Василий Иванович Баженов (1 (12) марта 1737 или 1738, Москва, по другим сведениям село Дольское близ Малоярославца — 2 (13) августа 1799, Санкт-Петербург) — российский архитектор, художник, теоретик архитектуры и педагог; представитель классицизма.

Сын дьячка одной из придворных кремлевских церквей. Обнаружил природный талант к искусству ещё в детстве, срисовывая всякого рода здания в древней столице. Эта страсть к рисованию обратила на Баженова внимание архитектора Димитрия Ухтомского, принявшего его в свою школу. Из школы Ухтомского Баженов перешёл в Академию художеств. Здесь он оказался знающим архитектуру настолько, что учитель этого искусства, С. И. Чевакинский, сделал талантливого молодого человека помощнивом своим при постройке Никольского морского собора. В сентябре 1759 года Баженов был отправлен для окончательного развития таланта в Париж, став первым пенсионером Академии художеств, отправленный за границу.

Поступив в ученики к профессору Дювалю, Баженов занялся изготовлением моделей архитектурных частей из дерева и пробки и выполнил несколько моделей знаменитых зданий. В Париже сделал он, со строгой пропорциональностью частей, модель Луврской галереи, а в Риме — модель храма св. Петра. Изучение архитектуры на моделях привело Баженова к изучению труда римского архитектора Витрувия.

По возвращении в Россию, живя в Москве, Баженов составил полный перевод всех 10-ти книг архитектуры Витрувия, напечатанный в 1790—1797 гг. в Петербурге, в типографии Императорской Академии Художеств. Основательно знакомый со своим искусством теоретически, Баженов был одним из лучших практиков-строителей своего времени, отличаясь столько же искусством планировки, сколько и изяществом формы проектируемых зданий, что показал при самом возвращении своем в отечество, к торжеству «инаугурации» здания Академии художеств (29 июня 1765 г.).

Ему принадлежала декорация главного фасада здания с Невы. Проект здания нынешнего дворца в Екатерингофском парке, с оранжереями, зверинцем, каруселями и прочими затеями роскоши того времени, сочинен был Баженовым по академической программе, на степень профессора. Выполнение признано было советом Академии вполне достойным, но автор проекта оставлен в звании академика, которое получено им три года раньше, в бытность за границей. Эта несправедливость заставила Баженова взять увольнение от академической службы, и князь Г. Г. Орлов определил его в свое артиллерийское ведомство главным архитектором, с чином капитана. В этой должности Баженов построил в Петербурге здание арсенала на Литейной ул. (теперь здание судебных учреждений), и в Москве, в Кремле, здание арсенала и сената по Знаменке, дом Пашкова (Московский румянцевский музей), а в окрестностях столицы — дворец в Царицыне и Петровский дворец, строенный Казаковым, — его помощником.

В Кремле, вместо стен, служащих оградой святынь и дворцов, Баженов проектировал сплошной ряд зданий, которым была сделана торжественная закладка, по воле Екатерины II, на самом деле, однако, и не думавшей осуществлять затею искусного зодчего. Императрице в конце Турецкой войны нужно было дать пищу для толков о затрате десятка миллионов на грандиозный дворец, и художнику дана тема, которая на модели была им разработана с большим талантом. Эффект получился надлежащий, но сооружение отложено и потом оставлено совсем. Такая же судьба постигла и Царицынский дворец Баженова. Екатерина, летом 1785 года, приехала на три дня в древнюю столицу, посетила работы по сооружению дворца в Царицыне и, найдя его мрачным, повелела прекратить постройку. Баженов не получил другого назначения, и, оставшись без всяких средств к существованию, открыл художественное заведение и занялся частными постройками. Перемена в его служебной карьере и немилость Екатерины объясняется его сношениями с кружком Новикова, который поручил ему доложить наследнику цесаревичу o выборе его московскими масонами в верховные мастера. В этих сношениях с цесаревичем Екатерина подозревала политические цели, и гнев её на Баженова обрушился раньше, чем на других, но дальше исключения из службы дело не пошло, а в 1792 г. он был принят вновь на службу по адмиралтейств-коллегии и перенес свою деятельность в Петербург.

Баженов строил на Каменном острове дворец и церковь наследнику и проектировал разные специальные постройки для флота в Кронштадте. По вступлении на престол, Павел I назначил его вице-президентом Академии художеств и поручил ему составить проект Михайловского замка, приготовить собрание чертежей русских зданий для исторического исследования отечественной архитектуры и, наконец, представить объяснение по вопросу: что следовало бы сделать, чтобы сообщить надлежащий ход развитию талантов русских художников в Академии художеств. Баженов с жаром принялся выполнять милостивые поручения монарха, покровителя отечественного искусства, и многое бы, без сомнения, мог сделать, если бы смерть совершенно неожиданно не пресекла его жизнь.

(Byron) Джордж Ноэл Гордон (22.1.1788, Лондон, - 19.4.1824, Миссолунги, Греция), английский поэт-романтик, сыгравший выдающуюся роль в общественной жизни Европы как смелый борец против политической и идеологической реакции в годы Священного союза. Принадлежал к знатному роду. Учился в Кембриджском университете. В 1807 опубликовал сборник "Часы досуга", сатирическую поэму "Английские барды и шотландские обозреватели" (изд. 1809), направленную против реакционных романтиков. С марта 1809 Б. член палаты лордов. В 1812 вышли две первые песни поэмы "Паломничество Чайльд Гарольда", где воссозданы этапы путешествия Б. по Бл. Востоку и Юж. Европе. Герой поэмы - яркий образ разочарованного в жизни молодого человека, скорбящего о крахе идеалов и об отсутствии свободы. Речь Б. в палате лордов 27 февраля 1812 была посвящена рабочим-луддитам и прозвучала как грозное обвинение господствующих классов Англии. В "Оде авторам билля" (1812) Б. выступил против закона о казни за разрушение машин.

В обстановке политической реакции 1813- 1816 трагическое мироощущение Б. углубляется, что отражено в его лирике и поэмах т. н. восточного цикла: "Гяур" (1813), "Абидосская невеста" (1813), "Корсар" (1814), "Лара" (1814), "Осада Коринфа" (1816), "Паризина" (1816). Герои этих поэм - люди, порвавшие со своей средой, вставшие на путь непримиримой борьбы, мести, даже преступлений. Покинув Англию в 1816, Б. поселился в Швейцарии на берегу Женевского озера; встретившись здесь с П. Б. Шелли, стал его другом. Настроение Б. этого периода нашло выражение в поэме "Шильонский узник" (1816). Олицетворением бесстрашия и свободолюбия явился образ Прометея (стих. "Прометей"). Герой философско-символической поэмы "Манфред" (1817) презирает власть, успех, порывает с религией; однако индивидуализм сказывается в его характере ещё сильнее, чем у героев восточных поэм. В 1817-20 Б. жил в Венеции. С глубоким сочувствием отнёсся он к судьбе итальянского народа, страдавшего под игом Австрии. В эти годы написаны поэмы "Жалоба Тассо" (1817), "Мазепа" (1818), 3-я и 4-я песни "Чайльд Гарольда" (1816-17), где сказалась вера Б. в силы народа.

"Песня для луддитов" (опубл. 1830) - отклик на новую волну рабочего движения. В 1818 написана поэма "Беппо", знаменующая возникновение нового вида сатиры в творчестве Б. В стихотворении "Ода к Венеции" (1818) и политической поэме "Пророчество Данте" (1819) Б. призывал итальянцев бороться за объединение Италии, национальную независимость и свободу. В 1820-21 жил в Равенне, где стал деятельным членом организации карбонариев. В трагедиях "Марино Фальеро, дож Венеции" (изд. 1821), "Сарданапал" (1821), "Двое Фоскари" (1821) одной из причин гибели героев является их оторванность от народа. В философско-символической драме "Каин" (1821) герой-бунтарь, усомнившийся во всеблагости бога, возмущён униженностью и страданиями человека. В Пизе Б. создаёт драматическую трилогию на библейский сюжет "Небо и земля" (закончена только 1-я часть), семейно-психологическую драму "Вернер" (1822), поэму "Остров" (1823). Поэма "Видение суда" (1822) - пародия на одноименную поэму Р. Саути, прославлявшую умершего короля Георга III. В сатире "Ирландская аватара" (1821, полн. изд. 1831) Б., описывая торжественную встречу, устроенную Георгу IV в Дублине, клеймит ирландцев за раболепие и забвение национальной чести. Поводом для политической сатиры "Бронзовый век" (1823) послужил конгресс Священного союза в Вероне (1822), принявший решение подавить революционное движения в Европе. В Пизе и Генуе Б. продолжал работать над стихотворным романом, начатым в 1818, - "Дон Жуан" (16 глав или песен; 17-я незаконч.). Рисуя экзотические картины и романтические приключения героя, Б. вместе с тем выступил как обличитель современного общества. Вместо характерной для него прежде проблемы "человек и мир" в "Дон Жуане" возникает проблема "человек и среда", приближающая Б. к реализму.

В июле 1823 Б. отправился в Грецию, чтобы принять участие в освободительной борьбе греческих патриотов против турецкого ига. В декабре 1823 он достиг г. Миссолунги, где заболел лихорадкой и умер. Героической борьбе греков Б. посвятил стихи "Песнь к сулиотам", "Из дневника в Кефалонии", "Последние слова о Греции". Память его была отмечена в Греции народным трауром.

