 1498 дополнил ее новыми положениями. Инструкция устанавливала порядок судебного делопроизводства и определяла способы получения признательных показаний, в первую очередь с помощью разнообразных пыток.

Воспользовавшись делом (по всей вероятности, сфабрикованным инквизицией) об убийстве в ритуальных целях несколькими иудеями мальчика-христианина из Ла-Гуардии, в начале 1492 убедил Фердинанда II и Изабеллу I заставить всех иудеев принять христианство; в противном случае они должны были покинуть пределы Арагона и Кастилии. Когда иудеи предложили Фердинанду II отменить это решение за "подарок" в 30 тыс. дукатов, лично явился во дворец и заставил короля отказаться от сделки.

Главным объектом преследований сделал иудеев (марранов) и мусульман (морисков), недавно принявших христианство, которых обвиняли (часто не без оснований) в неискреннем исповедании новой веры и в тайном отправлении запрещенных культов. По подсчетам историков, за время руководства им испанской инквизицией (1485-1498) было сожжено, как минимум, 2000 марранов, морисков, "еретиков" и "колдунов"; некоторые исследователи доводят эту цифру до 9000., а число всех казненных - до 17 000. Имя Торквемады стало символом жестокостей инквизиции.

Размах репрессий вызвал недовольство в высших светских и церковных кругах Арагона и Кастилии, но попытки умерить рвение Торквемады не увенчались успехом. Более того, великий инквизитор стал готовить процесс против ряда испанских епископов по обвинению в поощрении ереси, однако не получил поддержки Святого Престола.

Умер в Авиле 16 сентября 1498.

Лев Давыдович Троцкий (псевд.: Перо, Антид Ото, Л. Седов, Старик и др.; настоящее имя - Лев (Лейба) Давыдович Бронштейн) (26 октября (7 ноября) 1879 - 21 августа 1940) - деятель российского и международного революционного движения, практик и теоретик марксизма. Один из главных организаторов Октябрьской революции 1917 г., организатор Красной Армии, один из основателей Советского государства. Один из основателей и идеологов Коминтерна, член Исполкома Коминтерна. В первом советском правительстве - нарком по иностранным делам; в 1918-1925 - нарком по военным и морским делам. С 1923 г. - лидер внутрипартийной левой оппозиции. Член Политбюро ВКП(б). В 1927 г. снят со всех постов, отправлен в ссылку. В 1929 г. выслан за пределы СССР. Убит агентом НКВД в Мексике (1940).

В революционном движении - с 1890-х гг. Социал-демократ с конца 1890-х. В 1897 г. участвовал в основании "Южно-русского рабочего союза", на II съезде РСДРП примкнул к меньшевикам, с 1904 г. выступал за объединение партии, занимал внефракционную позицию. Автор теории "перманентной революции". Сотрудничал с первой редакцией газеты "Искра" (в составе редакции - Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, В. И. Ленин, Ю. О. Мартов, А. Н. Потресов). В революцию 1905 года - председатель Петербургского Совета рабочих депутатов. В 1908-1912 гг. издавал в Вене газету "Правда". Участник антивоенной Циммервальдской конференции. После Февральской революции, вернувшись из эмиграции, возглавил организацию "межрайонцев". С июля 1917 г. член ЦК РСДРП(б), с сентября 1917 - председатель Петросовета.

После высылки из СССР - создатель и вдохновитель "троцкистского" IV Интернационала (1938). Автор работ по истории революционного движения в России, создатель капитальных исторических трудов по революции 1917 г., литературно-критических статей, воспоминаний "Моя жизнь" (Берлин, 1930).

Детство и юность

Лейба (Лев) Бронштейн родился в еврейской семье богатого землевладельца из числа колонистов, в селе Яновка Елисаветградского уезда Херсонской губернии (ныне Украина). Языками детства Троцкого были украинский и русский, идишем он так и не овладел. Учился в реальном училище в Одессе и Николаеве, где был первым учеником по всем дисциплинам. Увлекался рисованием, литературой, сочинял стихи, переводил басни Крылова с русского на украинский язык, участвовал в издании школьного журнала. В эти годы впервые проявился его бунтарский характер: из-за конфликта с преподавателем французского языка он был временно исключён из училища.

Политические университеты

В 1896 в Николаеве юный Лев Бронштейн вошел в кружок, члены которого изучали литературу научного и популярного характера. Поначалу сочувствовал идеям народников и яростно отвергал марксизм, считая его сухим и чуждым человеку учением. Уже в этот период проявились многие черты его личности - острый ум, полемический дар, энергичность, самоуверенность, честолюбие, склонность к лидерству.

Вместе с другими членами кружка Бронштейн преподавал политическую грамоту рабочим, принимал активное участие в написании прокламаций, издании газеты, выступал в качестве оратора на митингах, выдвигая требования экономического характера.

В январе 1898 был вместе с единомышленниками арестован. Во время следствия Бронштейн изучал по Евангелиям английский, немецкий, французский и итальянский языки, штудировал труды Маркса, став яростным приверженцем его учения, познакомился c работами Ленина. Был осуждён и приговорён к четырёхлетней ссылке в Восточную Сибирь. Находясь под следствием в Бутырской тюрьме, вступил в брак с соратницей по революционной деятельности Александрой Соколовской.

С осени 1900 молодая семья была в ссылке в Иркутской губернии. Бронштейн работал приказчиком у сибирского купца-миллионера, потом сотрудничал в иркутской газете "Восточное обозрение", где опубликовал литературно-критические статьи и очерки о сибирской жизни. Здесь впервые проявились его незаурядные способности к владению пером. В 1902 Бронштейн с согласия жены, оставив её с двумя маленькими дочерьми - Зиной и Ниной, бежал в одиночку за границу. При побеге он вписал в фальшивый паспорт свою новую, позаимствованную у надзирателя одесской тюрьмы фамилию - Троцкий, под которой он и стал известен всему миру.

Первая эмиграция

Прибыв в Лондон, Троцкий сблизился с живущими в эмиграции лидерами русской социал-демократии. Он выступал с чтением рефератов, защищающих марксизм в колониях русских эмигрантов в Англии, Франции, Германии, Швейцарии. Через четыре месяца после приезда из России Троцкий, по предложению Ленина, высоко оценившего способности и энергию молодого адепта, был кооптирован в редакцию "Искры".

В 1903 в Париже Троцкий женился на Наталье Седовой, ставшей его верной спутницей и разделившей все взлёты и падения, которыми изобиловала его жизнь.

Летом 1903 Троцкий участвовал во II съезде (РСДРП), где в вопросе о партийном уставе поддержал позицию Мартова. После съезда Троцкий вместе с меньшевиками обвинял Ленина и большевиков в диктаторстве и разрушении единства социал-демократов. Но осенью 1904 между Троцким и лидерами меньшевизма разгорелся конфликт по вопросу об отношении к либеральной буржуазии и он стал "внефракционым" социал-демократом, претендующим на создание течения, которое стояло бы выше большевиков и меньшевиков.

Революция 1905-07

Узнав о начале революции в России, Троцкий нелегально возвратился на родину. Он выступал в печати, заняв радикальные позиции. В октябре 1905 стал заместителем председателя, потом председателем Петербургского совета рабочих депутатов. В декабре вместе с советом был арестован.

В тюрьме создал работу "Итоги и перспективы", где была сформулирована теория "перманентной" революции. Троцкий исходил из своеобразия исторического пути России, где царизм должен быть сменён не буржуазной демократией, как полагали либералы и меньшевики, и не революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства, как считали большевики, а властью рабочих, которая должна была навязать свою волю всему населению страны и опереться на мировую революцию.

В 1907 Троцкий был приговорён к вечному поселению в Сибирь с лишением всех гражданских прав, но по пути к месту ссылки бежал вновь.

Вторая эмиграция

С 1908 по 1912 Троцкий издавал в Вене газету "Правда" (в 1912 большевики объявили её своим органом), пытался в 1912 создать "августовский блок" социал-демократов. К этому периоду относились его наиболее острые столкновения с Лениным, который назвал Троцкого "Иудушкой".

В 1912 Троцкий был военным корреспондентом "Киевской мысли" на Балканах, после начала Первой мировой войны - во Франции (эта работа дала ему пригодившийся впоследствии военный опыт). Встав на резко антивоенную позицию, обрушивался со всей мощью своего политического темперамента на правительства всех воюющих держав. В 1916 был выслан из Франции и отплыл в США, где продолжал выступать в печати.

Возвращение в революционную Россию

Узнав о Февральской революции, Троцкий направился на родину. По пути в Россию Троцкий вместе с семьёй и другими русскими эмигрантами был в Галифаксе снят с корабля и отправлен в лагерь для интернированных моряков немецкого торгового флота. Однако вскоре по указанию руководства британских спецслужб освобождён и отправлен в Россию. 4 мая 1917 Троцкий приехал в Петроград и занял позицию резкой критики Временного правительства. В июле вступил в составе "межрайонцев" в партию большевиков РСДРП(б). Во всем блеске проявил свой талант оратора на заводах, в учебных заведениях, в театрах, на площадях, в цирках, по своему обыкновению плодовито выступал как публицист. После июльских дней был арестован и оказался в тюрьме. В сентябре после освобождения, исповедуя радикальные взгляды и излагая их в популистской форме, стал кумиром балтийских матросов и солдат городского гарнизона и был избран председателем Петроградского совета. Кроме того, стал председателем военно-революционного комитета, созданного советом. Был фактическим руководителем октябрьского вооружённого восстания.

На вершине власти

После прихода большевиков к власти Троцкий стал наркомом иностранных дел. Участвуя в сепаратных переговорах с державами "четверного блока", выдвинул формулу "войну прекращаем, мира не подписываем, армию демобилизуем", которую поддержал большевистский ЦК (Ленин был против). Несколько позднее, после возобновления наступления немецких войск, Ленину удалось добиться принятия и подписания условий "похабного" мира, после чего Троцкий сложил с себя полномочия наркома.

Весной 1918 Троцкий был назначен на пост наркома по военным и морским делам и председателя революционного военного совета республики. Одним из первых действий Троцкого был арест, предание суду революционного трибунала и расстрел командующего морскими силами Балтийского флота Алексея Щастного. На суде Троцкий обвинил Щастного в контрреволюционной пропаганде, но реальной причиной расстрела Щастного было то, что он не выполнил приказ о подготовке уничтожения кораблей Балтийского флота.

Показания Троцкого перед Верховным Революционным Трибуналом:

Ко мне лично не раз приходили представители от английского адмиралтейства и запрашивали, приняли ли мы необходимые меры для уничтожения Балтийского флота, в случае, если его положение окажется безвыходным? Эти же английские офицеры не раз обращались к адмиралам советской службы - Беренсу и Альтфатеру. Таким образом, с нашей точки зрения, а также с точки зрения англичан, опасность в этот момент состояла в том, что немцы могут неожиданным ударом захватить наши суда и овладеть ими … По вопросу об уничтожении судов Щастный держал себя еще более уклончиво, я бы сказал, загадочно, если бы разгадка его поведения не стала вскоре совершенно очевидной. Щастный не мог не понимать необходимости подготовительных к уничтожению мер, так как именно он - с явным преувеличением - называл флот железным ломом. Но Щастный не только не предпринимал никаких подготовительных мер, - более того, он пользовался этим вопросом для терроризирования моряков и восстановления их против Советской власти.

На посту наркома по военным и морским делам Троцкий показал себя талантливым и энергичным организатором. Для создания боеспособной армии предпринял решительные и жестокие меры: взятие заложников, расстрелы и заключение в тюрьмы и концлагеря противников, дезертиров и нарушителей воинской дисциплины, причём не делалось исключения для большевиков. Троцкий проделал большую работу по привлечению в Красную Армию бывших царских офицеров и генералов ("военспецов") и защищал их от нападок некоторых высокопоставленных коммунистов. В годы гражданской войны его поезд курсировал по железным дорогам на всех фронтах; наркомвоенмор осуществлял руководство действиями фронтов, произносил перед войсками пламенные речи, карал провинившихся, награждал отличившихся.

В целом в этот период между Троцким и Лениным было тесное сотрудничество, хотя по ряду вопросов политического характера (например, дискуссия о профсоюзах) и военно-стратегического (борьба против войск генерала Деникина, оборона Петрограда от войск генерала Юденича и война с Польшей) между ними были серьёзные разногласия.

В конце гражданской войны и начале 1920-х годов популярность и влияние Троцкого достигли апогея, начал складываться культ его личности.

В 1920-1921 Троцкий одним из первых предложил мероприятия по сворачиванию "военного коммунизма" и переходу к НЭПу.

Борьба со Сталиным

Перед смертью Ленина и особенно после неё среди вождей большевиков разгорелась борьба за власть. Троцкому противостояло заподозрившее его в диктаторских, бонапартистских замыслах большинство руководства страны во главе с Зиновьевым, Каменевым и Сталиным. В 1923 Троцкий книгой "Уроки Октября" начал так называемую литературную дискуссию, выступив с критикой поведения Зиновьева и Каменева во время октябрьского переворота. Кроме того, в ряде статей Троцкий обвинил "триумвират" в бюрократизации и нарушении партийной демократии, выступил за вовлечение в решение важных политических проблем молодёжи.

Противники Троцкого опирались на бюрократию и, проявив большую решительность, беспринципность и хитрость, спекулируя на теме его прежних разногласий с Лениным, нанесли сильный удар по авторитету Троцкого. Он был смещён с занимаемых постов; его сторонники вытеснены из руководства партии и государства. Взгляды Троцкого ("троцкизм") были объявлены враждебным ленинизму мелкобуржуазным течением.

В середине 1920-х годов Троцкий, к которому присоединились Зиновьев и Каменев, продолжал выступать с резкой критикой советского руководства, обвинив его в предательстве идеалов Октябрьской революции, в том числе в отказе от мировой революции. Троцкий требовал восстановления партийной демократии, укрепления режима диктатуры пролетариата и наступления на позиции нэпманов и кулаков. Большинство партии вновь оказалось на стороне Сталина.

В 1927 Троцкий был выведен из состава политбюро ЦК, исключен из партии и в январе 1928 сослан в Алма-Ату.

Последнее изгнание

Троцкий по решению политбюро в 1929 был выдворен за пределы СССР. Вместе с женой и старшим сыном Львом Седовым Троцкий оказался на острове Принкипо в Мраморном море (Турция). Здесь Троцкий, продолжая координировать деятельность своих последователей в СССР и за рубежом, начал издавать "Бюллетень оппозиции", написал автобиографию "Моя жизнь". Мемуары были ответом на антитроцкистскую пропаганду в СССР и оправданием его жизни.

На Принкипо было написано его основное историческое сочинение - "История русской революции", посвящённая событиям 1917. Этот труд был призван доказать историческую исчерпанность царской России, обосновать неизбежность Февральской революции и её перерастания в Октябрьскую.