Поэтическая страстность, глубокий лиризм, идейная смелость, выразительность образов сделали Б. одним из любимейших поэтов в Европе 19 в. Влияние, оказанное Б. на всю мировую, в т.ч. русскую, литературу, очень велико.

С именем Б. связано общественное умонастроение в европейской литературе начала 19 в. под названием байронизм. Противоречивостью мировоззрения Б. обусловлено то, что с этим умонастроением ассоциировались индивидуализм, подчёркнутая разочарованность в общественной жизни, особый интерес к диким, экзотическим странам, но также бунтарский дух, свооодолюбие, готовность бороться на стороне угнетённых народов. Высокую оценку получило творчество Б. у русских писателей и критиков.

Соч.: The works. A new revised and enlarged, ed., v. 1-13, L., 1898-1904; Byron's letters and diaries, ed. by P. Quennell, v. 1-2, [L.], 1950; Selected verse and prose works including letters and extracts from Lord Byron's journals and diaries, L.-Glasgow, 1965; в рус. пер. - Сочинения, т. 1-3, СПБ. 1904-05; Драмы, П.-М., 1922; Лирика и сатира, М., 1935; Избр. произв. в одном томе, [вступ. ст. А. В. Луначарского], Минск, 1939; Поэмы, [вступ. ст. М. Заблудовского], т. 1-2, М., 1940; Избр. произв., [вступ. ст. А. А. Елистратовой], М., 1953; Дон Жуан, пер. Т. Гнедич, [вступ. ст. Н. Дьяконовой], М.-Л., 1959; Пьесы. [Вступ. ст. А. А. Аникста], М., 1959; Дневники.-Письма, М., 1963.

М. С. Кургинян.

Михаил Александрович [18(30).5.1814, Новоторжский уезд Тверской губернии, - 19.6(1.7).1876], русский революционер, один из основателей и теоретиков анархизма и народничества.

Родился в помещичьей семье. Учился в Артиллерийском училище в Петербурге, недолго служил офицером, в 1835 вышел в отставку. Во 2-й половине 30-х гг. жил в Москве, играл видную роль в кружке Н. В. Станкевича, былблизок с В. Г. Белинским, потом также с А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. В эти годы Б. - последователь философии И. Фихте, позднее - Г. Гегеля. В 1840 уехал за границу (Германия, Швейцария, Бельгия, Франция). В Берлинском университете Б. слушал лекции К. Вердера по логике и Ф. Шеллинга по "философии откровения" (1840).

Примкнув к левым гегельянцам, выразил свои радикальные воззрения в ст. "Реакция в Германии" (1842), которую приветствовали в России Герцен и Белинский. В Цюрихе Б. познакомился с В. Вейтлингом, заинтересовался коммунистическим движением. В Париже (1844) сблизился с П. Прудоном. Тогда же познакомился с К. Марксом и Ф. Энгельсом.

Деятельность Б. за границей обратила на себя внимание царских властей. Требованиям правительства о возвращении на родину Б. не подчинился. В 1844 заочно приговорён Сенатом, в случае возвращения в Россию, к лишению прав и ссылке в Сибирь на каторгу. 17(29) ноября 1847 в Париже на собрании в память Польского восстания 1830-31 Б. произнёс речь, в которой обличал царизм, предсказывал неизбежность революции и от имени передовой России призывал поляков к союзу во имя освобождения всех славян. По настоянию русского правительства был выслан из Франции.

Принимал деятельное участие в Революции 1848-49, причём особенно интересовался движением славянских народов. Участник славянского съезда в Праге (1848), Б. стал одним из руководителей вспыхнувшего во время съезда восстания (12-17 июня 1848). В двух воззваниях к славянам призывал их к сближению с немецким и венгерским народами, к созданию славянской федерации, протестовал против интервенции Николая I в Венгрию (1849). В мае 1849 - один из руководителей восстания в Дрездене (Саксония). После его подавления арестован в Хемнице, в апреле 1850 приговорён саксонским судом к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Передан в руки австрийского правительства и в мае 1851 военным судом в Ольмюце вторично приговорён к смертной казни, которая также была заменена пожизненным заключением. Вслед за этим австрийскими властями выдан Николаю I и заключён в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где по предложению царя написал "Исповедь", в которой, не компрометируя никого, рассказал о революционных событиях в Европе и своём участии в них. Форма этого документа порой носила характер покаяния, что можно объяснить тактикой Б., стремившегося любой ценой вырваться на волю.

В 1857 Б. был отправлен на поселение в Сибирь. В 1861 бежал через Японию и США в Лондон. В 1862-63 сотрудничал с Герценом и Огаревым, был связан с первой "Землёй и волей". В 1864-67 жил в Италии, затем в Швейцарии. Во время франко-прусской войны участвовал в Лионском восстании (сентябрь 1870), в 1874 - в выступлении анархистов в Болонье (Италия).

Умер в Берне (Швейцария), там и похоронен. К периоду жизни в Италии относится окончательное формирование, частью на основе учения Прудона, анархистских воззрений Б., получивших распространение в ряде стран Запада и в России (см. Анархизм).

История, по Б., - эволюционный процесс, шествие человечества из "царства животности" в "царство свободы". Атрибутами низшей ступени являются религия и государство. Человек отличается от животного только мышлением, которое вызывает к жизни религию.

Государство, олицетворяющее тиранию, эксплуатацию, опирается на фикцию бога. Будущее общество - строй ничем не ограниченной свободы, независимости человека от всякой власти, полного развития всех его способностей. Пронизанная индивидуализмом, анархистская теория Б. во многом соприкасается с учением М. Штирнера. Ошибочно усматривая в государстве основной источник угнетения масс, всех социальных зол, Б. высказывался против всякой государственности; он резко выступал и против какого-либо использования государства рабочим классом, против марксистского учения о диктатуре пролетариата.

Отстаивая лозунг "свободной федерации" земледельческих и фабрично-ремесленных ассоциаций, Б. и его последователи отвергали участие в политической борьбе в рамках существующих государств, использование избирательной агитации, парламентов и т.д. Мечтая о социальной революции, Б. не понимал её действительного содержания, её экономических и политических условий, подлинной исторической миссии рабочего класса. Он возлагал главные надежды на крестьянство и на ремесленные полупролетарские слои города, на люмпен-пролетариат. Объективно бакунинский анархизм и бунтарская революционность были отражением недовольства и протеста разоряемых капитализмом мелкобуржуазных масс.

Причисляя себя в 60-70-х гг. к материалистам и атеистам, Б., однако, в понимании роли и задач философии был близок к позитивизму О. Конта (см. "Федерализм, Социализм и Антитеологизм", в кн.: Избр. соч., т. 1, Лондон, 1915, с. 125-27). Называя себя сторонником материалистического понимания истории, Б. трактовал марксизм в духе "экономического материализма". В конце 1864 Б. вступил в Международное товарищество рабочих (см. Интернационал 1-й), но фактически вёл работу против Интернационала, создав тайное "Интернациональное братство" анархистского характера.

В 1868 в Швейцарии основал анархистскую организацию "Международный альянс социалистической демократии" (L'Alliance Internationale de la democratic Socialiste), добиваясь принятия её в Интернационал как самостоятельной международной организации. Встретив отказ и объявив о роспуске открытого "Альянса", Б. и его сторонники на самом деле сохранили свой тайный союз и при его посредстве всячески стремились овладеть руководством в Интернационале. Систематическая раскольническая кампания Б. против руководимого К. Марксом Генерального совета Интернационала наносила серьёзный ущерб международному рабочему движению и угрожала самому существованию Интернационала. На Гаагском конгрессе (1872) Б. был исключен из Интернационала.

С русским революционным движением связи Б. снова стали активными в 1868-70. Под его редакцией в 1868 в Женеве вышел первый номер журнала "Народное дело". В 1869 Б. вступил в тесные отношения с С. Г. Нечаевым, через которого рассчитывал распространить на Россию влияние тайной анархистской международной организации. К 1869-70 относится ряд печатных обращений Б. к русской демократической молодёжи.

В 1873 появилась книга Б. "Государственность и анархия", которая оказала значительное идейное влияние на народническое революционное движение. Б. называл русского крестьянина прирождённым социалистом и доказывал существование "русского народного идеала", главные черты которого он видел в общинном землевладении, в самой идее "права на землю", присущей русскому крестьянину. Он внушал молодёжи веру в глубокую и неистощимую революционность крестьянских масс. Уверяя, что "ничего не стоит поднять любую деревню", Б. подчёркивал недостаточность "частных вспышек" (хотя считал и их безусловно полезными) и указывал революционной интеллигенции задачу установления "всеми возможными средствами... живой бунтовской связи между разъединёнными общинами".

Под прямым воздействием Б. сложилось бунтарское бакунистское направление в народническом движении 70-х гг. и преобладало в нём в течение ряда лет. По существу в условиях России того времени бакунизм был одним из проявлений революционного демократизма, выражавшего чаяния и мечтания угнетённых крестьянских масс. Бакунистское направление в народническом движении имело различные оттенки и претерпело на протяжении 70-х гг. заметную эволюцию (см. Народничество). Помимо чисто бакунистских кружков (С. Ф. Ковалика и др.), бакунистское влияние сказалось в деятельности долгушинцев, отчасти чайковцев, во "Всероссийской социально-революционной организации" (кружок "москвичей"). Взгляды Б. оказали влияние на программу и тактику "Земли и воли" 70-х гг. Всестороннее и последовательное преодоление бакунизма связано с появлением русской социал-демократии.

Против анархистских взглядов Б. и его дезорганизаторской деятельности в европейском рабочем движении настойчиво боролись К. Маркс и Ф. Энгельс. Г. В. Плеханов подверг критике главные основы обществ, мировоззрения Б. и показал утопический характер его взглядов на социально-экономический уклад России. Против анархизма, во всех его формах, боролся В. И. Ленин, считавший анархизм и, в частности, бакунизм порождением отчаяния, миросозерцанием мелкого буржуа. Вскрывая теоретическую несостоятельность бакунизма и его вредное влияние в международном рабочем движении, Ленин вместе с тем вполне признавал вклад в революционную борьбу в России народников-бакунистов 70-х гг. 19 в.

Соч.: Избр. соч., т. 1-5, П.-М., 1919-21; Собр. соч. и писем, т. 1-4, М., 1934-35.

Ш. М. Левин.

(Balzac) Оноре де Бальзак(20.5.1799, Тур, - 18.8.1850, Париж), французский писатель. Его отец происходил из крестьянской семьи Вальса; став чиновником, изменил фамилию, т.к. считал её плебейской. Б. учился в Вандомском коллеже, в Париж. школе права, одновременно практикуясь в нотариальной конторе. В юности считал своим призванием философию. Позднее же, избрав профессию литератора, не делал различия между понятиями "художник" и "философ". Испытал сильное влияние материализма французских просветителей. Около 1832 Б. пришёл к легитимизму, родившемуся из беспощадной критики господств, буржуазных отношений. Монархия для Б. - форма твёрдой государственной власти, которая может обуздать буржуазный эгоизм и способствовать экономическому и моральному прогрессу, а католическая религия - лекарство против того же эгоизма. Б. дважды выдвигал свою кандидатуру в палату депутатов, но оба раза (в 1832 и 1848) не прошёл. Дважды потерпел неудачу на выборах во Французскую академию (январь 1849). С 1832 началась переписка Б. с жившей в России польской аристократкой Э. Ганской (ездил к ней в 1843 в Петербург, в 1847 и 1848 на Украину), брак с которой состоялся за 5 месяцев до его смерти.

В 1822-25 Б. опубликовал под разными псевдонимами 8 романов ("Жан-Луи" и др.) с нагромождением всякого рода приключений, но и с правдивыми зарисовками. Главные литературные учителя Б. - Ф. Рабле, Мольер, В. Скотт. Роман "Шагреневая кожа" (1830-31) Б. назвал "отправным началом" своего дела. Сочетая романтическую образность, символику и яркую живописность с трезвым анализом, Б. запечатлел атмосферу Парижа после революции 1830; убийца-банкир управляет общественным мнением с помощью продажной прессы; господство буржуазного эгоизма уничтожило убеждения и верования. Молодой Рафаэль де Валантен, изменяя самому себе, сохраняет, однако, презрение к хозяевам жизни. Б. рисует сложную натуру современного ему человека, трагизм страсти, мир науки, ускоренное сгорание жизни.

В 1834 у Б. возник замысел связать общими героями написанные с 1829 и будущие произведения и объединить их в эпопею, позднее названную "Человеческой комедией". Воплощая идею всеобщих взаимозависимостей в мире, Б. задумал всеобъемлющее художественное исследование французского общества и человека. Философским каркасом этого художественного здания служат материализм 18 в., современной Бальзаку естественно-научной теории, своеобразно переплавленные элементы мистических учений. В "Человеческой комедии" три раздела. 1. Этюды нравов: 1) сцены частной жизни; 2) сцены провинциальной жизни; 3) сцены парижской жизни; 4) сцены политической жизни; 5) сцены военной жизни; 6) сцены сельской жизни. II. Философские этюды. III. Аналитические этюды. Это как бы три круга спирали, восходящей от фактов к причинам и основам (см. Предисловие к "Человеческой комедии", Собр. соч., т. 1, М., 1960). В "Человеческую комедию" вошло 90 произв.

Источники драматизма "Человеческой комедии" - в драматическом характере эпохи и человеческого существования. Зависимость личности от общества и истории Б. понял как ни один писатель до него. Б. рисует аристократию, теряющую ореол и честь на выучке у "вульгарного денежного выскочки" (Максим де Трай, Растиньяк и др.); дельцов и честолюбцев лицом к лицу с их жертвами; узаконенные грабежи, предательства, грязные махинации, на почве которых возникают крупные состояния: "Гобсек" (1830), "Евгения Гранде" (1833), "Банкирский дом Нусингена" (1838), "Крестьяне" (1844), "Кузен Понс" (1846-47) и др.; выбор для молодого человека между гибелью, прозябанием и нравственным падением (Растиньяк, Люсьен дю Рюбампре, Маркас); проституирование искусства ("Утраченные иллюзии", 1837-43, "Дочь Евы", 1838); трагедию учёного, изобретателя; бесчисленные трагедии, порожденные господством принципа купли - продажи в семейных и личных отношениях. Типичные конфликты на почве "всемогущества, всеведения, всеблагости денег" (Бальзак О., Собр. соч., т. 12, М., 1960, с. 304) получают в "Человеческой комедии" выражение крайнее, свидетельствующее о замечательном понимании реальных отношений (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 25, ч. 1, с. 46). Б. впервые делает не аксессуаром, а основой сюжета борьбу за имущество, наследство, историю имения, магазина, изобретения. Б. дал историю французского общества, из которой Ф. Энгельс "... узнал больше..., чем из книг всех специалистов - историков, экономистов, статистиков этого периода, вместе взятых" (там же, т. 37, с. 36).

Б. вскрывает материальные интересы в основе политики, государственной власти, законов. При этом трезвость Б. никогда не переходит в натуралистический фатализм. В "Человеческой комедии" раскрываются высокие основы содружества ("Утраченные иллюзии"), доброта (Буржа - "Обедня безбожника" и др.), цельность характера (Шабер - "Полковник Шабер"), героизм (Гогла - "Сельский врач"), справедливость (Низрон - "Крестьяне"), стойкость духа (Давид Сешар - "Утраченные иллюзии", Жерар - "Сельский священник"), взаимная преданность (Понс и Шмуке - " Кузен Понс"), самоотверженность и душевная чистота (Евгения Гранде - одноименный роман, Жозефина Клаас - "Поиски абсолюта"). В "Человеческой комедии" действует отряд искателей - республиканец Кретьен, учёный Клаас, философ Ламбер, художник Френхофер, композитор Гамбара. Они гибнут по вине общества или сгорают в познании и творчестве. Но, в отличие от романтиков, Б. не абсолютизирует трагизм исканий и ищет (часто - вооружаясь иронией) условий для плодотворного творчества ("Неведомый шедевр", 1831, нов. ред. 1837, и др. философские этюды). В центре философских и художественных интересов Б. - духовные силы человека как высшая ценность.

Герои Б. наделены типичными качествами в особой концентрации - при повышенной интеллектуальности, страстности, воле. Гобсек - "философ ростовщичества", Горио - "Христос отцовской любви", Вотрен - "Наполеон каторги", Растиньяк - "виртуоз" в искусстве карьеры. Эти имена стали нарицательными. Б. считал художественным преувеличение законом, вытекающим из природы художественного познания и читательского восприятия ("... всякий типический персонаж становится грандиозным именно в силу своей типичности" - Собр. соч., т. 24, М., 1960, с. 222-23). При резкой определённости ведущей черты характера у многих героев Б. образы остаются сложными, неисчерпаемыми. С течением времени буржуа в книгах Б. становятся более прозаическими (от Гобсека - к Бовине - "Комедианты неведомо для себя"). Для Б. характерна обстоятельная подготовка драмы с описаниями места, среды, биографиями героев в историческом разрезе (например, Феликс Гранде) для социальной, исторической, психологической мотивировки действия; стремительное развитие событий; множество глубоко сплетённых линий действия, особенно в поздних романах.

Б. опубликовал 5 пьес, в том числе "Мачеха" (1848). Его "Озорные рассказы" (1832-37) в духе Рабле и французского народного творчества - своеобразный памятник гуманистической мысли Б. в национальных традициях французского искусства.

В России творчество Б. стало известно уже с начала 30-х гг. 19 в. Интерес к нему проявляли А. С. Пушкин, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, особенно Ф. М. Достоевский и М. Горький, на которых он оказал значительное влияние. В 1896-99 появилось первое собрание сочинений Б. в 20 томах. Чрезвычайно популярным стал Б. в Советском Союзе: вышло три издания его собрания сочинений (1-е изд., т. 1-20, 1933-47). Советское литературоведение уделяет большое внимание проблемам бальзаковского реализма, как одной из вершин мировой литературы.

Соч.: CEuvres completes, v. I-28, P., 1956-63: Correspondance, t. 1-4, P., 1960-1966; Lettres a l'etrangere, t. 1-4, P., 1899- 1950; Lettres a Madame Hanska, t. I, P., 1967; в рус. пер. - Собр. соч., т. 1-24, М., 1960; Бальзак об искусстве, сост. В. Р. Гриб, М.-Л., 1941.