В 1933 он перебрался во Францию, в 1935 - в Норвегию. Троцкий неустанно критиковал политику советского руководства, опровергал утверждения официальной пропаганды и советскую статистику. Осуществлённая в СССР индустриализация и коллективизация подверглась им резкой критике за авантюризм и жестокость.

В 1935 Троцкий создал свой наиболее важный труд по анализу советского общества - "Преданная революция", где оно было рассмотрено в фокусе противоречия между интересами основного населения страны и бюрократической касты во главе со Сталиным, чья политика, по мнению автора, подтачивала социальные основы строя. Троцкий провозгласил необходимость политической революции, задачей которой было бы ликвидация засилья бюрократии в стране.

В конце 1936 покинул Европу, найдя себе убежище в Мексике, где поселился в доме художника Диего Риверы в Мехико, затем на укреплённой и тщательно охраняемой вилле в городе Койокан.

В 1937-1938 после разворачивания в СССР судебных процессов против оппозиции, на которых заочно был судим и он сам, Троцкий уделял много внимания разоблачению их как сфальсифицированных. В 1937 в Нью-Йорке международная комиссия по расследованию московских процессов под председательством американского философа Джона Дьюи вынесла оправдательный вердикт в отношении Троцкого и его единомышленников.

Все эти годы Троцкий не отказывался от попыток сплочения сторонников. В 1938 был провозглашен IV Интернационал, в который вошли малочисленные и разрозненные группы из различных стран. Это детище Троцкого, которое он считал наиболее важным для себя в этот период, оказалось нежизнеспособным и распалось вскоре после смерти основателя.

Советские спецслужбы держали Троцкого под пристальным наблюдением, имея агентов среди его сподвижников. В 1938 при загадочных обстоятельствах в Париже в больнице после операции умер его самый близкий и неутомимый соратник - старший сын Лев Седов. Из Советского Союза шли известия не только о беспримерно жестоких репрессиях против "троцкистов". Были арестованы и впоследствии расстреляны его первая жена и его младший сын Сергей Седов. Обвинение в троцкизме в СССР стало в это время самым страшным и опасным.

Последние дни

В 1939 Сталин отдал приказ о ликвидации своего давнего врага. Превратившись в койоканского затворника, Троцкий трудился над своей книгой о Сталине, в которой рассматривал своего героя как роковую величину для социализма. Из-под его пера вышли воззвание к трудящимся Советского Союза с призывом сбросить власть Сталина и его клики, статьи в "Бюллетене оппозиции", в которых он, резко осудив советско-германское сближение, оправдал Зимнюю войну СССР против Финляндии и поддержал вступление советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Предчувствуя скорую гибель, в начале 1940 Троцкий написал завещание, где говорил об удовлетворённости своей судьбой революционера-марксиста, провозгласил нерушимую веру в триумф IV Интернационала и в близкую мировую социалистическую революцию.

В мае 1940 было совершено окончившееся неудачей первое покушение на жизнь Троцкого, которое возглавил мексиканский художник Хосе Давид Сикейрос.

20 августа 1940 в Койокане Рамон Меркадер, агент НКВД, проникший в окружение Троцкого, смертельно ранил его в голову ледорубом. 21 августа Троцкий умер. Был похоронен во дворе своего дома, где сейчас находится его музей.

О Троцком снято два фильма: американский "Убийство Троцкого" (The Assassination of Trotsky, 1972) и российский "Троцкий" (1993)

Трубецкой Сергей Николаевич (1862-1905), русский философ, историк философии.

Родился в с.Ахтырка Московской губернии 23 июля (4 августа) 1862. Происходил из старинного дворянского рода. В юности испытал влияние позитивизма (прежде всего Г.Спенсера), но уже очень скоро в центре его интересов оказывается немецкая классическая философия, сочинения славянофилов и Вл.С.Соловьева. С Соловьевым его на протяжении многих лет связывали дружеские отношения.

В 1885 Трубецкой окончил историко-филологический факультет Московского университета (классическое отделение) и был оставлен при кафедре философии для подготовки к профессорскому званию. В 1890 защищает магистерскую диссертацию "Метафизика в Древней Греции". После защиты отправляется в научную командировку в Германию, где знакомится, в частности, с Гарнаком и Дильсом. В 1890-е годы - доцент Московского университета, читает лекции по древней философии ("Лекции по истории древней философии 1891-1892 гг.", 1892). В 1900 защищает докторскую диссертацию "Учение о Логосе в его истории" и становится профессором университета. В 1900-1905 Трубецкой вместе с Л.М.Лопатиным редактирует журнал "Вопросы философии и психологии". Активно участвует в земском движении, выступает за осуществление гражданских реформ, за автономию университетов. В сентябре 1905 Трубецкой был избран ректором Московского университета.

Умер Трубецкой в Москве 29 сентября (12 октября) 1905.

Путь религиозной метафизики был избран Трубецким в значительной степени под влиянием метафизики всеединства Соловьева. В своих фундаментальных историко-философских исследованиях ("Метафизика в Древней Греции; Учение о Логосе") он обнаруживал в античной мифологии и философии метафизические основания, которые в дальнейшем, по его убеждению, сохранили свое значение в христианской мысли и последующей европейской философской традиции.

В собственно философских сочинениях Трубецкого ("О природе человеческого сознания", 1890; "Основания идеализма", 1896 и др.) им развито учение о "соборной природе сознания". Критически оценивания тенденции индивидуализма и субъективизма в философии, он столь же критически относился и к попыткам отрицания либо принижения личностного начала: "сознание человека не может быть объяснено ни как личное эмпирическое отправление, ни как продукт универсального, родового бессознательного начала". Любой шаг на пути познания предполагает выход за пределы собственной индивидуальности ("нет сознания абсолютно субъективного"). Стремление к общезначимости и всеобщности лежит в самой природе человеческого сознания. Это касается как теоретической, так и практической (моральной) сфер: мы "держим внутри себя собор со всеми".

В то же время, признавая изначальный универсализм сознания, Трубецкой полагал, что трансцендентализм в объяснении подобной универсальности совершенно устраняет индивидуально-личностное своеобразие. Избежать этого позволяет метафизическая "гипотеза" о соборности сознания: "сознание не может быть ни безличным, ни единоличным, оно более, чем лично, оно - соборно". Соборность личности становится возможной благодаря существованию "вселенского сознания" и "вселенской сознающей организации, которая осуществляется в природе и заключает в себе общую норму отдельных сознаний и их производящее начало".

Трубецкой признавал "одушевленность мира" и то, что субъектом такой универсальной одушевленности является "космической существо или мир в своей психической основе - то, что Платон назвал Мировой Душой". В теории познания Трубецкого систематическая критика отвлеченных концепций сущего дополнялась решением положительной задачи: обоснованием возможности "конкретного" метафизического познания реальности в ее целостности, всеединстве и, тем самым, в своем отношении к Абсолюту. "Чем реальнее, конкретнее познаем мы другое во всем отличии его от Абсолютного, во всем его самоутверждении, во всей индивидуальности его элементов, тем конкретнее будет наше представление об Абсолютном, которое его обосновывает". В метафизике Трубецкого, как и в целом в русской метафизике всеединства, проблема всеединства - это прежде всего вопрос об онтологической связи (единстве) Абсолюта и мира, Творца и твари, Бога и человека.

Екатерина Ивановна Трубецкая была дочерью французского эмигранта И.С. Лаваля, приехавшего в Россию в начале французской революции, и А.Г. Козицкой, происходившей из богатого купеческого рода. Мать Екатерины Ивановны владела большим медеплавильным заводом, золотым прииском и несколькими имениями. Незадолго до возвращения во Францию короля Людовика XVIII Александра Григорьевна одолжила ему 300 тысяч франков. Признательный король наградил ее мужа графским титулом. Александра Григорьевна обладала твердым характером и умом. Была образована, знакома со знаменитыми людьми, много путешествовала. Она собрала ценнейшую коллекцию картин, жемчужиной которой были полотна Рубенса, Рембрандта, Рейнсдаля, Гверчино. Собрание античной скульптуры было одним из богатейших в России. Впоследствии эти сокровища пополнили коллекцию Эрмитажа.

Дворец Лавалей на Английской набережной блистал изысканной красотой и роскошью убранства. В начале XIX века он был перестроен по проекту французского архитектора Тома де Томона. В создании этого выдающегося памятника архитектуры значительную роль сыграл крупнейший русский зодчий А.Н. Воронихин. Современников поражало великолепие балов, которые давались в этом доме. На них бывала вся петербургская знать, император Александр I. На литературных и музыкальных вечерах присутствовали известные писатели, музыканты и художники. Юная Екатерина слушала, как свои сочинения читали здесь В.А. Жуковский, Н.И. Гнедич, Н.М. Карамзин. Детство и юность ее протекали счастливо и безоблачно.

Сергей Трубецкой и Каташа, как ласково называли ее родные, познакомились в Париже. Князь происходил из родовитой семьи. Во время войны 1812 года он прославил свое имя в боях при Бородине, Кульме, Лейпциге. Образованная, милая девушка с ясными синими глазами очаровала его. "Перед своим замужеством Каташа наружно выглядела изящно: среднего роста с красивыми плечами и нежной кожей, у нее были прелестнейшие руки в свете... Лицом она была менее хороша, так как благодаря оспе кожа его, огрубевшая и потемневшая, сохраняла еще кое-какие следы этой ужасной болезни... По природе веселая, она в разговоре обнаруживала изысканность и оригинальность мысли, беседовать с ней было большое удовольствие. В обращении она была благородно проста. Правдивая, искренняя, увлекающаяся, подчас вспыльчивая, она была щедра до крайности", - вспоминала сестра Екатерины Ивановны.

12 мая 1821 года они обвенчались в Париже в маленькой церкви при русском посольстве и вскоре вернулись в Петербург. Начались четыре года счастья. Сергей Трубецкой отличался добрым, спокойным характером, "имел просвещенный ум", был всеми любим и уважаем, Екатерина Ивановна страстно его любила и была счастлива с ним.

В конце 1824 года князь Трубецкой, назначенный адъютантом генерал-губернатора Киева, отправился к месту назначения. Екатерина Ивановна сопровождала его. Оба были довольны новым местом жительства. К концу 1825 года Сергей Петрович попросил отпуск. Трубецкие приехали в Петербург.

Екатерина Ивановна была одной из немногих жен декабристов, которая догадывалась о противоправительственной деятельности своего мужа, отговаривала от этого рискованного шага его товарищей. В своих воспоминаниях ее сестра З.И. Лебцельтерн воспроизводит разговор между Екатериной Ивановной и Сергеем Муравьевым-Апостолом: "Екатерина Ивановна не выдержала; пользуясь своей дружбой к Сергею Муравьеву, она подошла к нему, схватила за руку и, отведя в сторону, воскликнула, глядя прямо в глаза: "Ради Бога, подумайте о том, что вы делаете, вы погубите нас всех и сложите свои головы на плахе". Он, улыбаясь, смотрел на нее: "Вы думаете, значит, что мы не принимаем все меры с тем, чтобы обеспечить успех наших идей?" Впрочем, С. Муравьев-Апостол тут же постарался представить, что речь шла об "эпохе совершенно неопределенной".

Ночь после восстания 14 декабря супружеская пара провела у сестры Екатерины Ивановны Зинаиды и ее мужа австрийского дипломата в здании посольства. Явившиеся жандармы объявили, что имеют предписание арестовать князя Трубецкого. Трубецкой последовал за ними, поручив шурину позаботиться о жене. Его доставили во дворец на допрос к царю Николаю I. "Ваша участь будет ужасна! Какая милая жена, вы погубили вашу жену!" - кричал император.

Ожидать пощады действительно не приходилось. Князь Трубецкой имел богатый "послужной список" участника тайных обществ.

По возвращении из заграничного похода в Россию в 1816 году Сергей Петрович становится одним из основателей первого декабристского общества "Союз Спасения", принимает участие в деятельности "Союза Благоденствия". В 1822 году вместе с Н.М. Муравьевым, К.Ф. Рылеевым, Е.П. Оболенским он становится руководителем Северного общества.

Трубецкой был убежденным сторонником умеренного крыла декабризма и постепенных реформ, поэтому выступал за введение конституционной монархии и освобождение крестьян с небольшим земельным наделом.

На последнем собрании тайного общества перед восстанием 13 декабря Трубецкой был избран диктатором (военным руководителем) мятежников. Однако, терзаемый сомнениями, страхом стать причиной кровопролития, на площадь не явился.

На следующий день после ареста Екатерине Ивановне принесли записку, написанную рукой мужа. Он писал: "Не сердись, Катя... Я потерял тебя и погубил, но без злого умысла. Государь велит передать тебе, что я жив и "живым" останусь". Прочитав письмо, Екатерина Ивановна решила просить императора о свидании с мужем и возможности переписываться с ним. От волнения она сама была не в состоянии составить письмо и попросила об этом графа Лебцельтерна. Когда он прочел написанное, там была фраза: "Мой муж ни в чем не виновен, призываю в том небо в свидетели". - "Нет, - сказала она, - вымарайте эту фразу". Через два часа пришел ответ: ей дозволяется посылать мужу все, что нужно, и вести с ним переписку, при условии, что письма будут пересылаться открытыми.

Трубецкой был осужден по первому разряду к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Только мысль о любимой жене удерживает его от отчаяния.

Екатерина Ивановна направляет Николаю I просьбу о разрешении разделить участь мужа. Разрешение получено. На следующий же день после отправки Трубецкого на каторгу семья Лавалей прощается с любимой дочерью.

Через много лет Николай Алексеевич Некрасов в своей поэме "Русские женщины" так опишет сцену прощания навсегда отца и дочери:

Да, рвем мы сердце пополам
Друг другу, но, родной,
Скажи, что больше делать нам?
Поможешь ли тоской!
Один, кто мог бы нам помочь
Теперь... Прости, прости!
Благослови родную дочь
И с миром отпусти!
Бог весть, увидимся ли вновь,
Увы! надежды нет.
Прости и знай: твою любовь,
Последний твой завет
Я буду помнить глубоко
В далекой стороне...
Не плачу я, но нелегко
С тобой расстаться мне!
О, видит Бог! Но долг другой,
И выше, и трудней
Меня зовет... Прости, родной!
Напрасных слез не лей!

Последние приготовления в далекий путь закончены. Провожатый, секретарь отца Воше, уже ждет в карете. Последний раз мелькнула перед княгиней хорошо знакомая панорама Петербурга: Нева, дворцы, соборы, особняки. Позади остался Зимний дворец, где Каташа Лаваль танцевала мазурку с наследником престола Николаем Павловичем.