Р. А. Резник.

Бах (Bach) Иоганн Себастьян (21.3.1685, Эйзенах, - 28.7.1750, Лейпциг), немецкий композитор и органист. Принадлежал к многочисленному роду Бахов из Тюрингии, давшему на протяжении 17-18 вв. несколько поколений музыкантов. Б. пользовался славой как органист, но при жизни не привлек заслуженного внимания как композитор. Биография Б., типичная для немецкого музыканта того времени, находится в противоречии с его гениальным творчеством, являющимся одной из вершин философской мысли в музыке.

Биография Б., скудная внешними событиями, условно делится на 3 периода.

Первый период - годы учения (1695-1700 в Ордруфе, 1700-03 в Люнебурге). Б. рано овладел игрой на органе, клавире и скрипке, выступал певчим в хорах, изучал партитуры старых и современных мастеров.

Второй период (1703-23) - профессиональной и творческой зрелости - характеризуется частыми сменами мест работы и должностей, непрерывными конфликтами с косным начальством, подавлявшим творческую инициативу великого композитора. В 1703 Б. работал в Веймаре в качестве придворного скрипача, в 1703-07 - церковным органистом в Арнштадте. После года работы в Мюльхаузенской церкви Б. 15 лет служил придворным музыкантом в Веймаре (1708-17) и Кётене (1717-23).

Третий - лейпцигский период (1723-50) - вершина творческого пути Б., годы создания самых монументальных произведений. Б. работал кантором (регентом и учителем) в церкви святого Фомы в Лейпциге и школе при этой церкви в трудной обстановке, которая неоднократно толкала его на безуспешные поиски другой службы. Руководил также студенческой "Музыкальной коллегией".

Умер Б., оставив многочисленную семью в тяжёлом материальном положении.

Основополагающую роль в формировании искусства Б. сыграла преемственная связь с протестантским движением и его музыкальной культурой. Национальный и демократический характер творчества Б. ведёт своё начало от протестантского хорала - этой, по словам Ф. Энгельса, "Марсельезы 16 века". Б. отдал дань всем областям музыкального творчества, кроме оперы. Искусство Б. органически связано с музыкальными школами и жанрами разных европейских стран, начиная с 17 в., - хоровая полифония эпохи Возрождения, протестантский хорал, немецкая песня, итальянская и немецкая органная музыка, итальянская опера и итальянская скрипично-ансамблевая, клавирная и оркестровая школы, французская клавесинная музыка. Б., так же как и Г. Ф. Гендель, был последним великим композитором эпохи барокко. Оставаясь в рамках старых жанров, он бесконечно обогащал их чертами, заимствованными из других жанров и видов музыкального творчества.

Музыкальный язык Б. выходит за рамки своего времени, предвосхищая более поздние музыкальный стили, вплоть до романтизма. Скрещивание многоголосной линеарности с гармонической аккордовой структурой породило в произведениях Б. богатство созвучий, неведомых его предшественникам. Б. превзошёл своих современников в изумительном мастерстве формы. В его творчестве достигнута вершина искусства полифонии. Произведения Б. отличаются единством всех элементов, уравновешенной, связанной крепкой внутренней логикой музыкальной структурой, строгой архитектоникой, огромным разнообразием приёмов варьирования материала.

Громадное творческое наследие Б., охватывающее свыше 1000 произведений в разных жанрах, можно разделить на три сферы - вокально-драматическую, связанную главным образом с Лейпцигом, органную (веймарский период), инструментальную, идущую от светской традиции и относящуюся главным образом к кётенскому периоду.

Вокально-драматическое творчество Б. включает около 300 духовных кантат, оратории: "Страсти по Иоанну", "Страсти по Матфею", "Магнификат", "Рождественская оратория", "Пасхальная оратория", Месса си-минор и др. В кантатах Б. образы человека раскрываются не в конкретном преломлении, а как символы определённых этических идей. Вместе с тем музыка кантат свободна от мистицизма. В мировоззрении композитора преобладает чувство беспредельной красоты и радости жизни. Выразительный стиль кантат, охватывающий чрезвычайно широкий диапазон идей и настроений, определил облик всех хоровых произведений Б. Вершины вокально-драматической музыки Б. - "Страсти по Матфею" и Месса си-минор. В "Страстях по Матфею", повествующих о последних днях жизни и смерти Христа, достигнуто исключительное единство многоплановой структуры произведения. Традиционная сюжетная схема переплетается с лирико-психологическими, эпическими и драматическими элементами. Музыка воплощает идею нравственной стойкости и самопожертвования ради блага народа. Месса си-минор отмечена грандиозными масштабами и небывалым даже для Б. разнообразием формообразующих приёмов и трактуется как свободный цикл пьес обобщённо-философского содержания с жизнеутверждающей музыкой. Даже по формальным признакам это монументальное произведение нарушает требования церковной службы.

Светские кантаты Б. (около 30) написаны, как правило, на случай. Не исключено, что некоторые из них исполнялись со сценическим оформлением.

Знаменитый виртуоз-исполнитель на органе, Б. создал произведения, являющиеся вершиной трёхвекового пути развития органной литературы. В становлении органного стиля Б. огромная роль принадлежит хоральным прелюдиям, трактованным в своём большинстве как своеобразный интимный дневник композитора. Каждая из них воплощает одно настроение. В этих свободных фантазиях осуществлялся сплав народного и высокопрофессионального искусств, что сделало смелые художественные искания Б. доступными слушателю.

В жанрах прелюдии и фуги, фантазии, токкаты Б. выступил как преемник немецкой органной школы. Вместе с тем он глубоко обновил её традиции. Эмоциональное богатство органных произведений Б., их глубокая внутренняя сосредоточенность, драматический размах при пышности звучаний и кажущейся свободе формы не имеют параллелей с другими произведениями композитора. Б. объединил в двухчастный цикл полярные по своей выразительности части - импровизационные токкату, фантазию, прелюдию гомофонно-гармонического характера и строгую полифоническую фугу. Эти произведения максимально используют динамические и тембровые ресурсы современного композитору инструмента.

В области музыки для клавира Б. первым создал концертные произведения (по образцу скрипичных). Он утвердил самостоятельное значение клавира и открыл в этой области новые пути, несмотря на несовершенство современного ему инструмента. Гениально осуществленную "энциклопедию" музыкальных стилей 17-18 вв. представляют собой 2 тома прелюдий и фуг "Хорошо темперированного клавира" ("Das Wohltemperierte Klavier"), написанных во всех тональностях хроматические гаммы. Это было обусловлено намерением показать равноценность всех тональностей при новой системе настройки инструментов, с тех пор утвердившейся в музыкальной практике, и вместе с тем выявить характерную окраску каждой тональности. В клавирных произведениях Б. нашли своё развитие и традиционные жанры. В 6 "Английских" и 6 "Французских сюитах" Б. превращает каждый танец в лирическую поэму или сферу глубокого размышления. Ряд жанров был перенесён из других областей музыки. В "Хроматической фантазии и фуге" Б. перенёс в клавирное произведение блестящий виртуозный стиль, драматизм и патетику органных токкат и фантазий. В "Итальянском концерте" воссозданы все признаки скрипичного концерта. Среди клавирных произведений Б. - 6 партит, "Гольдбергские вариации", "Искусство фуги" и др.

В истории оркестровой музыки значительную веху представляют 6 "Бранденбургских концертов" Б. с разным солирующим составом в каждом, 4 сюиты, основанные на танцевальных формах. Б. созданы первые концерты для одного и нескольких клавиров (по образцу скрипичных концертов), концерты для скрипки в сопровождении оркестра, сонаты для скрипки и сюиты для виолончели (соло), произведения для флейты, виолы де гамба, лютни и др. Много работал Б. над усовершенствованием музыкальных инструментов, в частности органа и клавира.

В Лейпциге (ГДР) с 1950 (200-летие со дня смерти Б.) каждые 4 года проводятся международные конкурсы имени Б.

Соч.: Собрание муз. произведений: J. S. Bachs Werke, hrsg. yonder Bach-Gesellschaft, [Bd] 1-46, Lpz., 1851-1960; Neue Ausgabe, Lpz. - Kassel - Basel, 1958-1967 - (изд. продолж.).

Лит.: Хубов Г., Себастьян Бах, музыкант-философ. Опыт характеристики, М., 1936 (библ. с. 117-122), 4 изд., М., 1963; Ливанова Т., Музыкальная драматургия И. С. Баха и ее исторические связи, ч. 1, М.-Л., 1948; Грубер Р., Бах и Гендель, "Советская музыка", 1935, № 3; Розенов Э. К., И. С. Бах (и его род). Биографический очерк, М., 1911 (библ. с. 118-19); Вольфрум Ф., Иоганн Себастьян Бах, [пер. с нем.], т. 1-2, М., 1912; Швейцер А., И. С. Бах, [пер. с нем., послеслов. М. С. Друскина], М., 1964 (с подробным библиогр. указателем); Материалы и документы по истории музыки, пер., под ред. М. В. Иванова-Борецкого, т. 2, М., 1934; Spitta P., Johann Sebastian Bach, Bd 1-2, Lpz., 1873-80; Pirro A., L'esthetique de Jean Sebastian Bach, P., 1907; его же, J.-S. Bach. Les maitres de la musique, 3 ed., P., 1913; ForkeI J. N., Uber Johann Sebastian Bachs Leben, Kunst und Kunstwerke, Augsburg, 1925; Besse-1 er H., Johann Sebastian Bach, в сборнике: Die grossen Deutschen, Bd 2, В., 1935; Vetter W., J. S. Bach, 2 Aufl., B., 1943; его же, Der Kapellmeister Bach, Potsdam, 1950; Terry Ch. S., Johann Sebastian Bach, Lpz., 1950; Smend Fr., Bach in Kothen, B., 1951; Frank H., Johann Sebastian Bach. Die Geschichte eines Lebens, B., 1961; Spitta Ph., Johann Sebastian Bach. Gekurzte Ausgabe mit Anmerkungen und Zusatzen von W. Schmieder, Wiesbaden, 1961; Lebmann Cl., J. S. Bach, P., 1964 (L'homme et son oeuvre. Liste complete desoeuvres, discograptlie, bibliographic); Geiringer K., Johann Sebastian Bach, L., 1967.

В. Д. Конен.

Бедный Демьян (псевдоним; настоящая фамилия и имя Придворов Ефим Алексеевич) [1.4.1883, деревня Губовка Херсонской губернии, — 25.5.1945, Барвиха Московской области], русский советский поэт и общественный деятель, один из основоположников социалистического реализма в поэзии. Член Коммунистической партии с 1912. Родился в семье крестьянина-бедняка. Учился в сельской школе, затем — в военно-фельдшерской школе, в 1904—08 на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Начал печататься в 1909 (в журнале «Русское богатство»). В 1911 в большевистской газете «Звезда» опубликовал стихи «О Демьяне Бедном — мужике вредном», откуда и взят псевдоним поэта. С 1912 и до конца жизни печатался в газете «Правда».

Большевистская партийность, народность — основные черты творчества Б. В программных стихах «Мой стих», «Правда-матка», «Вперёд и выше!", «О соловье» — запечатлен образ поэта нового типа, живущего по ленинским заветам, поставившего перед собой высокую цель: творить для широких масс, нести в массы правду ленинских революционных идей, приобщать их к политике и культуре. Отсюда — обращение Б. к наиболее демократическим, доходчивым жанрам: басне, песне, частушке, раёшнику, агитационной стихотворной повести. В героической лирике и сатире Б. развивал традиции Н. А. Некрасова, И. А. Крылова, поэтов «Искры».

В дооктябрьский период поэт выступал от имени рабочих и крестьян, клеймил в баснях политику правящих классов и их приспешников, едко высмеивал меньшевиков-ликвидаторов. В 1913 вышел сборник «Басни», отмеченный В. И. Лениным в письме к М. Горькому (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 48, с. 180).

По воспоминаниям В. Д. Бонч-Бруевича, В. И. Ленин «...замечательно чутко, близко и любовно... относился к могучей музе Демьяна Бедного... Он характеризовал его произведения как весьма остроумные, прекрасно написанные, меткие, бьющие в цель» («На литературном посту», 1931, № 4, с. 5).

Ленин, по словам Горького, неоднократно подчёркивал агитационное значение работы Б., но говорил: «Грубоват. Идёт за читателем, а надо быть немножко впереди» (Собр. соч., т. 17, 1952, с. 45). В 1917 Б. создал стихотворную повесть «Про землю, про волю, про рабочую долю», запечатлевшую рост революционного сознания масс в годы империалистической войны, победу большевиков.

В годы Гражданской войны стихи и песни Б. играли огромную роль, поднимая дух красноармейцев, сатирически разоблачая классовых врагов и ренегатов. Наиболее значительные произведения 20-х гг.: поэма «Главная улица» (1922), проникнутая героическим пафосом, в обобщённых образах рисующая события 1905 и 1917; стихи о Ленине («Снежинки», «Никто не знал» и др.), сатира на внешнеполитические темы. В 1930 Б. подвергся критике за фельетоны «Перерва», «Слезай с печки», «Без пощады». Излишне резкой была критика либретто оперы «Богатыри» (1936). В годы Великой Отечественной войны Б. вновь много работает, печатается в «Правде», в «Окнах ТАСС», создаёт стихотворные повести, патриотическую лирику («Я верю в свой народ» и др.), антифашистскую сатиру. Творчество Б. оказало влияние на развитие советской поэзии, способствовало демократизации поэтического языка, обновлению жанра басни. Награжден орденом Ленина, орденом Красного Знамени и медалями.

Соч.: Полн. собр. соч., т. 1—19, М.— Л., 1925—33; Собр. соч., т. 1—5, М., 1953—54; Собр. соч., т. 1—8, М., 1963—1965.

Лит.: Макаров А., Демьян Бедный, М., 1964; Воспоминания о Демьяне Бедном. [Сост. Придворов Д. Е. и Прямков А. В.], М., 1966; Эвентов И., Жизнь и творчество Демьяна Бедного, Л., 1967; его же, Поэт красного Питера, Л., 1968; Бразуль И., Демьян Бедный, М., 1967.

Л. К. Швецова.

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич [1811-1848] - великий русский лит-ый критик. По своему происхождению Б. - разночинец. Р. в Финляндии, в Свеаборге; отец его - флотский врач. Детство протекло в глухом городишке Чембаре, Пензенской губ. Прямота и резкость отца, бешеный нрав матери, религиозный экстаз деда-священника, подвижника и аскета, сильно повлияли на складывающийся характер "неистового Виссариона", страстного и упорного искателя правды жизни. Свое учение Б. начал в Чембарском уездном училище, увлекаясь Карамзиным, Херасковым, Державиным, Сумароковым, Дмитриевым, Богдановичем, Крыловым и др. С осени 1925 он перешел в Пензенскую гимназию. Державин, Жуковский и Пушкин захватывают юношу, особенно Пушкин. Уже в эти годы Б. поражает окружающих силой и самостоятельностью своей мысли. Бросив гимназию, он в 1829 поступает в Московский университет на словесный факультет. В конце 1830 пишет драматическую повесть "Дмитрий Калинин", слабую в художественном отношении и политически, т. к. общественные понятия автора были тогда наивны, но сильную по вложенному в нее протесту против крепостного права.

Драма была признана безнравственной, позорящей университет, автору грозили ссылкой в Сибирь, лишением прав состояния. В 1832 университетское начальство, воспользовавшись болезнью Б. и тем, что он пропустил экзамены, исключило его из университета "по слабому здоровью и при этом по ограниченности способностей". Очутившись без средств, без всякой моральной поддержки, Б. однако не растерялся. Он знакомится с Надеждиным (см.), издателем "Телескопа" и "Молвы". Осенью 1834 в "Молве" появляются его "Лит-ые мечтания". Б. сразу становится известным критиком. Статья имела колоссальный успех; она составила эпоху в истории русской критики. В 1834-1836 Б. работает - в "Телескопе" и "Молве", в 1838-1839 - в "Московском наблюдателе", в 1839-1846 - в "Отечественных записках", в 1846-1848 - в "Современнике". В то время как Станкевич, Бакунин, Огарев и др. жили на доходы от своих имений, от труда крепостных, и не думали о своем материальном положении, Б. жил в бедности. "Квартира, авошная лавочка, сюртуки, штаны, долги", как он сам признается в своей переписке с друзьями, "убивали его силу и веру, и тогда он мог только играть в свои козыри или шашки". Бедность преждевременно свела великого критика в могилу, она мешала ему систематически работать, ставила его в положение ученика перед теми, выше к-рых он был на целую голову. Он был умственный пролетарий.

Б. жил, когда рушилось крепостное хозяйство. Торговый капитал отстаивал свои интересы. Промышленность, несмотря на свою незначительность, переживала бурный рост. Говорили о социализме и революции. Правительство пугалось рабочего вопроса. На самодержавие и крепостничество были уже подняты руки восставших декабристов. Интеллигенция еще не была обслуживающим аппаратом промышленности. Передовая ее часть, во главе с Петрашевским, жила идеями мелкобуржуазного утопического социализма. К заговору Петрашевского имел отношение и великий критик. Б. не избежал бы участи многих передовых людей царского времени; крепость, каторга были ему уже приготовлены, за ним зорко следило Третье отделение. Во-время он умер.

Разночинец мыслил оппозиционно, временами даже революционно; жил он страстным протестом против существующего режима, стремлением разрушить его. Положиться он мог только на себя, отчасти на народные массы, но их нужно было еще просветить политически. Б. познал гнусность действительности, услышал зов исстрадавшегося народа, но он не находил себе союзника. На народ он не надеялся, на него он молился, жил его страданиями, но ясно сознавал, что крестьянство инертно, что устроить свою жизнь само оно долго еще не сможет, хотя в нем и много здравого смысла.

Своим прозорливым взглядом он осознал, что дворянская интеллигенция, даже в лице самых лучших своих представителей, отживает свой век, и обратил взор на буржуазию. Буржуазии Б. конечно не любил, но он понимал, что буржуазия России нужна, она создаст почву для социального и культурного подъема страны. Мощной буржуазии у нас еще не было, она только начинала оформляться. Приходилось преодолевать сильный славянофильский предрассудок, что путь развития Запада чужд России, что она пойдет своими путями. В других условиях Б. был бы политическим борцом, вождем, у нас он был только лит-ым критиком, т. к. в николаевские времена только через лит-ру, да и то с большой осторожностью, можно было что-либо высказать. Но и тут стояли на пути Третье отделение и цензура. Положение было трагическое, безвыходное.