Княгине предстояло проехать всю Россию. Мелькали, сменяясь, леса, реки, города, деревни. Остались позади Уральские горы, впереди лежит Азия. В Красноярске заболевает Воше, Трубецкая едет дальше одна. Ломается возок, она продолжает свой путь на перекладных.

В Иркутске ей посчастливилось увидеться с мужем. Восемь декабристов, ехавших в Нерчинские рудники, уже садились в приготовленные тройки. Лошади тронулись, и в этот момент подъехала Трубецкая. Конвойные не успели оглянуться, как Трубецкой соскочил с подводы и обнял жену.

Свидание было недолгим. Каторжников увезли. Екатерина Ивановна была уверена, что час соединения с любимым близок. Генерал-губернатор Иркутска Цейдлер, выполняя полученную из Петербурга инструкцию, убеждает Трубецкую вернуться обратно. Она отказывается. Цейдлер продолжает уговаривать и запугивать, описывать тяжкие условия каторжной жизни: суровый климат, материальные лишения, унижения, тоску по родным. Трубецкая твердо стоит на своем. В борьбе, отговорах, уловках, ожидании проходит несколько месяцев.

14 января 1827 года Екатерина Ивановна пишет Цейдлеру письмо, в котором объясняет причины своего упорства: "Чувство любви к Другу заставило меня с величайшим нетерпением желать соединиться с ним; но со всем тем я старалась хладнокровно рассмотреть свое положение и рассуждала сама с собой о том, что мне предстояло выбрать. Оставляя мужа, которым я пять лет была счастлива, возвратиться в Россию и жить там во всяком внешнем удовольствии, но с убитой душой, или из любви к нему, отказавшись от всех благ мира с чистой и спокойной совестью, добровольно предать себя унижению, бедности и всем неисчислимым трудностям горестного его положения в надежде, что разделяя все его страдания, могу иногда любовью своею хоть мало скорбь его облегчить? Строго испытав себя и удостоверившись, что силы мои душевные и телесные никак бы не позволили мне избрать первое, а ко второму сердце сильно влечет меня..."

Губернатору пришлось уступить. Трубецкая выезжает из Иркутска и скоро прибывает в Большой Нерчинский завод. Последние двенадцать верст отделяют ее от мужа, находящегося в Благодатском руднике. Она подъезжает к тюрьме и видит своего мужа сквозь окружающий ее частокол. Вид некогда блестящего офицера в кандалах, грязном, подпоясанном веревкой тулупе, обросшего бородой потрясает молодую женщину. Она идет по единственной улице поселка и видит убогие хибарки, покосившиеся стены домов, нищету. Княгиня снимает маленький деревянный домик со слюдяными окнами и наполовину разобранной крышей.

Вскоре в Благодатский рудник приезжает вторая декабристка М.Н. Волконская и поселяется вместе с Трубецкой. Жизнь двух княгинь теперь - это нечастые свидания с мужьями, непривычные хозяйственные заботы, грустные прогулки по улице поселка, ведущей к сельскому кладбищу. "Не здесь ли нас похоронят", - говорили молодые женщины.

И так день за днем. Но ни та, ни другая не теряли бодрости духа. Однажды Екатерина Ивановна пришла на свидание к мужу в старых ботинках и сильно простудилась. Оказалось, что из своих она сшила декабристу Оболенскому шапочку, чтобы на голову не падала руда. Вместе с М.Н. Волконской они покупают ткань, шьют рубашки и раздают их каторжникам.

Через год декабристов из Благодатска переводят в Читу, где живут остальные заключенные. Здесь уже обосновались разделившие их участь жены: А.Г. Муравьева, Е.П. Нарышкина, Н.Д. Фонвизина, А.И. Давыдова, А.В. Ентальцева, П.Е. Анненкова. Их небольшие, удобные дома образовали так называемую Дамскую улицу. Екатерина Ивановна принимает деятельное участие в заботах об узниках, пишет письма их родным в Россию, осваивает ведение хозяйства. Сердечная, добрая, умная, кроткая, спокойная - она быстро стала всеобщей любимицей.

В 1830 году в Петровском Заводе за Байкалом была возведена специальная тюрьма для декабристов. Здесь у каждого заключенного было свое помещение, жены вскоре получили разрешение проживать вместе с мужьями. Детей в камеру брать воспрещалось. Долгие девять лет провела здесь Екатерина Ивановна Трубецкая.

Декабрист Е.Л. Оболенский называет Екатерину Ивановну Трубецкую "замечательной личностью". В своих "Записках" он пишет: "Среди всех превратностей судьбы их семейное счастье было основано на таком прочном основании, которое ничто не могло поколебать впоследствии. Событие 14 декабря и отправление в Сибирь - лишь повод к развитию тех сил души, которыми Екатерина Ивановна была одарена и которые так прекрасно употребила для достижения высокой цели исполнения супружеского долга".

"Екатерина Ивановна Трубецкая, - вспоминал декабрист Андрей Евгеньевич Розен, - была некрасива лицом, не стройна, среднего росту, но когда заговорит, - так что твоя краса и глаза - просто обворожит спокойным приятным голосом и плавною, умною и доброю речью, так все бы слушал ее. Голос и речь были отпечатком доброго сердца и очень образованного ума от разборчивого чтения, от путешествий и пребывания в чужих краях, от сближения со знаменитостями дипломатии".

"Екатерина Ивановна воистину очаровательна, - писал Якушкину Матвей Муравьев-Апостол, - и соединяет со значительным умом и развитием неистощимый запас доброты…"

В июле 1839 года все осужденные по первому разряду покинули Петровский Завод. Трубецкие поселились в селе Оеке, затем в Иркутске.

Несмотря на появление детей, повседневные хлопоты и заботы, Екатерина Ивановна продолжает оказывать помощь всем нуждающимся. В доме Трубецких находили кров и пищу несчастные. Трубецкие постоянно переписывались с другими декабристами, поддерживали малоимущих среди них. Подрастали четверо детей - один сын и три дочери. В 1845 году в Иркутске открылся женский институт, и две младшие дочери Трубецких смогли учиться в нем. По отзывам современников, Екатерина Ивановна дала своим детям хорошее образование, старалась привить высокие нравственные качества.

Всего двух лет не дожила Е.И. Трубецкая до амнистии и возвращения в Россию. В 1854 году она скончалась в Иркутске на руках мужа после долгой болезни и была похоронена в иркутском Знаменском монастыре. "Она спокойно покинула сей мир, склонившись ко мне на грудь, так что я даже не заметил ее последнего вздоха", - писал Трубецкой сестре жены.

Муж пережил ее на 6 лет. Вернувшись из Сибири, он жил сначала у дочери в Киеве, затем в Одессе. Позже он поселяется у сына в Москве на Большой Никитской (ныне улица Герцена).

22 ноября 1860 года его нашли мертвым в кресле с книгой в руках. На его похороны собрались оставшиеся в живых товарищи и несколько сот студентов, которые от Никитских ворот до Новодевичьего монастыря несли его гроб на руках. Его могила находится на территории монастыря возле Смоленского собора.

Русская история, литература, театр, кинематограф уберегли от забвения память о прекрасной женщине. В Иркутске в доме Трубецких открыт музей, где бережно хранятся письма, вещи, рукоделия княгини.

Судьба Екатерины Трубецкой, ее самоотверженная любовь, доброта и стойкость вдохновили Н.А. Некрасова на создание поэмы "Русские женщины".

Чистый благородный образ декабристки создала актриса Ирина Купченко в замечательном фильме Владимира Мотыля "Звезда пленительного счастья".

28 лет провела Екатерина Ивановна Трубецкая в Сибири. "Она другим дорогу проложила, она других на подвиг увлекла", - скажет о ней поэт. Это правда. Цейдлер задерживал Трубецкую несколько месяцев, Волконскую - десять дней, Муравьеву - и того меньше. Несгибаемая воля первой из декабристок проторила путь другим декабристкам. К сожалению, "первая декабристка" не оставила мемуаров.

Воспоминания о сестре и ее муже написала сестра Екатерины Ивановны, наблюдательная и умная графиня Зинаида Ивановна Лебцельтерн (Лебцельтерн З.И. Екатерина Трубецкая // Декабристы в воспоминаниях современников. - М., 1988. - С. 153-161). В центре ее внимания - декабрьские дни 1825 года, круто изменившие судьбу Е.И. и С. П. Трубецких. Мемуаристка сообщает интересные подробности об аресте Трубецкого, о его первых допросах, о поведении своей сестры в этот решительный для нее час.

Тулси Дас (1532-1624, Tulsi Das)- крупнейший поэт литературы хинди и один из величайших поэтов всей индийской литературы.

Биография Тулси Даса, как и биографии большинства индийских авторов, мало известна. С несомненностью известно только, что он был брахманом и вскоре после рождения был покинут своими родителями. Воспитан бродячими нищими-брахманами. Под их руководством он изучал санскритскую и новоиндийские литературы. После кратковременного брака Тулси Дас сделался аскетом и несколько десятков лет провел в непрерывных скитаниях по Северной Индии. Под конец жизни он поселился в Бенаресе, где и умер. Тесное соприкосновение с широкими народными массами сказалось в том, что Тулси Дас отказался от традиционного брахманского литературного языка - санскрита - и перешел на язык народных масс, чем возбудил глубокое негодование ортодоксального брахманства.

Все произведения Тулси Дас написаны на диалекте авадхи и посвящены величайшему мифическому герою Индии - Раме. У Тулси Рама - воплощение высочайшего божества Вишну. Он нисходит в страдающий от несправедливости правителей мир, чтобы дать людям пример служения человечеству, научить каждого исполнять свой долг, в чем Тулси Дас видит спасение от всех социальных и моральных бедствий. Несмотря на мифический характер своего героя, Тулси Дас дает яркие картины из жизни современной ему Индии, прекрасные описания обычаев и картин природы, и это, в связи с исключительным мастерством художественной формы, сделало его произведения непревзойденным образцом индийской поэзии.

Главным произведением Тулси Даса является грандиозная поэма "Рамачарита-манаса" (Ramcharit-manasa), т. е. "Море подвигов Рамы", или "Рамаяна" (в 7 книгах). Согласно традиции, Тулси Дас работал над своей "Рамаяной" в течение 40 лет. "Рамаяна" Т. и в настоящее время является распространенной книгой во всей Северной Индии. Из других его произведений наиболее популярны "Гитавали" (Gitabali), собрание гимнов Раме, "Дохавали" (Dohabali), "Кавиттавали" (Kabittabali), "Виная Патрика" (Binay Pattrika).

Иван Сергеевич Тургенев (9 ноября 1818, Орёл, Российская Империя - 3 сентября 1883, Буживаль, Франция) - русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860).

Биография

Детство

Отец Ивана Тургенева - Сергей Николаевич Тургенев (1793-1834), отставной полковник-кирасир, был человек замечательно красивый, ничтожный по своим качествам нравственным и умственным. Сын не любил вспоминать о нём, а в те редкие минуты, когда говорил друзьям об отце, характеризовал его, как "великого ловца пред Господом". Женитьба этого разорившегося жуира на немолодой, некрасивой, но весьма богатой Варваре Петровне Лутовиновой была исключительно делом расчёта. Брак был не из счастливых и не сдерживал Сергея Николаевича (одна из его многочисленных "шалостей" описана в повести: "Первая любовь").

Он умер в 1834 году, оставив трёх сыновей - Николая, Ивана и скоро умершего от эпилепсии Сергея - в полном распоряжении матери, которая, впрочем, и раньше была полновластною владыкою дома. В ней типично выразилось то опьянение властью, которое создавалось крепостным правом. Род Лутовиновых представлял собою смесь жестокости, корыстолюбия и сладострастия (представителей его Тургенев изобразил в "Трёх портретах" и в "Однодворце Овсяникове"). Унаследовав от Лутовиновых их жестокость и деспотизм, Варвара Петровна была озлоблена и личною судьбою своей. Рано лишившись отца, она страдала и от матери, изображенной внуком в очерке "Смерть" (старуха), и от буйного, пьяного отчима, который, когда она была маленькой, варварски бил и истязал её, а когда она подросла, стал преследовать гнусными предложениями. Пешком, полуодетая спаслась она к дяде своему, И. И. Лутовинову, жившему в селе Спасском - тому самому насильнику, о котором рассказывается в "Однодворце Овсяникове". Почти в полном одиночестве, оскорбляемая и унижаемая, прожила Варвара Петровна до 30 лет в доме дяди, пока смерть его не сделала её владетельницею великолепного имения и 5000 душ. Все сведения, сохранившиеся о Варваре Петровне, рисуют её в самом непривлекательном виде. Сквозь созданную ею среду "побоев и истязаний" Тургенев пронёс невредимо свою мягкую душу, в которой именно зрелище неистовств помещичьей власти, задолго ещё до теоретических воздействий, подготовило протест против крепостного права.

Жестоким "побоям и истязаниям" подвергался и он сам, хотя считался любимым сыном матери. "Драли меня", рассказывал впоследствии Иван Сергеевич, "за всякие пустяки, чуть не каждый день"; однажды он уже совершенно приготовился бежать из дому. Умственное воспитание его шло под руководством часто сменявшихся французских и немецких гувернёров. Ко всему русскому Варвара Петровна питала глубочайшее презрение; члены семьи говорили между собою исключительно по-французски. Любовь к русской литературе тайком внушил Тургеневу один из крепостных камердинеров, изображенный им, в лице Пунина, в рассказе "Пунин и Бабурин". До 9 лет Иван Тургенев прожил в наследственном Лутовиновском Спасском (в 10 км от Мценска, Орловской губернии).

Учёба и первые литературные опыты

В 1827 году Тургеневы, чтобы дать детям образование, поселились в Москве; на Самотёке был куплен ими дом.

Иван Тургенев учился сначала в пансионе Вейденгаммера; затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. Из учителей своих Тургенев с благодарностью вспоминал о довольно известном в своё время филологе, исследователе "Слова о Полку Игореве", Д. Н. Дубенском, учителе математике П. Н. Погорельском и молодом студенте И. П. Клюшникове, позднее видном члене кружка Станкевича и Белинского, писавшем вдумчивые стихотворения под псевдонимом - Ф - . В 1833 г.

15-летний Иван Тургенев (такой возраст студентов, при тогдашних невысоких требованиях, был явлением обычным) поступил на словесный факультет московского университета. Год спустя, из-за поступившего в гвардейскую артиллерию старшего брата, семья переехала в Санкт-Петербург, и Иван Тургенев тогда же перешёл в Петербургский университет. И научный, и общий уровень Санкт-Петербургского университета был тогда невысокий; из своих университетских наставников, за исключением Плетнёва, Тургенев в своих воспоминаниях никого даже не назвал по имени.