Б. мучительно страдал в своей безнадежности. Он, ни на минуту не прерывая своей беспощадной критики, упорно искал путей и средств низвергнуть существующий гнет. Русская лит-ра, к-рую он страстно и мучительно любил, была близка ему не сама по себе, хотя он во многом был эстет, а тем, что лит-ра есть выражение мыслей, чувств, нужд и чаяний народа, есть величайшее служение народу. Б. прошел мучительный путь исканий от идеализма к материализму, от Шеллинга к Фейербаху. Он был просветитель, он переоценивал силу разума, мысли и просвещения, но временами он ставил вопрос почти по-марксистски.

Б. был предшественником русской марксистской мысли. Его заслуги неизмеримы. Об этом писали Чернышевский, Добролюбов, Плеханов и др. Последний говорил: "До сих пор каждый новый шаг вперед, делаемый нашей общественной мыслью, является новым вкладом для решения тех основных вопросов общественного развития, наличность к-рых открыл Б. чутьем гениального социолога, но к-рые не могли быть им решены вследствие крайней отсталости современной ему российской действительности".

Б. выступил в критике как последователь Шеллинга. С ним он познакомился в кружке Станкевича. Мир - "дыхание единой, вечной идеи", "жизнь - великий дар провидения. Назначение человека, народа и человечества - выявить идею божества, человеческое достоинство". Естественно, что и задача искусства - находить в разнообразных явлениях жизни выражение "единой вечной идеи" и воспроизводить его. Искусство - посредник между человечеством и "вечной идеей", оно дает чувствовать красоту и сущность жизни, оно должно "поставить читателя на такую точку зрения, с которой ему была бы видна вся природа в сокращении, в миниатюре, как земной шар на ландкарте, чтобы дать ему почувствовать влияние, дыхание этой жизни, которая одушевляет вселенную, сообщить его душе этот огонь, который согревает ее".

Б. сразу намечает перелом в направлении русской критики. Раньше критика была по преимуществу эстетической, узко лит-ой, теперь она становится выразителем определенного общественного мировоззрения, средством борьбы за него. Приближая лит-ру к общественности, великий критик в своем увлечении идеалистической философией неизбежно ограничил свои общественные устремления, веря, что вечная божественная идея, управляя миром, управляет и ходом русской истории. Объявив на первых порах действительную жизнь "призраком, ничтожеством, пустотой, отрицанием", он провозгласил действительной жизнью жизнь идеальную. Запутавшись в идеалистическом тумане, критик занял примиренческую позицию, даже задачи комедии он видел не в осмеянии и исправлении пороков общества, а в отражении вечной борьбы добра и зла. Он ищет в лит-ых творениях биение "пульса вселенной" и высшие связи жизни. Этим велики в глазах Б. Шекспир и Пушкин. Примирение однако не убивает его боевого характера. Б. резко заявляет: "Без борьбы нет заслуги, без заслуги нет награды, а без действия нет жизни". Шеллингианство Б. с особой яркостью отразилось в статьях: "Лит-ые мечтания" [1834], "О русской повести и повестях г. Гоголя" [1834], "О критике и лит-ых мнениях ?Московского наблюдателя“" [1836] и в некоторых других.

Мятежный дух Б. однако не мог успокоиться в туманах веры, в "мире истинной красоты"; он страдал от гнусности русской действительности. Внутренняя борьба привела его к философии Фихте. Б. еще более уверовал, что главенствует идея, а явление есть результат идеи, и отказался от эмпирического метода исследования. Факты он объясняет мыслью, будучи убежден, что "если умозрение верно, то опыт непременно должен подтверждать его в приложении". Отсюда взгляд на поэзию как на бессознательное выражение творящего духа. Необходимо лишь найти и создать те условия, при которых "могучий русский народ" мог бы выявить существо своего духа и мог бы определить характер лит-ры. Поскольку же могучий народ, выразитель вечной идеи, в тисках гнусной действительности и не может развернуть своих сил, критик выдвигает вопрос о народном просвещении. Сначала он возлагает эту задачу на правительство, а затем передает критике, доказывая, что "критика должна быть гувернером общества", что она должна уметь "уяснять и распространять господствующие понятия своего времени". Стремление выявить дух народа поставило проблему художественной правды, а это привело к реализму. За реализм Б. сильно любил Гоголя. Поскольку дух народа выявляется во времени и в различных условиях, критика должна носить характер не только философский, но и историко-публицистический. Хотя Б. и уточняет свои взгляды и идет вперед, все же идеалистическая философия не дает ему возможности познать сущность действительности и искусства и их взаимодействия.

В произведениях Шиллера Б. видит например только чувство и мысль, отрицая действительность. В путах идеалистической философии погибло немало людей. Б. спасли его пытливый ум, его мятущаяся совесть, его "дикая вражда" к общественному порядку, хотя бы и во имя отвлеченного идеала. Вся система взглядов критика упиралась в вопрос о действительности, к-рая всегда шла вразрез с его нравственными устремлениями. Б. признал реальностью вечную идею, но для него "не мечта и жизнь", хотя она и служит лишь ступенью к вечности. Перед ним встал вопрос: что такое реальность, каковы ее роль и функция в жизни общества и отдельной личности? Центр внимания с вопроса о том, что реальность - выражение божественной идеи - переносится в плоскость тех отношений, к-рые складываются между человеком и этой реальностью. Отсюда роковой вопрос о разумности всего существующего.

Бакунин знакомит Б. с философией Гегеля. В ней критик находит разрешение всех мучивших его сомнений. Он с жаром ухватился за тезис: "что разумно, то действительно, и что действительно, то разумно". Эта формула примирила его с действительностью, он начал искать "мир и гармонию души". Философия Гегеля стояла на диалектической точке зрения: "Всемирный дух постоянно идет вперед, потому что движение вперед составляет его природу". "Отвлеченные принципы справедливости теряют цену, субъективные стремления заранее обречены на неудачу". Кроме того Гегель понимал действительность не как простое существование, - "его действительность выше существования", она необходима как проявление всемирного духа. Поскольку же философия Гегеля была не только диалектической системой, но хотела быть "системой абсолютной правды", поскольку и она была построена на идеалистических предпосылках, - она таила в себе опасные моменты, к-рые самого Гегеля увлекли на путь консерватизма и оправдания прусской действительности.

Конечно диалектика Гегеля - колоссальный шаг вперед от метафизики Шеллинга и Фихте, но Б. не понял "алгебры революции" в новой системе, действительность Гегеля объявил "открывающимся самому себе духом" и оправдал гнусную русскую действительность, заявив: "нет дикой материальной силы, нет владычества порока и меча, нет случайности. "Человек пьет, ест, одевается - это мир призраков, потому что в этом нисколько не участвует его дух". "Человек чувствует, мыслит, сознает себя органом, сосудом духа конечного, частностью общего и бесконечного - это мир действительности". Утвердившись в мысли, что в природе и истории нет ничего случайного, все закономерно, и отыскивая разумность во внутренней необходимости, Б. настолько теоретически примирился с действительностью, что договорился в своих статьях - "Бородинская годовщина" и "Очерки Бородинского сражения" [1839] - до ужасающих вещей: "Пора сознать, что мы имеем разумное право быть горды нашей любовью к царю, нашей безграничной преданностью его священной воле... Царь есть наместник божий, а царская власть, замыкающая в себе все частные воли, есть преобразование единодержавия вечного и довременного разума".

Б. начал проповедывать, что "художественное произведение есть органическое выражение конкретной мысли в конкретной форме. Конкретная идея есть полная, все свои стороны обнимающая, вполне себе равная и вполне себя выражающая и абсолютная идея, и только конкретная идея может воплотиться в конкретную художественную форму. Мысль о художественном произведении должна быть конкретно слита с формой, т. е. составлять с ней одно, теряться и исчезать в ней, проникать ее всю". Критика должна отыскивать общее, вечное и определить на основании общего, т. е. идеи, цену, достоинство, место и важность лит-ого произведения.

Свои эстетические взгляды этого периода Б. изложил в статье "Менцель, критик Гёте" [1840]. Они по существу те же, что были и раньше, только автор глубже и сильнее их обосновывает. Содержание истинной поэзии - "не вопросы дня, а вопросы веков, не интересы страны, а интересы мира, не участь партий, а судьбы человечества". Художник "в дивных образах осуществляет божественную идею для нее самой, а не для какой-либо внешней и чуждой ей цели". "Искусство не должно служить обществу иначе, как служа самому себе: пусть каждое идет своею дорогою, не мешая друг другу". Критик осыпает Менцеля ударами за то, что он порицает Гёте за его равнодушное отношение к вопросам общественности. Поэтому Б. кажутся нелепыми и односторонними романы Гюго, Жорж-Занд, поэтому он порицает Гейне, Берне, поэтому не оценен им полностью и Лермонтов. С этой же точки зрения он яростно нападает на Грибоедова. Он не может понять, как он в своей комедии так обрушивается на разумную, необходимую действительность. Критик утверждает, что "поэзия есть та же философия, то же мышление, потому что имеет то же содержание - абсолютную истину, но только не в форме диалектического развития идеи из самой себя, а в форме непосредственного явления идеи в образе". "Горе от ума", по мнению Б., произведение нехудожественное, ибо "художественное произведение есть само в себе цель и вне себя не имеет цели, а Грибоедов ясно имел внешнюю цель - высмеять современное общество".