С Плетнёвым Тургенев сблизился и бывал у него на литературных вечерах. Студентом 3-го курса он представил на его суд свою написанную пятистопным ямбом драму "Стениo", по собственным словам Тургенева - "совершенно нелепое произведение, в котором с бешеною неумелостью выражалось рабское подражание байроновскому Манфреду". На одной из лекций Плетнёв, не называя автора по имени, разобрал довольно строго эту драму, но всё-таки признал, что в авторе "что-то есть". Отзыв ободрил юного писателя: он вскоре отдал Плетнёву ряд стихотворений, из которых два Плетнёв в 1838 году напечатал в своём "Современнике".

Это не было первым появлением его в печати, как пишет Тургенев в своих воспоминаниях: ещё в 1836 году он поместил в "Журнал Министерства Народного Просвещения" довольно обстоятельную, немножко напыщенно, но вполне литературно написанную рецензию - "О путешествии ко святым местам", А. Н. Муравьёва.

В 1836 году Тургенев кончил курс со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 году отправился в Германию.

Путешествие в Германию

Поселившись в Берлине, Тургенев усердно взялся за занятия. Ему не столько приходилось "усовершенствоваться", сколько засесть за азбуку. Слушая в университете лекции по истории римской и греческой литературы, он дома вынужден был "зубрить" элементарную грамматику этих языков.

В Берлине сгруппировался в это время кружок даровитых молодых русских - Грановский, Фролов, Неверов, Михаил Бакунин, Станкевич. Все они восторженно увлекались гегельянством, в котором видели не одну только систему отвлечённого мышления, а новое евангелие жизни. "В философии", говорит Тургенев, "мы искали всего, кроме чистого мышления".

Сильное впечатление произвёл на Тургенева и весь вообще строй западноевропейской жизни. В его душу внедрилось убеждение, что только усвоение основных начал общечеловеческой культуры может вывести Россию из того мрака, в который она была погружена. В этом смысле он становится убежденнейшим "западником". К числу лучших влияний берлинской жизни принадлежит сближение Ивана Сергеевича со Станкевичем, смерть которого произвела на него потрясающее впечатление.

Возвращение в Москву и начало литературной деятельности

В 1841 году Тургенев вернулся на родину. В начале 1842 год он подал в Московский университет просьбу о допущении его к экзамену на степень магистра философии; но в Москве не было тогда штатного профессора философии, и просьба его была отклонена. Как видно из опубликованных в "Библиографе" за 1891 год "Новых материалов для биографии И. С. Тургенева", Тургенев в том же 1842 году вполне удовлетворительно выдержал экзамен на степень магистра в Петербургском университете. Ему оставалось теперь только написать диссертацию. Это было совсем не трудно; для диссертаций словесного факультета того времени не требовалось солидной научной подготовки.

Но в Тургеневе уже простыл жар к профессиональной учёности; его все более и более начинает привлекать деятельность литературная. Он печатает небольшие стихотворения в "Отечественных записках", а весною 1843 года выпускает отдельной книжкой, под буквами Т. Л. (Тургенев-Лутовинов), поэму "Параша". В 1845 году выходит тоже отдельною книжкою другая поэма его, "Разговор"; в "Отечественных Записках" 1846 года (№ 1) появляется большая поэма "Андрей", в "Петербургском сборнике" Некрасова (1846) - поэма "Помещик"; кроме того, мелкие стихотворения Тургенева разбросаны по "Отечественным запискам", разным сборникам (Некрасова, Сологуба) и "Современнику".

С 1847 года Тургенев совершенно перестает писать стихи, если не считать несколько небольших шуточных посланий к приятелям и "баллады": "Крокет в Виндзоре", навеянной избиением болгар в 1876 году. Не смотря на то, что выступление на стихотворное поприще было восторженно встречено Белинским, Иван Тургенев, перепечатав в собрании своих сочинений даже слабейшие из своих драматических произведений, совершенно исключил из него стихи. "Я чувствую положительную, чуть не физическую антипатию к моим стихотворениям", говорит он в одном частном письме, "и не только не имею ни одного экземпляра моих поэм - но дорого бы дал, чтобы их вообще не существовало на свете". Это суровое пренебрежение решительно несправедливо.

У Тургенева не было крупного поэтического дарования, но под некоторыми небольшими его стихотворениями и под отдельными местами его поэм не отказался бы поставить своё имя любой из прославленных поэтов наших. Лучше всего ему удаются картины природы: тут уже ясно чувствуется та щемящая, меланхолическая поэзия, которая составляет главную красоту тургеневского пейзажа. Поэма Тургенева "Параша" - одна из первых попыток в русской литературе обрисовать засасывающую и нивелирующую силу жизни и житейской пошлости. Автор выдал замуж свою героиню за того, кто ей полюбился и наградил её "счастьем", безмятежный вид которого, однако, заставляет его восклицать: "Но, Боже! то ли думал я, когда исполненный немого обожанья, её душе я предрекал года святого благодарного страданья".

"Разговор" написан отличным стихом; есть строки и строфы прямо лермонтовской красоты. По содержанию своему эта поэма, при всём своём подражании Лермонтову - одно из первых в нашей литературе "гражданских" произведений, не в позднейшем значении обличения отдельных несовершенств русской жизни, а в смысле призыва к работе на общую пользу. Одну личную жизнь оба действующие лица поэмы считают недостаточной целью осмысленного существования; каждый человек должен совершить какой-нибудь "подвиг", служить "какому-нибудь богу", быть пророком и "карать слабость и порок".

Две другие большие поэмы Тургенева, "Андрей" и "Помещик", значительно уступают первым. В "Андрее" многоглаголиво и скучно описывается нарастание чувства героя поэмы к одной замужней женщине и её ответные чувства; "Помещик" написан в юмористическом тоне и представляет собой, по терминологии того времени, "физиологический" очерк помещичьей жизни - но схвачены только внешние, смехотворные её черты.

Одновременно с поэмами Тургенев написал ряд повестей, в которых тоже очень ярко сказалось лермонтовское влияние. Только в эпоху безграничного обаяния печоринского типа могло создаться преклонение молодого писателя пред Андреем Колосовым, героем повести того же названия (1844). Автор выдаёт нам его за "необыкновенного" человека, и он действительно совершенно необыкновенный… эгоист, который, не испытывая ни малейшего смущения, на весь род людской смотрит как на предмет своей забавы. Слово "долг" для него не существует: он бросает полюбившую его девушку с большею лёгкостью, чем иной бросает старые перчатки, и с полною бесцеремонностью пользуется услугами товарищей. В особенную заслугу ему вменяется то, он "не становится на ходули". В том ореоле, которым молодой автор окружил Колосова, несомненно сказалось и влияние Жорж Санд, с её требованием полной искренности в любовных отношениях. Но только тут свобода отношений получила весьма своеобразный оттенок: то, что для Колосова было водевилем, для страстно полюбившей его девушки превратилось в трагедию. Не смотря на неясность общего впечатления, повесть носит на себе яркие следы серьёзного таланта.

Вторая повесть Тургенева, "Бреттер" (1846), представляет собою авторскую борьбу между лермонтовским влиянием и стремлением дискредитировать позерство. Герой повести Лучков своей таинственною угрюмостью, за которою чудится что-то необыкновенно глубокое, производит сильное впечатление на окружающих. И вот, автор задаётся целью показать, что нелюдимость бреттера, его таинственная молчаливость весьма прозаически объясняются нежеланием жалчайшей посредственности быть осмеянной, его "отрицание" любви - грубостью натуры, равнодушие к жизни - каким-то калмыцким чувством, средним между апатией и кровожадностью.

Содержание третьей повести Тургенева: "Три портрета" (1846) почерпнуто из семейной хроники Лутовиновых, но очень уж в ней концентрировано все необыденное этой хроники. Столкновение Лучинова с отцом, драматическая сцена, когда сын, стиснув шпагу в руках, злобными и непокорными глазами смотрит на отца и готов поднять на него руку - все это гораздо более было бы уместно в каком-нибудь романе из иностранной жизни. Слишком густы также краски, наложенные на Лучинова-отца, которого Тургенев заставляет 20 лет не говорит ни единого слова с женой из-за туманно выраженного в повести подозрения в супружеской неверности.

Рядом со стихами и романтическими повестями, Тургенев пробует свои силы и на драматическом поприще. Из его драматических произведений наибольший интерес представляет написанная в 1856 году живая, забавная и сценичная жанровая картинка "Завтрак у предводителя", до сих пор удержавшаяся в репертуаре театров. Благодаря, в особенности, хорошему сценическому исполнению пользовались также успехом "Нахлебник" (1848), "Холостяк" (1849), "Провинциалка", "Месяц в деревне".

Автору особенно был дорог успех "Холостяка". В предисловии к изданию 1879 года Тургенев, "не признавая в себе драматического таланта", вспоминает "с чувством глубокой благодарности, что гениальный Мартынов удостоил играть в четырёх из его пьес и, между прочим, пред самым концом своей блестящей, слишком рано прерванной карьеры, превратил силою великого таланта, бледную фигуру Мошкина в "Холостяке" в живое и трогательное лицо".

Записки охотника

Несомненный успех, выпавший на долю Тургенева на первых же порах его литературной деятельности, не удовлетворял его: он носил в душе сознание возможности более значительных замыслов - а так как то, что пока выливалось на бумагу, не соответствовало их широте, то он "возымел твёрдое намерение вовсе оставить литературу". Когда, в конце 1846 году, Некрасов и Панаев задумали издавать "Современник", Тургенев отыскал у себя, однако, "пустячок", которому и сам автор, и Панаев настолько мало придавали значения, что он был помещен даже не в отделе беллетристики, а в "Смеси" первой книжки "Современника" 1847 года.

Чтобы сделать публику ещё снисходительнее, Панаев к скромному и без того названию очерка: "Хорь и Калиныч" прибавил ещё заглавие: "Из записок охотника". Публика оказалась более чуткой, чем опытный литератор. К 1847 году демократическое или, как оно тогда называлось, "филантропическое" настроение начинало достигать в лучших литературных кружках высшего своего напряжения. Подготовленная пламенною проповедью Белинского, литературная молодежь проникается новыми духовными течениями; в один, два года целая плеяда будущих знаменитых и просто хороших писателей - Некрасов, Достоевский, Гончаров, Тургенев, Григорович, Дружинин, Плещеев выступают с рядом произведений, производящих коренной переворот в литературе и сразу сообщающих ей то настроение, которое потом получило своё общегосударственное выражение в эпохе великих реформ.

Среди этой литературной молодежи Тургенев занял первое место, потому что направил всю силу своего высокого таланта на самое больное место дореформенной общественности - на крепостное право. Поощренный крупным успехом "Хоря и Калинича", он написал ряд очерков, которые в 1852 году были изданы под общим именем "Записки охотника". Книга сыграла первоклассную историческую роль. Есть прямые свидетельства о сильном впечатлении, которое она произвела на наследника престола, будущего освободителя крестьян. Обаянию её поддались и все вообще чуткие сферы правящих классов. "Запискам Охотника" принадлежит такая же роль в истории освобождения крестьян, как в истории освобождения негров - "Хижине дяди Тома" Бичер Стоу, но с тою разницею, что книга Тургенева несравненно выше в художественном отношении.

Объясняя в своих воспоминаниях, почему он в самом начале 1847 года уехал за границу, где написано большинство очерков "Записок Охотника", Тургенев говорит: "я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; мне необходимо нужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил всё, против чего я решился бороться до конца - с чем я поклялся никогда не примиряться… Это была моя Аннибаловская клятва".

Категоричность Тургенева, однако, относится только к внутренним мотивам "Записок Охотника", а не к исполнению их. Болезненно-придирчивая цензура 40-х годов не пропустила бы сколько-нибудь яркий "протест", сколько-нибудь яркую картину крепостных безобразий. И действительно, непосредственно крепостное право затрагивается в "Записках Охотника" сдержанно и осторожно. "Записки Охотника" - "протест" совсем особого рода, сильный не столько обличением, не столько ненавистью, сколько любовью. Народная жизнь пропущена здесь сквозь призму душевного склада человека из кружка Белинского и Станкевича. Основная черта этого склада - тонкость чувств, преклонение пред красотой и вообще желание быть не от мира сего, возвыситься над "грязной действительностью". Значительная часть народных типов "Записок Охотника" принадлежит к людям такого покроя. Вот романтик Калиныч, оживающий только тогда, когда ему рассказывают о красотах природы - горах, водопадах и т. п.; вот Касьян с Красивой Мечи, от тихой души которого веет чемто совершенно неземным; вот Яша ("Певцы"), пение которого трогает даже посетителей кабака, даже самого кабатчика. Рядом с натурами глубоко поэтическими, "Записки охотника" выискивают в народе типы величавые. Однодворец Овсяников, богатый крестьянин Хорь (за которого Тургенев уже в 40-х гг. упрекал в идеализации) величественно спокойны, идеально честны и своим "простым, но здравым умом" прекрасно понимают самые сложные общественно-государственные отношения. С каким удивительным спокойствием умирают в очерке "Смерть" лесовщик Максим и мельник Василий; сколько чисто романтической обаятельности в мрачновеличественной фигуре неумолимо честного Бирюка! Из женских народных типов "Записок Охотника" особенного внимания заслуживают Матрена ("Каратаев"), Марина (Свидание) и Лукерья ("Живые Мощи"; последний очерк залежался в портфеле Тургенева и увидел свет лишь четверть века спустя, в благотворительном сборнике "Складчина", 1874 год): все они глубоко женственны, способны на высокое самоотречение. И если мы к этим мужским и женским фигурам "Записок охотника" прибавим удивительно симпатичных ребятишек из "Бежина Луга", то получится целая одноцветная галерея лиц, относительно которых никак нельзя сказать, что автор дал тут народную жизнь во всей её совокупности. С поля народной жизни, на котором растут и крапива, и чертополох, и репейник, автор сорвал только красивые и благоухающие цветы и сделал из них прекрасный букет, благоухание которого было тем сильнее, что представители правящего класса, выведенные в "Записках охотника", поражают своим нравственным безобразием. Господин Зверков ("Ермолай и Мельничиха") считает себя человеком очень добрым; его даже коробит, когда крепостная девка с мольбою бросается ему в ноги, потому что по его мнению "человек никогда не должен своё достоинство терять"; но он с глубоким негодованием отказывает этой "неблагодарной" девке в разрешении выйти замуж, потому что его жена останется тогда без хорошей горничной. Гвардейский офицер в отставке Аркадий Павлыч Пеночкин ("Бурмистр") устроил свой дом совсем по-английски; за столом у него все великолепно сервировано и выдрессированные лакеи служат превосходно. Но вот один из них подал красное вино не подогретым; изящный европеец нахмурился и, не стесняясь присутствием постороннего лица, приказал "на счёт Фёдора… распорядиться". Мардарий Аполлоныч Стегунов ("Два помещика") - тот совсем добряк: идиллически сидит на балконе прекрасным летним вечером и пьёт чай. Вдруг донёсся "до нашего слуха звук мерных и частых ударов". Стегунов "прислушался, кивнул головой, хлебнул, и, ставя блюдечко на стол, произнёс с добрейшей улыбкой и, как бы невольно вторя ударам: чюки-чюки-чюк! чюки-чюк! чюки-чюк!". Оказалось, что наказывают "шалунишку Васю", буфетчика "с большими бакенбардами". Благодаря глупейшему капризу злющей барыни ("Каратаев"), трагически складывается судьба Матрены. Таковы представители помещичьего сословия в "Записках охотника". Если и встречаются между ними порядочные люди, то это или Каратаев, кончающий жизнь трактирным завсегдатаем, или буян Чертопханов, или жалкий приживальщик - Гамлет Щигровского уезда. Конечно, все это делает "Записки охотника" произведением односторонним; но это та святая односторонность, которая приводит к великим результатам. Содержание "Записок Охотника" во всяком случае, было не выдумано - и вот почему в душе каждого читателя во всей своей неотразимости вырастало убеждение, что нельзя людей, в которых лучшие стороны человеческой природы воплощены так ярко, лишать самых элементарных человеческих прав.

В чисто художественном отношении "Записки Охотника" вполне соответствуют великой идее, положенной в их основание, и в этой гармонии замысла и формы - главная причина их успеха. Все лучшие качества тургеневского таланта получили здесь яркое выражение. Если сжатость составляет вообще одну из главных особенностей Тургенева, совсем не писавшего объёмистых произведений, то в "Записках охотника" она доведена до высшего совершенства. Двумя-тремя штрихами Иван Тургенев рисует самый сложный характер: назовем для примера хотя бы завершительные две странички очерка, где душевный облик "Бирюка" получает такое неожиданное освещение. Наряду с энергией страсти, сила впечатления увеличивается общим, удивительно мягким и поэтическим колоритом.

Пейзажная живопись "Записок Охотника" не знает себе ничего равного во всей нашей литературе. Из среднерусского, на первый взгляд бесцветного пейзажа Тургенев сумел извлечь самые задушевные тона, в одно и тоже время и меланхолические, и сладко-бодрящие. В общем, Тургенев "Записками охотника" по технике занял первое место в ряду русских прозаиков. Если Толстой превосходит его широтою захвата, Достоевский - глубиною и оригинальностью, то Тургенев - первый русский стилист.

В его устах "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык", которому посвящено последнее из его "Стихотворений в прозе", получил самое благородное и изящное своё выражение.

Личная жизнь

Личная жизнь Тургенева, в то время, когда так блестяще развертывалась его творческая деятельность, складывалась невесело. Несогласия и столкновения с матерью принимали все более и более острый характер - и это не только нравственно его развинчивало, но приводило также к крайне стесненному материальному положению, которое осложнялось тем, что все считали его человеком богатым. К 1845 г. относится начало загадочной дружбы Тургенева со знаменитой певицей Виардо-Гарсия. Неоднократно были сделаны попытки пользоваться для характеристики этой дружбы рассказом Тургенева: "Переписка", с эпизодом "собачьей" привязанности героя к иностранной балерине, существу тупому и совершенно необразованному. Было бы, однако, грубою ошибкой видеть в этом прямо автобиографический материал. Виардо - необыкновенно тонкая художественная натура; муж её был прекрасный человек и выдающийся критик искусства, которого Тургенев очень ценил и который в свою очередь, высоко ставил Тургенева и переводил его сочинения на франц. язык. Несомненно также, что в первое время дружбы с семьёй Виардо Тургенев, которому мать целых три года за привязанность к "проклятой цыганке" не давала ни гроша, весьма мало напоминал популярный за кулисами тип "богатого русского". Но, вместе с тем, глубокая горечь, которой проникнут рассказанный в "Переписке" эпизод, несомненно имела и субъективную подкладку. Если мы обратимся к воспоминаниям Фета и к некоторым письмам Тургенева, мы увидим, с одной стороны, как права была мать Тургенева, когда она его называла "однолюбом", а с другой, что, прожив в тесном общении с семьёй Виардо целых 38 лет, он, всё-таки, чувствовал себя глубоко и безнадёжно одиноким. На этой почве выросло тургеневское изображение любви, столь характерное даже для его всегда меланхоличной творческой манеры. Тургенев - певец любви неудачной по преимуществу. Счастливой развязки у него почти ни одной нет, последний аккорд - всегда грустный. Вместе с тем, никто из русских писателей не уделил столько внимания любви, никто в такой мере не идеализировал женщину. Это было выражением его стремления забыться в мечте. Герои Тургенева всегда робки и нерешительны в своих сердечных делах: таким был и сам Тургенев - В 1842 г. Тургенев, по желанию матери, поступил в канцелярию министерства внутренних дел. Чиновник он был весьма плохой, а начальник канцелярии Даль, хотя тоже был литератор, к службе относился весьма педантически. Кончилось дело тем, что прослужив года полтора, Тургенев, к немалому огорчению и неудовольствию матери, вышел в отставку. В 1847 г. Т. вместе с семейством Виардо уехал за границу, жил в Берлине, Дрездене, посетил в Силезии больного Белинского, с которым его соединяла самая тесная дружба, а затем отправился во Францию. Дела его были в самом плачевном положении; он жил займами у приятелей, авансами из редакций, да ещё тем, что сокращал свои потребности до минимума. Под предлогом потребности в уединении, он в полном одиночество проводил зимние месяцы то в пустой даче Виардо, то в заброшенном замке Жорж Санд, питаясь чем попало. Февральская революция и Июньские дни застали его в Париже, но не произвели на него особенного впечатления. Глубоко проникнутый общими принципами либерализма, Тургенев в политических своих убеждениях всегда был, по собственному его выражению, "постепеновцем", и радикально-социалистическое возбуждение 40-х гг., захватившее многих его сверстников, коснулось его сравнительно мало. В 1850 г. Тургенев вернулся в Россию, но с матерью, умершей в том же году, он так и не свиделся. Разделив с братом крупное состояние матери, он по возможности облегчил тяготы доставшихся ему крестьян.

В 1852 г. на него неожиданно обрушилась гроза. После смерти Гоголя Тургенев написал некролог, которого не пропустила петербургская цензура, потому что, как выразился известный Мусин-Пушкин, "о таком писателе преступно отзываться столь восторженно". Единственно для того, чтобы показать, что и "холодный" Петербург взволнован великою потерею, Тургенев отослал статейку в Москву, В. И. Боткину, и тот её напечатал в "Москов. Вед.". В этом усмотрели "бунт", и автор "Записок Охотника" был водворен на съезжую, где пробыл целый месяц. Затем он был выслан в свою деревню и только благодаря усиленным хлопотам гр. Алексея Толстого года через два вновь получил право жить в столицах. Литературная деятельность Тургенева с 1847 года, когда появляются первые очерки "Записок Охотника", до 1856 года, когда "Рудиным" начинается наиболее прославивший его период больших романов, выразилась, кроме законченных в 1851 г. "Записок Охотника" и драматических произведений, в ряде более или менее замечательных повестей: "Дневник лишнего человека" (1850), "Три встречи" (1852), "Два приятеля" (1854), "Муму" (1854), "Затишье" (1854), "Яков Пасынков" (1855), "Переписка" (1856). Кроме "Трёх встреч", которые представляют собою довольно незначительный анекдот, прекрасно рассказанный и заключающий в себе удивительно поэтическое описание итальянской ночи и летнего русского вечера, все остальные повести нетрудно объединить в одно творческое настроение глубокой тоски и какого-то беспросветного пессимизма. Это настроение теснейшим образом связано с унынием, которое охватило мыслящую часть русского общества под влиянием реакции первой половины 50-х годов. Доброю половиною своего значения обязанный идейной чуткости и уменью улавливать "моменты" общественной жизни, Тургенев ярче других своих сверстников отразил уныние эпохи. Именно теперь в его творческом синтезе создался тип "лишнего человека" - это до ужаса яркое выражение той полосы русской общественности, когда непошлому человеку, потерпевшему крушение в сердечных делах, решительно нечего было делать. Глупо заканчивающий свою умно начатую жизнь Гамлет Щигровского у. ("Записки Охотника"), глупо погибающий Вязовнин ("Два приятеля"), герой "Переписки", с ужасом восклицающий, что "у нас русских нет другой жизненной задачи, как разработка нашей личности", Веретьев и Маша ("Затишье"), из которых первого пустота и бесцельность русской жизни приводит к трактиру, а вторую в пруд - все эти типы бесполезных и исковерканных людей зародились и воплотились в очень ярко написанные фигуры именно в годы того безвременья, когда даже умеренный Грановский восклицал: "благо Белинскому, умершему во время". Прибавим сюда из последних очерков "Записок Охотника" щемящую поэзию "Певцов", "Свидания", "Касьяна с Красивой Мечи", грустную историю Якова Пасынкова, наконец "Муму", которую Карлейль считал самою трогательною повестью на свете - и мы получим целую полосу самого мрачного отчаяния. В силу той же чуткости к колебаниям общественной атмосферы, Тургенев вслед за наступлением в 1855 г. новой полосы государственной жизни, пишет четыре крупнейших своих произведения; "Рудин" (1856), "Дворянское гнездо" (1859), "Накануне" (1860), "Отцы и Дети" (1862), в которых является самым замечательным выразителем первой половины эпохи реформ. Ярче всех своих сверстников он уловил тот момент единодушия общественных стремлений, когда все хоронили старое и не предвидя никаких осложнений, надеялись на лучшее будущее. Затем Тургенев первый с необыкновенною силою изобразил и поворотный пункт эпохи, когда начался разброд и из среды сторонников новых веяний выделились два течения - умеренных "отцов" и быстро понесшихся вперёд "детей". В лице Рудина Тургенев хоронил безволье и бездеятельность поколения 40-х годов, его бесцельное прозябание и бесплодную гибель. Перед нами богато одаренный человек с лучшими намерениями, но совершенно пасующий перед действительностью, страстно зовущий и увлекающий других, но сам совершенно лишённый страсти и темперамента, позер и фразер, но не из фатовства, а потому, что он электризуется собственными словами и в ту минуту, когда он говорит, ему искренно кажутся легко преодолимыми всякие препятствия. Отношение автора к Рудину - двойственное, не свободное от противоречий. Устами Лежнева он то развенчивает его, то ставит на пьедестал. Дело в том, что в лице Рудина переплелись Wahrheit und Dichtung. До известной степени Рудин - портрет знаменитого агитатора и гегельянца Бакунина, которого Белинский определял как человека с румянцем на щеках и без крови в сердце. Живые черты исторического деятеля Тургенев перемешал с прозою серого повседневного существования - и контраст между проповедью Рудина и его мизерным прозябанием получился поразительный. Явившись в эпоху, когда общество лихорадочно мечтало о "деле", и притом без эпилога, не пропущенного цензурою (смерть Рудина на июньских баррикадах), "Рудин" был понят весьма односторонне. Герой романа стал нарицательным именем для людей, у которых слово не согласуется с делом. Так, между прочим, понял роман Тургенева Некрасов, который в своей поэме "Саша" печатно раньше изобразил человека рудинского типа, но которому в действительности сюжет поэмы подсказала сданная в редакцию "Современника" рукопись Тургенева (см. предисловие Тургенева к изданию его соч. 1879 г.). Точно также отнеслась к Рудину критика 60-х годов, которая нашла в Рудинском "фразёрстве" лишнее орудие для своей борьбы с отживающим поколением. Позднейший читатель никак не может согласиться ни с насмешливым, ни, тем более, с презрительным отношением к Рудину. Надо рассматривать Рудина в связи с общественными условиями его времени - и тогда станет очевидным, что его богатые природные задатки пропали даром не только по его собственной вине. В Западной Европе из Рудиных вырабатываются, блестящие ораторы и вожди общественных групп; а какую общественную "деятельность" мог бы себе избрать Рудин в России 40-х годов?.. Была в то время только одна область, отвечавшая понятию о высшем назначении человека - область слова, литературного, профессорского и кружкового. Искренно произнесенные "пышные" фразы были тогда и делом, сея в душе слушателей то стремление к идеалу, которое подготовляло лучшее будущее России. Это видно из самого романа, где "фразер" Рудин оказывает облагораживающее влияние и на Лежнева, и на молодого энтузиаста Басистова, и на чуткую Наталью, в лице которой выступает новая русская женщина, с её жаждою выбиться из сферы мелких житейских интересов. - Если в "Рудине" Тургенев, чутко идя на встречу нарождающейся потребности в живой деятельности, казнил только праздно болтающих людей поколения сороковых годов, то в "Дворянском Гнезде" он пропел отходную всему своему поколению и без малейшей горечи уступал место молодым силам. В лице Лаврецкого мы несомненно имеем одного из самых симпатичных представителей дворянско-помещичьей полосы русской жизни; он человек и тонко мыслящий, и тонко чувствующий. И тем не менее он не может не согласиться со своим другом, энтузиастом Михалевичем, когда тот, перебрав события его жизни, называет его "байбаком". Вся эта жизнь была отдана личным радостям или личному горю. "Ухлопав себя на женщину", Лаврецкий в 35-40 лет сам себя хоронит, считая своё прозябание на земле простым "догоранием". Он протестует против Михалевича только тогда, когда тот его аттестует как "злостного, рассуждающего байбака". Именно "рассуждающего" байбачества, то есть возведения своего обеспеченного крестьянским трудом безделья в какую-либо аристократическую теорию, у демократа Лаврецкого нет и следа. Лаврецкий - "байбак" только потому, что вся жизнь русская обайбачилась и спала сном глубоким. Не спал один лишь работавший на Лаврецких народ - и именно потому Лаврецкий преклоняется пред "народною правдою". Потеряв за границей своё семейное счастье, он приезжает на родину с твёрдым намерением взяться за "дело". Но увы! это "дело" смутно для него самого, да и не могло быть ясно в эпоху полного застоя общественной жизни. Достаточно было, поэтому, первых проблесков сочувствия к нему со стороны героини романа Лизы, чтобы неутоленная жажда личного счастья снова залила все его существо - а вторичная незадача снова и окончательно надломила мягкого романтика. Правда, в эпилоге мы узнаем, что Лаврецкий как будто обрёл "дело": он научился "землю пахать" и "хорошо устроил своих крестьян". Но какое же тут "дело" в высшем смысле этого слова? Землю пахал, конечно, не он сам, а его крепостные, и если он их "хорошо" устроил, то это только значило, что он их не притеснял и не выжимал из них последние соки. Положительных элементов для деятельности эти отрицательные добродетели не давали. С ещё большей яркостью отходящая полоса русской жизни сказалась в поэтическом образе Лизы Калитиной. Наряду с Пушкинской Татьяной, Лиза принадлежит к числу самых обаятельных фигур русской литературы. Она вся порыв к добру и героическое милосердие; она относится к людям с тою чисто русскою, лишённою внешнего блеска, но глубоко в сердце сидящей жалостью, которая характеризует древнерусских подвижниц. Выросшая на руках будущей схимницы, Лиза душевными корнями вся в старой, мистической Руси. Простая русская девушка, она даже не умеет формулировать то высокое и доброе, что наполняет её душу; у её нет "своих слов". Не умом, а сердцем она поняла Лаврецкого и полюбила его тою народно русскою любовью, которая слово "любить" заменяет словом "жалеть". Составляя, вместе с тем, органическое звено стародворянской обеспеченной жизни, с её отсутствием общественных интересов, Лиза воплощает собою ту полосу русской общественности, когда вся жизнь женщины сводилась к любви и когда, потерпев неудачу в ней, она лишалась всякой цели существования. Своим зорким творческим оком Тургенев уже видел нарождение новой русской женщины - и, как выражение новой полосы русской жизни, сделал её центром следующего общественного романа своего: "Накануне". Уже в заглавии его было нечто символическое. Вся русская жизнь была тогда накануне коренных социально-государственных перемен, накануне разрыва с старыми формами и традициями. Героиня романа, Елена - поэтическое олицетворение характерного для начальных лет эпохи реформ неопределённого стремления к хорошему и новому, без точного представления об этом новом и хорошем. Елена не отдаёт себе вполне ясного отчёта в своих стремлениях, но инстинктивно душа её куда-то рвется: "она ждет", по определению влюблённого в неё художника Шубина, в уста которого автор вложил большую часть своих собственных комментариев к событиям романа. Как молодая девушка, она ждала, конечно, прежде всего любви. Но в выборе, который она сделала между тремя влюбленными в неё молодыми людьми, ярко сказалась психология новой русской женщины, а символически - новое течение русской общественности. Как и Лиза Калитина, Елена от природы великодушна и добра; и её с детства влечет к несчастным и заброшенным. Но любовь её не только сострадательная: она требует деятельной борьбы со злом. Вот почему её воображение так поражено встречею с болгарином Инсаровым, подготовляющим восстание против турок. Пусть он во многих отношениях ниже и талантливого шалуна Шубина, и другого поклонника Едены - учёного и благородно-мыслящего Берсенева, будущего преемника Грановского; пусть он, по определению Шубина, "сушь", пусть в нём "талантов никаких, поэзии нема". Но ошибся бедный Шубин, когда, разобрав качества начинавшего возбуждать его опасения Инсарова, он утешал себя тем, что "эти качества, слава Богу, не нравятся женщинам. Обаяния нет, шарму". Все это было бы верно для прежней женщины: новая русская женщина - и в лице её новая русская жизнь - искала прежде всего нравственного обаяния и практического осуществления идеалов. "Освободить свою родину. Эти слова так велики, что даже выговорить страшно", восклицает Елена в своём дневнике, припоминая сказанное Инсаровым - и выбор её сделан. Она пренебрегает приличиями, отказывается от обеспеченного положения и идёт с Инсаровым на борьбу и может быть на смерть, когда Инсаров преждевременно умирает от чахотки, Елена решает "остаться верной его памяти", оставшись верной "делу всей его жизни". Возвратиться на родину она не хочет. "Вернуться в Россию", пишет она родителям - "зачем? Что делать в России?" Действие происходит в глухую пору реакции конца дореформенной эпохи - и что, действительно, было делать тогда в России человеку с таким порывом к реальному осуществлению общественных идеалов? Понял, наконец, теперь Шубин стремление Елены согласовать слово и дело - и печально размышляет над причинами ухода Елены с Инсаровым. Винит он в этом отсутствие у нас людей сильной, определённой воли. "Нет ещё у вас никого, нет людей, куда ни посмотри. Все - либо мелюзга, грызуны, гамлетики, самоеды, либо темнота и глушь подземная, либо толкачи, из пустого в порожнее переливатели, да палки барабанные! Нет, кабы были между нами путные люди, не ушла бы от нас эта девушка, эта чуткая душа, не ускользнула бы как рыба в воду!" Но роман недаром называется "Накануне". Когда Шубин кончает свою элегию возгласом: "Когда же наша придёт пора? Когда у нас народятся люди?", его собеседник даёт ему надежду на лучшее будущее, и Шубин - верное эхо авторских дум - ему верит. "Дай срок, ответил Увар Иванович, - будут.