Между тем общество всегда право и выше частного человека - "частная индивидуальность только до такой степени действительность, а не призрак, до какой она выражает собой общество". "Политика, - заявляет критик, - у нас в России не имеет смысла, и ею могут заниматься только пустые головы". Во всем этом причудливом развитии мировоззрения критика была своя последовательная логика. Б. не был философом в точном смысле слова. Он и не проникался философской системой как чем-то единым, целостным. Он брал из нее только то, что соответствовало его стремлениям, и отдельными тезисами обосновывал свои взгляды. Логика его мировоззрения, связанная с системами Шеллинга, Фихте и Гегеля, была такова: мир - дыхание единой вечной идеи, реальная жизнь - идеальная жизнь, а наше земное существование - призрак, мечта, отрицание. Однако этот призрак не дает человеку возможности выявить идею божества, он в известных пределах реален. Как проявление абсолютного, вечной идеи, он не только реален, но и разумен. Это не путь эклектического обобщения философских систем, а путь строго логических страстных и мучительных исканий.

Скоро наступило отрезвление. В начале 1841 Б. пишет Боткину: "Я давно уже подозревал, что философия Гегеля - только момент, хотя и великий, но что абсолютность ее ни к... не годится, что лучше умереть, чем мириться с нею... Судьба субъекта, индивидуума, личности - важнее судеб всего мира и здравия китайского императора (т. е. гегелевской ?Allgemeinheit“)... Благодарю покорно, Егор Федорович, кланяюсь вашему филистерскому колпаку, но со всем подобающим вашему филистерскому колпаку уважением честь имею донести вам, что если бы мне и удалось влезть на верхнюю ступень лестницы развития, - я и там попросил бы вас отдать мне отчет во всех жертвах условий жизни и истории, во всех жертвах случайностей, суеверия, инквизиции, Филиппа II и пр. и пр., иначе я с верхней ступени бросаюсь вниз головою. Я не хочу счастья даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братий по крови". Б. кается в своих прежних ошибках, мужественно отказывается от своих прежних суждений. Усвоив мысль, что только те стремления плодотворны и не призрачны, к-рые опираются на объективный ход истории, критик провозглашает, что "история сделалась теперь как бы общим основанием и единственным условием всякого знания; без нее стало невозможно постижение ни искусства, ни философии". Первой статьей, написанной в период внутреннего кризиса Б., порвавшего с "разумной действительностью", была статья "Герой нашего времени" [1840]. Статья колеблющаяся.

Более твердую позицию Б. занял в статье "Стихотворения М. Лермонтова" [1841]. В ней он доказывает, что "не все то действительно, что есть в действительности, а для художника должна существовать только разумная действительность. Но и в отношении к ней он не раб ее, а творец, и не она водит его рукою, но он вносит в нее свои идеалы и по ним преображает ее". Лермонтов рассматривается как продукт определенной эпохи. Свои философские взгляды Б. соединяет с общественной точкой зрения. При таких взглядах в сознании Б. потускнел образ Пушкина, ему стала ближе беспокойная мятежная тоска Лермонтова. Критик меняет также свой взгляд на французов и немцев.

С первых шагов своей деятельности Б. ставил вопрос о личности. С исключительной остротой и болезненностью эта проблема встала перед ним после разрыва с Гегелем. Поняв, что личность - продукт "субстанции общественных отношений", а эта субстанция в данный момент убивает все прогрессивное и передовое, Б. приходит к утопическому социализму. Идея социализма стала для него "идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания". Критик не хочет мириться с общественным порядком, когда видит, что страдает личность. Он начинает говорить о насильственном перевороте, о том, что люди глупы и их надо вести к счастью насильно.

Однако утопический социализм не удовлетворил критика, он упорно работает над выявлением той перспективы, к-рая помогла бы ему разобраться в развитии общества. Он выступает против абстрактного и абсолютного метода, требует изучения фактов, изучения причин, порождающих эти факты; средств для борьбы с этими фактами он ищет в развитии самих фактов. Он сурово нападает на славянофилов за их методологические ошибки. В этот период Б. приходит к твердому убеждению, что многие волнующие его вопросы могут быть разрешены только тогда, когда Россия дворянская, крепостная уступит место России буржуазной.

Он хорошо понимал, что буржуазия - вещь противная, но сознавал, что она все же нужна, что она создаст новую почву для социального развития и что наконец развития капитализма России не миновать. Он видит, что "промышленность - источник великих зол", но она же - источник "великих благ для общества". Его не смутили даже "Письма из Франции" Герцена, в к-рых последний громил французскую буржуазию. Свои новые позиции Б. изложил в письме к Анненкову. Критик поднялся в нем на недосягаемую высоту мысли. Мы не знаем, какие позиции Б. занял бы, ознакомившись с "Коммунистическим манифестом", появление к-рого совпало со смертью великого критика, но то, что он приближался к марксистской постановке вопроса, хотя бы и в искаженном виде, - это несомненно. В своих суждениях этого времени он опередил не только славянофилов, но и будущих народников. Он - предшественник марксистской мысли.

В 1842 Б. знакомится через Герцена с философией Фейербаха, представителя левого гегельянства. Система производит на него "потрясающее впечатление". Она привела его к мысли: "Действительность как явившийся отелесившийся разум всегда предшествует сознанию, потому что прежде нежели сознавать, надо иметь предмет для сознания". Он понял материальность мысли, что реальное мышление, объективное всегда, определяется чувственным восприятием внешнего мира. Мышление только объединяет то, что разобщено чувствами. Природа не зависит от мышления. Человек вырастает в этой природе. Вне человека и природы нет ничего. Под влиянием Фейербаха Б. пишет свой знаменитый "Взгляд на русскую литературу 1847". В нем он пересматривает вопрос об искусстве. Раньше Б. требовал, чтобы искусство было выражением общего и необходимого, а не частного и случайного. Этим он отнимал у лит-ры общественную функцию. Теперь он, не колеблясь, утверждает: "Вполне признавая, что искусство прежде всего должно быть искусством, мы тем не менее думаем, что мысль о каком-то чистом, отрешенном, живущем в своей собственной сфере, не имеющем ничего общего с другими сторонами жизни искусстве - есть мысль отвлеченная, мечтательная.

Такого искусства никогда и нигде не было... В наше время искусство и лит-ра больше, чем когда-либо прежде, сделались выражением общественных вопросов... Искусство благородно взялось служить им в качестве их органа. Отнимать у искусства право служить общественным интересам - значит не возвышать его, а унижать его, потому что это значит лишить его самой живой силы, т. е. мысли, делать его предметом какого-то сибаритского наслаждения, игрушкой праздных ленивцев". Он твердо заявляет, что "свобода творчества легко согласуется со служением современности".

Сближая общественные функции искусства, лит-ры и науки, Б. превозносит натуральную школу Гоголя и ряд писателей за то, что они восстали против сторонников прежней эстетики. Кантемир - умен, Фонвизин - даровитый комик. Изменяется отношение к Шиллеру. Вырастает восхищение к Жорж-Занд. Грибоедов - теперь он великий писатель, поскольку первый сумел поднять "протест против гнусной российской действительности, против чиновников, взяточников, бар, развратников, против нашего онанистического светского общества, против невежества, добровольного ханжества" и пр. и пр.

Таков путь философских, общественных и лит-ых взглядов великого критика. Эстетические воззрения Б. Плеханов, лучший его толкователь, свел к следующим пяти пунктам, формулированным самим критиком: I. "Поэзия есть истина в форме созерцания". "Поэт мыслит образами; он не доказывает истины, а показывает ее". II. "Поэт свои идеальные образы переносит в действительность", т. е. "видимое одному ему делает видимым для всех". "Поэт не украшает действительности, не изображает людей, какими они должны быть, но каковы они суть". III. "Новейшая поэзия есть поэзия действительности, поэзия жизни". "Поэзия есть мышление в образах, и потому, коль скоро идея, выраженная образом, не конкретна, ложна, неполна, то и образ по необходимости не художественен". IV. "Одно из главнейших условий каждого художественного произведения есть гармоническая соответственность идеи с формой и формы с идеей и органическая целостность его создания". V. "Всякое художественное произведение есть нечто отдельное, особое, но проникнутое общим содержанием - идеею". "Нет границы между идеею и формой, но та и другая являются целым и единым органическим созданием".

Основы эстетического мировоззрения оформлялись в разные периоды лит-ой деятельности критика. И естественно, что он выполнял свой кодекс по-разному, в зависимости от разрешения вопросов социологических и философских. В своем кодексе Б. говорит и о действительности и о конкретности, а ведь эти понятия имели у него не всегда одинаковое содержание. В статье "Горе от ума", писанной в 1840, Б., указывая, что "предмет поэзии есть действительность или истина в явлении", понимал действительность как "божественную идею, в собственных недрах своих носящую творческую силу своего осуществления из небытия в живое явление". Отсюда - жестокие нападки на Грибоедова. В 1842 и позже действительность - нечто другое. В "Речи о критике" сказано: "Действительность о фактах, в знании, в убеждениях чувства, в заключениях ума, - во всем и везде действительность есть первое и последнее слово нашего века..." "Действительность возникает на почве, а почва всякой действительности - общество". Отсюда - требование, чтобы художник был сыном общества, что искусство должно рассматриваться в отношении к эпохе, к исторической современности. Отсюда - историческая критика и переход философской критики в общественную. Отсюда - разная оценка отдельных писателей, неодинаковый взгляд на всю русскую лит-ру. Б. начал с отрицания ее, кончил признанием.