- Будут? Почва! Черноземная сила! Ты сказал - будут? Смотрите ж, я запишу ваше слово". - Всего два года отделяют "Накануне" от последующего и самого знаменитого общественного романа Тургенева, "Отцов и детей"; но огромные перемены произошли за этот короткий срок в общественных течениях. Широкими волнами катилась теперь русская жизнь, все более и более выделяя настроение, которое уже не довольствовалось неопределёнными перспективами на лучшее будущее. Недавнее радостно-умилённое единодушие всех слоев общества исчезло. Нарождалось поколение, далеко ушедшее в своих стремлениях и идеалах от того скромного минимума человеческих прав, который давали стоявшие тогда на очереди реформы. Но как ни резко было по существу обособление этой новой общественной группы, оно ещё было в подготовительном фазисе и никому не приходило на ум констатировать распадение прогрессивного течения на два почти враждебных друг другу лагеря. Когда Тургенев одному из своих приятелей, человеку очень умному и чуткому на "веяния" эпохи, сообщил план "Отцов и детей", то получил ответ, повергший его в совершенное изумление: "Да ведь ты, кажется, уже представил подобный тип… в Рудине". - "Я промолчал, говорит Тургенев; что было сказать? Рудин и Базаров - один и тот же тип!" Для поразительно тонкой наблюдательности Тургенева разделение на два поколения обрисовывалось уже ясными очертаниями; он понимал всю глубину разлада. Впрочем, трудно сказать, чтобы Тургеневу принадлежала только честь первой диагностики, проницательность которой увеличивается тем, что роман, хотя и появился в начале 1862 г., но закончен был уже летом 1861 г., а задуман значит, куда раньше, то есть буквально в самый момент зарождения новых настроений молодого поколения. Тут уже как будто не простое констатирование: в значительной степени роман Тургенева содействовал самому дифференцированию нового миросозерцания. В "Отцах и детях" достигла самого полного выражения одна из самых характерных особенностей новейшей русской литературы вообще и Тургенев в частности - теснейшая связь литературного воздействия с реальными течениями общественных настроений. В произведениях Тургенева литература и жизнь до такой степени сближаются одна с другою, что при анализе того или другого воспроизведённого ими общественного явления часто нельзя отличить, где кончается литературный генезис его и где начинается непосредственное действие общественных сил. И наоборот - при изучении отдельных Тургеневских типов трудно сказать, где отражение действительности и где сфера пророчески литературного творчества. С удивительною чуткостью отражая носившиеся в воздухе настроения и веяния эпохи, Тургенев сам до известной степени являлся творцом общественных течений. Романами Тургенева не только зачитывались: его героям и героиням подражали в жизни. Приступая к изображению новоявленных "детей", Тургенев не мог не сознавать своей отчуждённости от них. В "Накануне" он стоит на стороне молодых героев романа, а пред Еленой, столь шокировавшей своими отступлениями от условной морали людей старого поколения, прямо преклоняется. Такой симпатии он не мог чувствовать к Базарову, с его материалистическим пренебрежением к искусству и поэзии, с его резкостью, столь чуждой мягкой натуре Тургенева. Но отсюда ещё бесконечно далеко до "оклеветания" всего молодого поколения, в котором партийное озлобление видело основной мотив романа, и до полного разрыва с новым течением. В каждом из крупных произведений Тургенева есть действующее лицо, в уста которого он влагал своё собственное тонкое и меткое остроумие, придававшее такой артистический интерес личной беседе Тургенева (таковы, например, Пигасов в "Рудине", Шубин в "Накануне", Потугин в "Дыме"). В "Отцах и детях" вся эта ядовитость сосредоточилась в Базарове, у которого уже поэтому одному является масса точек соприкосновения с автором. При всём коренном разногласии со многими воззрениями Базарова, он все же внушал Тургеневу серьёзное уважение. "Во все время писания я чувствовал к Базарову невольное влечение", отмечает Тургенев в своём дневнике в день окончания романа - и вполне понятно, почему. Ему, летописцу безволия и бессилия пережитого периода, не могло не импонировать то, что с появлением Базаровых исчезает чахлая порода российских Гамлетов и уступает место крепким натурам, знающим, чего они хотят. Во всяком случае, в борьбе двух поколений автор если не на стороне "детей", то и не на стороне "отцов". К Кирсанову дяде он относится полу-иронически; Кирсанов-отец - добрый, но недалекий человек; сравнительно умеренный Кирсанов-сын безусловно пасует пред своим радикальным другом Базаровым. Неудивительно, что чуждая наших партийных споров немецкая критика выражала впоследствии великое удивление тому, как могла партия "радикалов" усмотреть отрицательное отношение в "таком гордом образе, одарённом такой силой характера и такой полной отчуждённостью от всего мелкого, пошлого, вялого и ложного". Поместивший роман в своём журнале Катков писал Тургенев: "Вы пресмыкаетесь перед молодым поколением". Но роман появился в очень острый момент: вновь ожило старое понятие о "вредных" идеях, нужна была кличка для обозначения политического радикализма. Её нашли в слове "нигилист", которым Базаров определяет своё отрицательное ко всему отношение. С ужасом заметил Тургенев, какое употребление сделали из этого термина люди, с политическими взглядами которых он не имел ничего общего. В литературе враждебное отношение к роману ярче всего сказалось в статье критика "Современника", М. А. Антоновича: "Асмодей нашего времени". С "Современником", где до 1859 г. Тургенев был постоянным сотрудником, у него уже раньше установились холодные отношения, частью из-за личных отношений Тургенева к Некрасову, частью потому, что радикализм Чернышевского и Добролюбова не был симпатичен Тургеневу. Но всё-таки, всего за полтора года перед тем, "Накануне" нашло на страницах "Современника" восторженную оценку в известной статье Добролюбова: "Когда же придёт настоящий день", - а теперь Тургенев был формально причислен к ретроградному лагерю. Другой орган "детей" - "Рус. Слово", в лице Писарева - не только не усмотрел в Базарове клеветы, но признал его своим идеалом. В общем, однако, положение Тургенева, как любимца всех слоев читающей публики и выразителя передовых стремлений русского общества, было поколеблено. Если взглянуть на Базарова с исторической точки зрения, как на тип, отражающий настроение шестидесятых гг., то он, несомненно, страдает неполнотою. Радикализм общественно-политический, столь сильный в это время, в романе почти не затронут; то место, где Базаров выражает полное равнодушие к тому, что у мужика будет хорошая изба, даёт прямо неверное представление о восторженном демократизме нового поколения. - В промежутках между четырьмя знаменитыми романами своими Тургенев написал вдумчивую статью "Гамлет и Дон-Кихот" (1860) и три замечательные повести: "Фауст" (1856), "Ася" (1858), "Первая любовь" (1860), в которых дал несколько привлекательнейших женских образов. Княжна Засекина ("Первая любовь") просто грациозно-кокетлива, но героиня "Фауста" и Ася - натуры необыкновенно глубокие и цельные. Первая сгорела от глубины чувства, внезапно на неё налетевшего; Ася, подобно Наталье в "Рудине", спаслась бегством от своего чувства, когда увидела, как не соответствует его силе безвольный человек которого она полюбила. - В "Отцах и Детях" творчество Тургенева достигло своей кульминационной точки. В появившихся в 1864 г. "Призраках" элемент фантастический переплетается с рассудочным. Ту же смесь желания отрешиться от современности с раздражением против её представляет собою своеобразный "отрывок" из записок "умершего художника" - "Довольно" (1865). Ясно чувствуется, что охлаждение, вызванное "Отцами и Детьми", болезненно сказалось в сердце автора, столь привыкшем в всеобщей читательской любви. Высшей точки авторское раздражение достигло в "Дыме" (1867). Трудно сказать, какая из общественно-политических групп того времени изображена здесь злее. Молодое поколение и заграничная эмиграция представлены с одной стороны в ряде дурачков и тараторящих барынь, с другой - в коллекции любителей так или иначе пожить на чужой счёт. В "Отцах и Детях" Тургенев проводил резкую демаркационную линию между убежденными представителями новых идей и такими ничтожными прихвостнями времени, как "эмансипированная" губернская барынька Кукшина и соединяющий "прогрессивность" с продажей водки откупщический сынок Сытников. В "Дыме" Сытниковы да Кувшины выступают на первый план, а эмиграция олицетворена в фигуре "великого" молчальника Губарева, слава которого держится на том, что он никогда ничего не говорит и только глубокомысленно издаёт какое-то нечленораздельное мычание. В столь же печальном освещении является аристократическая среда, собирающаяся под "arbre russe" в Баден-Бадене и предающаяся какой то вакханалии реакционных вожделений. Наконец, славянофильские мечтания о русской самобытности предаются самому ядовитому глумлению в речах желчного западника Потугина, устами которого несомненно говорит иногда сам автор. Общий пессимизм проникает повесть, название которой навеяно мыслью, что все "людское" - дым", и "особенно всё русское". - Параксизм раздражения длился, однако, недолго. В "Литературных воспоминаниях" (1868), Тургенев говорит уже без всякой горечи о своей размолвке с прогрессивными элементами и фактически доказывает, как далёк он был от желания написать в "Отцах и Детях" карикатуру на молодое поколение вообще и на Добролюбова в частности. В том же году был преобразован в общелитературный журнал "Вестник Европы"; Тургенев становится его постоянным сотрудником и разрывает связи с Катковым. Этот разрыв не обошёлся Тургеневу даром. Его стали преследовать и в "Рус. Вест. ", и в "Моск. Вед.", нападки которых стали особенно ожесточёнными в конце 70-х годов, когда по поводу оваций, выпавших на долю Тургенева, Катковский орган уверял, что Тургенев "кувыркается" пред прогрессивною молодежью. Ряд небольших повестей, с которыми Тургенев выступил в конце 1860-х гг. и первой половине 1870-х ("Бригадир", "История лейтенанта Ергунова", "Несчастная", "Странная история", "Степной король Лир", "Стук, стук, стук", "Вешние воды", "Пунин и Бабурин", "Стучит" и др.) весь относится к категории воспоминаний о далёком прошлом. За исключением "Вешних вод", герой которых представляет собою ещё одно интересное добавление к Тургеневской галерее безвольных людей, все эти повести мало прибавляют к "тоталитету" - как говорили в 40-х годах - литературного значения Тургеневу. Воздержание Тургенева от разработки более современных тем до известной степени объясняется тем, что он теперь все меньше и меньше сталкивался с живой русской действительностью. Уже начиная с 1856 г., когда с него окончательно была снята опала, он подолгу живал за границею, то лечась на водах, то гостя у Виардо; но всё-таки он нередко бывал и у себя в Спасском, и в Петербурге. С начала 1860-х годов он совсем поселяется в Баден-Бадене, где "Villa Tourgueneff", благодаря тому, что там же поселилась семья Виардо, стала интереснейшим музыкально-артистическим центром. Война 1870 г. побудила семью Виардо покинуть Германию и переселиться в Париж; перебрался туда и Т. Переселение в Париж сблизило Тургенева со многими эмигрантами и вообще с заграничной молодёжью, которая теперь перестала его чуждаться, - и у него снова явилась охота откликнуться на злобу дня: революционное "хождение в народ". Частью личные впечатления, частью материалы, которые ему доставляли друзья из России (в том числе документы по так называемому "процессу 50"), создали в нём уверенность, что он сможет схватить общую физиономию русского революционного движения. В результате получился самый крупный по объёму, но не по значению из романов Тургенева, "Новь" (1877). Глубоко убеждённый в том, что революционное движение не имеет почвы в России, Тургенев тем не менее отнёсся с полным вниманием к тому психологическому порыву, который создал движение. Уловить его наиболее характерный черты Тургеневу удалось не вполне. Он сделал центром романа одного из обычных в его произведениях безвольных людей, столь характерных для поколения 40-х, но никак не 70-х годов. Нежданов - неудачник, идущий пропагандировать, чтобы утишить сердечную боль, и лишённый уверенности в правоте своего дела. Неудивительно, что первые же неудачи вызывают в нём глубокое отчаяние - и он лишает себя жизни у порога дела. Несоответствующим действительности оказалось и желание Тургенева уловить новый тип людей негромкой и неэффектной, но настоящей работы на пользу народу, в лице Соломина и Марианны. "Новь" имела не более как succes d'estime. Из позднейших произведений Тургенева ("Сон", "Рассказ отца Алексея", "Отчаянный", "Клара Милич" и др. наибольшее внимание обратили на себя "Песнь торжествующей любви" и "Стихотворения в прозе". Высоко-поэтическая "Песнь торжествующей любви" видимо иллюстрирует мысль Шопенгауера о гении рода, то есть о той бессознательности, под влиянием которой мы, помимо своего желания, идем в своей половой жизни по пути, ведущему к продолжению рода. Превосходные "Стихотворения в прозе" (1882) представляют собой ряд накопившихся за долгие годы отдельных мыслей и картинок, отлившихся в удивительно изящную, задушевную и вместе с тем сильную форму. К концу жизни слава Тургенева достигла своего апогея как в Poccии, где он опять становится всеобщим любимцем, так и в Европе, где критика, в лице самых выдающихся своих представителей - Тэна, Ренана, Брандеса и др. - причислила его к первым писателям века. Приезды его в Россию в 1878-1881 гг. были истинными триумфами. Тем болезненнее всех поразили вести о тяжёлом обороте, который с 1882 г. приняли его обычные подагрические боли. Умирал Тургенев мужественно, с полным сознанием близкого конца, но без всякого страха пред ним. Смерть его (в Буживале под Парижем, 22 августа 1883 г.) произвела огромное впечатление, выражением которого были грандиозные похороны его. Тело великого писателя было, согласно его желанию, привезено в Петербург и похоронено на Волковом кладбище при таком стечении народа, которого никогда ни до того, ни после того не было на похоронах частного лица.

Далеко не полные собрания сочинений Тургенева (нет стихотворений и многих статей) с 1868 г. выдержали 4 изд. Одно собрание сочинений Тургенева (со стихами) было дано при "Ниве" (1898). Стихотворения изданы под ред. С. Н. Кривенки (2 изд., 1885 и 1891). В 1884 г. Литературный фонд издал "Первое собрание писем И. С. Тургенева ", но множество писем Тургенева, рассеянных по разным журналам ещё ждут отдельн. издания. В 1901 г. вышли в Париже письма Тургенева к франц. друзьям, собранные И. Д. Гальперин-Каминским. Часть переписки Тургенева с Герценом издана заграницею Драгомановым. Отдельные книги и брошюры о Тургеневе напечатали: Аверьянов, Агафонов, Буренин, Былеев, Венгеров, Ч. Ветринский, Говоруха-Отрок (Ю. Николаев), Добровский, Michel Delines, Евфстафиев, Иванов, Е. Кавелина, Крамп, Любошиц, Мандельштам, Мизко, Mourrier, Невзоров, Незелснов, Овсянико-Куликовский, Острогорский, J. Pavlovsky (фр.), Евг. Соловьев, Страхов, Сухомлинов, Tursch (нем.), Чернышев, Чудинов, Юнгмейстер и др. Ряд обширных статей о Тургеневе вошёл в собр. сочинений Анненкова, Белинского, Апол. Григорьева, Добролюбова, Дружинина, Михайловского, Писарева, Скабичевского, Ник. Соловьева, Чернышевского, Шелгунова. Значительные выдержки как из этих, так и из других критич. отзывов (Авдеева, Антоновича, Дудышкина, Де-Пулэ, Лонгинова, Ткачева и др.) даны в сборники В. Зелинского: "Собрание Критических материалов для изучения произв. И. С. Тургенева" (3-е изд. 1899). Отзывы Ренана, Абу, Шмидта, Брандеса, де-Вогюэ, Мериме и др. приведены в книге: "Иностранная критика о Тургеневе" (1884). Многочисленные биографические материалы, рассеянные по журналам 1880-х и 90-х гг., указаны в "Обзоре трудов умерших писателей" Д. Д. Языкова, вып. III-VIII.

Тутанхамон (егип. "Живой образ Амона", первоначально Тутанхатон - "Живой образ Атона", ок. 1355-1337 до н. э.) - фараон XVIII династии египетских фараонов, правивший в 1347-1337 до н. э. При нем были отменены преобразования Эхнатона, что внесло фараона, правление которого долгое время считали малозначимым, в число важнейших исторических деятелей древнеегипетской истории. Он стал одним из самых известных фараонов и настоящим символом древнеегипетской цивилизации благодаря открытию в 1922 его гробницы, единственной почти неразграбленной египетской царской усыпальницы.

Семья

Тутанхамон - последний фараон XVIII династии, состоящий в родственной связи со своими предшественниками. Степень родства Тутанхамона с его предшественником, Аменхотепом IV (Эхнатоном), до сих пор не выяснена. Возможно, он был сыном Аменхотепа III и младшим братом Эхнатона; тем не менее, не исключено, что мальчик-фараон был сыном Эхнатона от его второй жены Кии. Тутанхамон был женат на дочери Эхнатона Анхсенпаатон (то есть, в любом случае был царским зятем), которая позже также изменила окончание своего имени на "-амон" и стала называться Анхесенамон (= "Её жизнь принадлежит Амону").

Правление

Тутанхамон пришёл к власти в возрасте 8-9 лет (тронное имя - Тутанхатон Хекаиунушема Небхепрура). Он воспитывался еще в духе атонизма - культа бога Солнца Атона, введённого в Египте Аменхотепом IV, - и первоначально был назван в честь нового бога страны.

Однако реально бразды правления в стране перешли в руки двух воспитателей и регентов малолетнего фараона - Эйе и Хоремхеба, былых соратников Эхнатона, которые после смерти этого фараона предали учение своего бывшего покровителя анафеме (упоминания о нем всячески истреблялись, как раньше Тутмос III уничтожал упоминания о Хатшепсут; само имя Эхнатона выдалбливалось из картушей), а самого Эхнатона стали называть не иначе, как "Отступник из Эль-Амарны". Эйе был некогда верховным сановником (визирем) и одним из апологетов культа Атона, однако при Тутанхамоне он уже был жрецом Амона. Хоремхеб был видным военачальником, очевидно, не довольствовавшимся тем, что в результате пацифистской политики Эхнатона от Египта отпало Восточное Средиземноморье.

При Тутанхамоне состоялся не менее резкий, чем при его предшественнике, религиозный и политический поворот, однако теперь он был ознаменован возрождением традиционной египетской культуры и возвращением фиванского жречества к управлению страной (тем не менее, большинство выходцев из военных и средних слоев, занимавших высокие позиции при Эхнатоне сохранили свое влияние в государственных делах - жрецы и военные сумели, наконец, ужиться при царском дворе). Ахетатон, столица Эхнатона, был разрушен и предан забвению, пока не был обнаружен наполеоновскими войсками и исследован в XIX веке.

Столица номинально была возвращена в Фивы, однако в реальности Мемфис был тем городом, в котором Тутанхамон провел большую часть правления. Ввиду избрания царем Мемфиса своей фактической столицей, в некрополе Саккара были сооружены многочисленные гробницы вельмож, среди которых выделяются усыпальницы военачальника Хоремхеба, казначея и архитектора Майа, известные своей изящной рельефной декорировкой. В Фивах хорошо сохранилась гробница вельможи Хеви, который был в это время царским наместником Нубии. При Тутанхамоне под предводительством военачальника Хоремхеба впервые после крушения "египетской империи" Тутмосидов, были осуществлены успешные военные кампании в Нубию и близкие к Египту области Азии.

Помимо реставрационных работ во многих святилищах, по приказу Тутанхамона была завершена отделка процессионной колоннады Аменхотепа III в Луксорском храме, построен небольшой храм Хорона в Гизе; в Нубии - достроен гигантский храмовый комплекс Аменхотепа III в Солебе, возведен храм Амона в Кава и святилище самого обожествленного Тутанхамона в Фарасе. Заупокойный храм царя, украшенный красивейшими полихромными песчаниковыми колоссами, находился в Фивах неподалеку от Мединет Абу; позже храм был узурпирован преемниками царя - Эйе и Хоремхебом (последний включал Тутанхамона в список еретиков, преданных забвению).

Обстоятельства смерти

Тутанхамон - фараон Нового царства, умерший в самом раннем возрасте. На момент смерти ему исполнилось 18 (или 19) лет. Столь ранняя смерть фараона долгое время считалась достаточным основанием для того, чтобы считать её неестественной. Из этого следовало, что Тутанхамон мог быть убит по приказу собственного регента Эйе, ставшего после смерти Тутанхамона новым фараоном. Однако новейшие исследования, проведённые в 2005, выдвинули на первый план предположения о смерти Тутанхамона в результате травмы (открытый перелом ноги [1]).

8 марта 2005 ведущий египетский египтолог Захи Хавасс, руководивший исследованием, огласил результаты обследования мумии Тутанхамона. За 15 минут было получено свыше 1700 трёхмерных изображений мумии, которые развеяли большинство устоявшихся мнений относительно смерти юного фараона. Следов черепно-мозговой травмы найдено не было, а прореха в черепе, очевидно, была результатом действий жрецов-парасхитов, обрабатывающих мумию. Также были опровергнуты результаты предыдущих рентгеновских исследований тела фараона, приписывающих ему тяжёлую степень сколиоза. Череп фараона несколько удлинён, что подтверждает его родственную связь с Эхнатоном и противоречит предположениям о подвержености последнего синдрому Марфана. Наконец, после консультаций с итальянскими и швейцарскими коллегами египетские специалисты пришли к выводу, что причиной смерти Тутанхамона была гангрена, быстро прогрессировавшая после травмы (перелома) ноги. В качестве доказательства приводятся серьёзные повреждения на левой бедренной кости, ранее приписывавшиеся неумелому обращению с мумией участников экспедиции Картера.

Гробница

Гробница Тутанхамона (объект KV62) расположена в Долине Царей, и это единственная почти неразграбленная гробница, дошедшая до учёных в первозданном виде, хотя ее и вскрывали дважды гробничные воры. Она была обнаружена в 1922 году двумя англичанами - египтологом Говардом Картером (Howard Carter) и археологом-любителем лордом Карнарвоном. В гробнице сохранились многочисленные украшения, а также саркофаг с мумифицированным телом фараона.

В глазах историков Тутанхамон оставался малоизвестным второстепенным фараоном вплоть начала ХХ века. Более того, даже высказывались сомнения в реальности его существования. Поэтому открытие гробницы Тутанхамона рассматривается в качестве величайшего события за всю историю археологии. Тем не менее, правление Тутанхамона действительно не отличилось ничем значительным, помимо отказа от атонизма. Говарду Картеру принадлежат следующие слова о молодом фараоне: "При нынешнем состоянии наших знаний мы можем с уверенностью сказать только одно: единственным примечательным событием его жизни было то, что он умер и был похоронен".

4 ноября 1922 был расчищен вход в гробницу KV62, причём печати на дверях оказались нетронутыми, что вселяло серьёзные надежды на возможность совершения крупнейшего археологического открытия века. У входа в гробницу Рамсеса VI (строители усыпальницы этого Рамессида, видимо, засыпали путь в гробницу Тутанхамона, что объясняет её относительную сохранность). 26 ноября 1922 Картер и Карнарвон стали первыми за три тысячелетия людьми, спустившимися в гробницу (грабители, которые могли побывать в гробнице, очевидно, спускались в неё ещё во времена ХХ династии). После длительных раскопок 16 февраля 1923 Картер, наконец, спустился в погребальную камеру гробницы ("Золотой чертог"), где находился сам саркофаг фараона. Среди утвари и прочих предметов, погребённых с фараоном, было обнаружено множество образцов искусства, носящих печать влияния искусства Амарнского периода. Владелец обнаруженных сокровищ, тогда ещё практически неизвестный юный правитель Египта, сразу же превратился в объект повышенного внимания, а феноменальное открытие не только сделало его имя общеизвестным, но и вызвало очередной всплеск обновлённого интереса ко всем следам египетской цивилизации в современном мире.

Лорд Джордж Карнарвон, финансировавший раскопки, умер 5 апреля 1923 в каирской гостинице "Континенталь" от воспаления лёгких, однако практически сразу возникли мистификации вокруг его смерти (говорилось даже о "заражении крови вследствие ранения бритвой" или "таинственного укуса москита"). В последующие годы пресса подогревала слухи о "проклятии фараонов", якобы приведшего к гибели первооткрывателей гробницы, насчитывая до 22 "жертв проклятия", 13 из которых непосредственно присутствовали при вскрытии гробницы. В их числе упоминались и такие крупные специалисты, как крупнейший американский египтолог профессор Джеймс Генри Брэстед, автор грамматики египетского языка сэр Алан Хендерсон Гардинер, профессор Норман де Гаррис Дэйвис.

Однако факты свидетельствуют о том, что доказательства "проклятия" были подогнаны для достижения газетной сенсации: абсолютное большинство участников экспедиции Картера достигли преклонного возраста, а средняя продолжительность их жизни составляет 74,4 года. Так, Дж. Г. Брэстеду было уже 70 лет, Н. Г. Дэйвису - 71, а А. Гардинеру - 84 года. Говард Картер, непосредственно руководивший всеми работами в гробнице, казалось бы, должен был пасть первой жертвой "проклятия фараона", однако он умер последним - в 1939 году в возрасте 66 лет. Одна из популярных теорий, пытающихся проанализировать гибель участников экспедиции, связывает её с грибком или другим микроорганизмом, находившимся в усыпальнице, что объясняет, в частности, тот факт, что первым умер астматик лорд Карнарвон.

Имя

Первоначально Туанхамона звали Тутанхатон, транслитерация имени Тутанхатон: twt-anx-itn.

После восстановления старого пантеона имя было сменено на Тутанхамон (транслитерация: twt-anx-imn HqA-iwnw-smA, Tutankhamun Hekaiunushema), что означает "Живой образ Амона". После восхождения на трон Тутанхамон принял тронное имя (транслитерация: nb-xprw-ra, Nebkheperure), означающее "Господин форм Ра"

Тухачевский Михаил Николаевич (1893-1937) - советский полководец, Маршал Советского Союза (1935). Родился 4 (16) февраля 1893 в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии в дворянской семье. В 1914 окончил Александровское военного училище. Участвовал в Первой мировой войне в чине поручика. В 1915 попал в плен, в 1917 бежал в Россию.

После Октябрьской революции перешел на сторону советской власти, в 1918 вступил в партию большевиков. Работал в военном отделе ВЦИК, с мая 1918 военный комиссар обороны Московского района, в июне - декабре командовал 1-й армией Восточного фронта. В декабре 1918 - январе 1919 помощник командующего Южным фронтом, в январе - марте 1919 командующий 8-й армией Южного фронта, с апреля по ноябрь - командующий 5-й армией, которая участвовала в контрнаступлении Восточного фронта, в Златоустовской, Челябинской и других операциях по освобождению Урала и Сибири от войск Колчака.

В январе - апреле 1920 - командующий Кавказским фронтом, под его руководством осуществлены Егорлыкская и Северо-Кавказская операции. В апреле 1920 - августе 1921 во время советско-польской войны командовал Западным фронтом, потерпевшим тяжелое поражение от белополяков под Варшавой. Как позднее отмечалось в советской военной литературе, одной из причин этого поражения явился отказ командования Юго-Западного фронта (А.И.Егоров, Сталин) передать в оперативное подчинение Тухачевскому Первую конную армию. В марте 1921 командовал штурмом мятежного Кронштадта, где против монопольной власти коммунистов восстали моряки Балтийского фронта, в апреле - мае был командующим войсками Тамбовского района, выполнявшими задачу ликвидации массового крестьянского восстания (антоновщины). В годы Гражданской войны проявил как большие организаторские способности и военный талант, так и беспощадность при подавлении антисоветских выступлений.

После войны Тухачевский был назначен начальником Военной академии Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), с января 1922 по апрель 1924 - командующий Западным фронтом. Помощник, а с июля 1925 по май 1928 начальник Штаба РККА, принимал активное участие в проведении военной реформы 1924-1925. С мая 1928 командующий войсками Ленинградского военного округа. С 1931 заместитель наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА, с 1934 заместитель наркома обороны, с 1936 первый заместитель наркома обороны и начальник управления боевой подготовки.

Тухачевскому принадлежит большая заслуга в техническом перевооружении советской армии, развитии новых видов и родов войск - авиации, механизированных и воздушно-десантных войск, военно-морского флота, в подготовке командного состава. Он был инициатором создания ряда военных академий. Как военный деятель и теоретик уделял большое внимание прогнозированию характера будущей войны и разработке военной доктрины Советского Союза.

Уже в середине 1920-х годов органы государственной безопасности начали накапливать компромат на Тухачевского. Так, в 1930 были получены показания от некоторых близких Тухачевскому военных о его принадлежности к правой оппозиции. Существует версия о том, что нацистская разведка специально подготовила фальшивые документы (так называемая "Красная папка") о сотрудничестве Тухачевского с иностранными разведками и его планах военного переворота. Эти документы были доведены до сведения советского руководства через чехословацкого президента Э.Бенеша.

11 мая 1937 Тухачевский был снят с поста первого заместителя наркома обороны и назначен командовать войсками Приволжского военного округа. Через две недели был арестован, объявлен главой разветвленного военно-фашистского заговора в РККА. В состав "центра заговора", кроме Тухачевского, вошли командармы I ранга И.Э.Якир и И.П.Уборевич, комкоры А.И.Корк, Р.П.Эйдеман, Б.М.Фельдман, В.М.Примаков и В.К.Путна, а также покончивший жизнь самоубийством 30 мая 1937 начальник политуправления РККА армейский комиссар первого ранга Я.Б.Гамарник.

С 1 по 4 июня 1937 состоялось расширенное заседание военного совета при наркомате обороны с участием членов политбюро ЦК ВКП(б). Перед началом заседания Военного совета все его участники были ознакомлены под расписку с полученными при помощи физического воздействия "признательными показаниями" Тухачевского, Якира, Уборевича и других. Эти же сфальсифицированные показания широко цитировались К.Е.Ворошиловым в докладе, который он начал с утверждения, что "органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная, контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии". На заседании Военного совета выступил Сталин. Сославшись на показания арестованных, он сделал вывод о том, что в стране был "военно-политический заговор против советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами".

Следствие велось поспешно и было закончено уже 9 июня 1937, когда Генеральный прокурор СССР А.Я.Вышинский формально допросил обвиняемых. В тот же день, после приема у Сталина он подписал обвинительное заключение. 11 июня перед началом судебного процесса на приеме у Сталина были нарком внутренних дел СССР Н.И.Ежов и председатель военной коллегии Верховного суда СССР суда В.В.Ульрих.

Накануне суда следователям было поручено любыми способами убедить подследственных, чтобы они подтвердили на суде показания, данные ими на следствии, и заверить, что это облегчит их участь. Указания эти были выполнены. Следователи, фабриковавшие обвинение, сопровождали своих обвиняемых на суд, находились с ними в комнатах ожидания и в зале судебного заседания.

В процессе обработки обвиняемым разрешили обратиться с покаянными заявлениями на имя Сталина, который якобы помилует их. На одном из таких заявлений, написанном Якиром 9 июня 1937, Сталин написал: "подлец и проститутка". Ворошилов и В.М.Молотов присоединились к этому, причем Ворошилов написал: "совершенно точное определение", а Л.М.Каганович приписал: "Мерзавцу, сволочи и б… одна кара - смертная казнь".

11 июня 1937 Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в составе В.В.Ульриха, маршалов Советского Союза В.К.Блюхера и С.М.Буденного, командармов Я.И.Алксниса, Б.М.Шапошникова, И.П.Белова, П.Е.Дыбенко и Н.Д.Каширина рассмотрело дело Тухачевского и других военачальников и приговорило их к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение на следующий день.

Судебный процесс по делу Тухачевского и других был использован сталинским руководством для дальнейшего усиления репрессий в армии и на флоте. Так, только за девять дней после суда над Тухачевским и другими подверглись аресту как участники военного заговора 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.

В 1957 Тухачевский был реабилитирован.

Тютчев Федор Иванович (1803-1873) - русский поэт. Родился 23 ноября (5 декабря) 1803 в усадьбе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии в стародворянской семье. Детство Тютчева прошло в усадьбе Овстуг, в Москве и подмосковном имении Троицкое. В семье царил патриархальный помещичий быт. Тютчев, рано проявивший способность к учению, получил хорошее домашнее образование. Его воспитателем был поэт и переводчик С.Е.Раич (1792-1855), познакомивший Тютчева с произведениями античности и классической итальянской литературы. В 12 лет будущий поэт под руководством своего наставника переводил Горация и писал в подражание ему оды. За оду "На новый 1816 год" в 1818 был удостоен звания сотрудника Общества любителей российской словесности. В "Трудах" Общества в 1819 состоялась его первая публикация - вольное переложение "Послания" Горация к Меценату.

В 1819 Тютчев поступил на словесное отделение Московского университета. В годы учебы сблизился с М.Погодиным, С.Шевыревым, В.Одоевским. В это время начали формироваться его славянофильские взгляды. Будучи студентом, Тютчев писал и стихи. В 1821 окончил университет и получил место в Коллегии иностранных дел в Петербурге, в 1822 был назначен сверхштатным чиновником русской дипломатической миссии в Мюнхене.

В Мюнхене Тютчев как дипломат, аристократ и литератор оказался в центре культурной жизни одного из крупнейших городов Европы. Изучал романтическую поэзию и немецкую философию, сблизился с Ф.Шеллингом, подружился с Г.Гейне. Перевел на русский язык стихотворения Г.Гейне (первым из русских поэтов), Ф.Шиллера, И.Гете и других немецких поэтов. Собственные стихи Тютчев печатал в российском журнале "Галатея" и альманахе "Северная лира".

В 1820-1830-е годы были написаны шедевры философской лирики Тютчева "Silentium!" (1830), "Не то, что мните вы, природа…" (1836), "О чем ты воешь, ветр ночной?.." (1836) и др. В стихах о природе была очевидна главная особенность тютчевского творчества на эту тему: единство изображения природы и мысли о ней, философско-символический смысл пейзажа, очеловеченность, одухотворенность природы.

В 1836 в пушкинском журнале "Современник" по рекомендации П.Вяземского и В.Жуковского была опубликована за подписью Ф.Т. подборка из 24 стихотворений Тютчева под названием "Стихи, присланные из Германии". Эта публикация стала этапной в его литературной судьбе, принесла ему известность. На гибель Пушкина Тютчев откликнулся пророческими строками: "Тебя ж, как первую любовь, / России сердце не забудет" (29-е января 1837).

В 1826 Тютчев женился на Э.Петерсон, затем пережил роман с А.Лерхенфельд (ей посвящено несколько стихотворений, в числе которых знаменитый романс "Я встретил вас - и все былое…" (1870). Роман с Э.Дернберг оказался настолько скандальным, что Тютчев был переведен из Мюнхена в Турин. Тютчев тяжело пережил смерть жены (1838), но вскоре вновь женился - на Дернберг, самовольно выехав для венчания в Швейцарию. За это был уволен с дипломатической службы и лишен звания камергера.

В течение нескольких лет Тютчев оставался в Германии, в 1844 вернулся в Россию. С 1843 выступал со статьями панславистского направления "Россия и Германия", "Россия и Революция", "Папство и римский вопрос", работал над книгой "Россия и Запад". Писал о необходимости восточноевропейского союза во главе с Россией и о том, что именно противостояние России и Революции определит судьбу человечества. Считал, что русское царство должно простираться "от Нила до Невы, от Эльбы до Китая".

Политические взгляды Тютчева вызвали одобрение императора Николая I. Автору было возвращено звание камергера, в 1848 он получил должность при министерстве иностранных дел в Петербурге, в 1858 был назначен председателем Комитета иностранной цензуры. В Петербурге Тютчев сразу же стал заметной фигурой в общественной жизни. Современники отмечали его блестящий ум, юмор, талант собеседника. Его эпиграммы, остроты и афоризмы были у всех на слуху. К этому времени относится и подъем поэтического творчества Тютчева. В 1850 в журнале "Современник" была воспроизведена подборка стихов Тютчева, некогда опубликованных Пушкиным, и напечатана статья Н.Некрасова, в которой он причислил эти стихи к блестящим явлениям русской поэзии, поставил Тютчева в один ряд с Пушкиным и Лермонтовым. В 1854 в приложении к "Современнику" было опубликовано 92 стихотворения Тютчева, а затем по инициативе И.Тургенева был издан его первый поэтический сборник. Славу Тютчева подтвердили многие его современники - Тургенев, А.Фет, А.Дружинин, С.Аксаков, А.Григорьев и др. Л.Толстой называл Тютчева "одним из тех несчастных людей, которые неизмеримо выше толпы, среди которой живут, и потому всегда одиноки".

Поэзия Тютчева определялась исследователями как философская лирика, в которой, по словам Тургенева, мысль "никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им, и сама его проникает нераздельно и неразрывно". В полной мере эта особенность его лирики сказалась в стихах "Видение" (1829), "Как океан объемлет шар земной…" (1830), "День и ночь" (1839) и др.

Славянофильские взгляды Ф.Тютчева продолжали укрепляться, хотя после поражения России в Крымской войне он стал видеть задачу славянства не в политическом, а в духовном объединении. Суть своего понимания России поэт выразил в стихотворении "Умом Россию не понять…" (1866). Несмотря на эти взгляды, образ жизни Тютчева был исключительно европейским: он вращался в обществе, живо реагировал на политические события, не любил деревенской жизни, не придавал большого значения православным обрядам.

Как и всю свою жизнь, в зрелые годы Тютчев был полон страстей. В 1850, будучи женатым человеком и отцом семейства, влюбился в 24-летнюю Е.Денисьеву, почти ровесницу своих дочерей. Открытая связь между ними, во время которой Тютчев не оставлял семью, продолжалась 14 лет, у них родилось трое детей. Общество восприняло это как скандал, от Денисьевой отрекся отец, ее перестали принимать в свете. Все это привело Денисьеву к тяжелому нервному расстройству, а в 1864 она умерла от туберкулеза. Потрясение от смерти любимой женщины привело Тютчева к созданию "денисьевского цикла" - вершины его любовной лирики. В него вошли стихи "О, как убийственно мы любим…" (1851), "Я очи знал, - о, эти очи!.." (1852), "Последняя любовь" (1851-1854), "Есть и в моем страдальческом застое…" (1865), "Накануне годовщины 4 августа 1865 г." (1865) и др. Любовь, воспетая в этих стихах как высшее, что дано человеку Богом, как "и блаженство, и безнадежность", стала для поэта символом человеческой жизни вообще - муки и восторга, надежды и отчаяния, непрочности того единственного, что доступно человеку, - земного счастья. В "денисьевском цикле" любовь предстает как "роковое слиянье и поединок роковой" двух сердец.

После смерти Денисьевой, в которой он винил себя, Тютчев уехал к семье за границу. Год провел в Женеве и Ницце, а по возвращении (1865) в Россию ему пришлось пережить смерть двоих детей от Денисьевой, затем матери. За этими трагедиями последовали смерти еще одного сына, единственного брата, дочери. Ужас подступающей смерти выразился в стихотворении "Брат, столько лет сопутствовавший мне…" (1870). В строках этого стихотворения поэт предчувствовал свою "роковую очередь".

Умер Тютчев в Царском Селе 15 (27) июля 1873.