Особенно сильным изменениям подвергался взгляд на общественную роль искусства. Как известно, сначала Б. стоял за чистое искусство. В последующие годы он отводит искусству серьезную социальную функцию и решительно нападает на чистое искусство, на чисто эстетическую критику. В период "Лит-ых мечтаний" Б. рассуждает: "когда поэт своими сочинениями старается заставить нас смотреть на жизнь с его точки зрения, в таком случае он уже не поэт, а мыслитель, и мыслитель дурной, злонамеренный, достойный проклятия, ибо поэзия не имеет цели вне себя".

В 1842 в статье "Стихотворения Аполлона Майкова" намечается новая точка зрения: "Для успеха поэзии теперь мало одного таланта: нужно еще и развитие в духе времени. Поэт уже не может жить в мечтательном мире, он уже гражданин царства современной ему действительности, все прошедшее должно жить в нем. Общество хочет в нем видеть уже не потешника, но представителя своей духовной, идеальной жизни; оракула, дающего ответы на самые мудрые вопросы". В статье о сочинениях Державина он развивает эти мысли полнее и определеннее, прямо указывая, что "всякий великий поэт потому велик, что корни его страдания и блаженства глубоко вросли в почву общественности и истории, что он следовательно есть орган и представитель общества, времени, человечества". В предсмертной статье "Взгляд на русскую лит-ру 1847", попрежнему утверждая, что искусство прежде всего должно быть искусством, он тем не менее со всей решительностью заявил, что мысль о каком-то чистом отрешенном искусстве, живущем в своей собственной сфере, не имеющем ничего общего с другими сторонами жизни, есть мысль отвлеченная, мечтательная. "Такого искусства, - утверждал он, - никогда и нигде не было". Поэтому он с таким энтузиазмом говорил о повести Д. Григоровича "Антон Горемыка", повести, которую А. Григорьев назвал "длинной элегией об украденной пегой кобыле" и в к-рой Б. уловил новую проблему русской общественности, - "вопрос о мужике".

Приблизив поэзию к жизни, критик неизбежно сблизил поэзию с наукой. "Искусство без мысли, что человек без души, - труп". Оно примиряет чувства и разум. Единство мысли и чувства Б. ставит условием художественности. Он хочет поэзию "оземленить" и своим противникам возражает: "Нападать на поэзию за то, что она оземленяет идеи, - все равно, что нападать на математику за то, что она исчисляет и измеряет". Шекспира, Вальтер Скотта, Пушкина он уже оценивает не с абсолютной точки зрения, а диалектически, через призму общественных фактов, влияющих на писателя и обусловливающих его художественное творчество. Через ряд ложных суждений Б. сумел подойти и к Пушкину с точки зрения конкретного миросозерцания и понять его как поэта дворянской среды, как поэта, выросшего в определенных исторических условиях.

Начав с идеализма Шеллинга и примирения с действительностью, Б. кончил материализмом Фейербаха и отчаянной, страдальческой борьбой с действительностью. На помощь в этой борьбе он призвал искусство и художественную лит-ру. Это особенно ярко сказалось в "Письме к Гоголю". Письмо произвело потрясающее впечатление на современников; страх и ужас охватили охранников николаевского режима. Гоголь начал с протеста, кончил христианским смирением, мистицизмом. Б. начал с примирения, кончил революционным протестом, материализмом.

К несчастью русской общественности жестокая смерть разбила этот чистый, хрупкий, хрустальный сосуд, прервала эту страстную, глубокую жизнь человека, полного "великих исканий".

Библиография:

I. Полн. собр. сочин., 11 тт., под ред. С. Венгерова, СПБ., 1900-1917; т. XII, под ред. В.Спиридонова, М. - Л., 1927; Собр. сочин. под ред. И. Иванова-Разумника, 3 тт., СПБ., 1913; (неск. изд.); Письма, под ред. Е. Ляцкого, 3 тт., СПБ., 1913-1914.

II. Скриба (Евг. Соловьев), Б. в его письмах и сочинениях, СПБ., 1898; Пыпин А., Б., его жизнь и переписка, изд. 2-е, СПБ., 1908; Ашевский С., Б. в оценке современников, СПБ., 1911; Чернышевский Н., Очерки гоголевского периода русской лит-ры, Собр. сочин., т. II, СПБ., 1918; Лернер Н., Б., критико-биографический очерк, 1921; Коган П., Б. и его время, М., 1923; Плеханов Г., В. Г. Б., сб. ст. под ред. В. Ваганяна, М., 1923; Иванов-Разумник И., Книга о Б., П., 1923; Бельчиков Н., Будков П. и Оксман Ю., Летопись жизни Б., М., 1924; Сб. под ред. Н. Пиксанова, "Венок Б.", М., 1924; Сакулин П. (ред.), Социализм Б., М., 1925; Кубиков И., В. Г. Б., М., 1926; Панаев И., Воспоминания, Л., 1928; Анненков П., Воспоминания, Л., 1928.

Валерьян Полянский

Белый Андрей (настоящие имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев) (1880, Москва — 1934, там же), писатель, один из ведущих деятелей русского символизма. Сын профессора Московского университета.

Значительная часть жизни Андрея Белого (до 1906) прошла в доме на углу улицы Арбат и Денежного переулка (Арбат, 55; здание построено в 1878 архитектором М.А. Арсеньевым на основе городской усадьбы XVIII—XIX вв.; перестроено в 1880). В 1891—99 учился в частной гимназии Л.И. Поливанова (Пречистенка, 32), известной своим прекрасно поставленным образованием.

В 1903 закончил математический факультет Московского университета. Осенью 1904 вторично поступил в Московский университет на историко-филологический факультет, но в 1905 прекратил посещение лекций.

На квартире Андрея Белого собирался кружок младосимволистов «Аргонавты», которым руководил сам молодой поэт. В кружок входили племянник Вл.С. Соловьёва — С.М. Соловьёв (с его семьёй, проживавшей в этом же доме, Андрей Белый сблизился в конце 1895 — начале 1896), Эллис (Л.Л. Кобылинский), А.С. Петровский, М.И. Сизов и др. На этой квартире 10 января 1904 произошла первая встреча писателя с А.А. Блоком. Ей предшествовала переписка, продолжавшаяся впоследствии всю жизнь. 1906 — 1909, несмотря на частые отлучки из Москвы, — время наибольшей консолидации Андрея Белого с московскими символистами в их споре с петербургскими по поводу «мистического анархизма», где писатель вполне проявил свойственные ему резкость и запальчивость. Писатель сближается также с Д.С. Мережковским, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философовым, Вяч. Ивановым, юной М.С. Шагинян, активно участвует в деятельности московских литературно-художественных организаций (Общество свободной эстетики, Литературно-художественный кружок, «Дом песни»).

В 1910 Андрей Белый совместно с братом композитора Н.К. Метнера — Э.К. Метнером и Эллисом основал в Москве издательство «Мусагет». Андрей Белый был связан тесными и сложными отношениями с В.Я. Брюсовым, знакомство с которым началось ещё в 1901—02, а своеобразная «умственная дуэль» (с 1904) отражена во многих стихах Брюсова и его романе «Огненный ангел», где прототипами главных героев стали Андрей Белый, сам автор и Н.И. Петровская — объект «мистериальной» любви Андрея Белого. Писатель сотрудничал в руководимых им символистских книгоиздательстве «Скорпион» и журнале «Весы», располагавшихся в здании гостиницы «Метрополь» (Театральная площадь, 1).

В 1910—16 и 1921—23 Андрей Белый жил в основном за границей, а также в Петербурге. В Москве периода Гражданской войны неоднократно выступал во «Дворце искусств» (Поварская улица, 52; см. Дом литераторов). Андрей Белый, автор многочисленных сборников стихов, романов («Котик Летаев», «Петербург» и др.), философских и художественно-критических трудов, в том числе посвящённых И.В. Гёте и современным толкователям его натурфилософского наследия, был также создателем своеобразного автобиографического, историко-социологического и нравоописательного романа «Москва» (ч. 1 — «Московский чудак», 1926; ч. 2 — «Москва под ударом», 1926; ч. 3 — «Маски», 1932), поэмы «Первое свидание» (1921), мемуаров «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века» (1933) и «Между двух революций» (1934), в которых показана бурная и разноликая жизнь интеллигенции начала XX в. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Литература: Орлов Вл., История одной «дружбы-вражды», в его книге: Пути и судьбы, Л., 1971; Воронин С., Из истории несостоявшейся постановки драмы Андрея Белого «Москва», «Театр», 1984, № 2; Цветаева М.И., Об искусстве, М., 1991.

К.В. Стародуб.

Якоб Бёме (нем. Jakob Bohme; 1575—1624) — немецкий христианский мистик, писатель, философ, представитель пантеизма.

Бёме родился в 1575 г. в местечке Альт-Зайденберге недалеко от саксонского города Гёрлица. В 1600 г., по преданию, испытал мистическое вид?ение. Впоследствии видение повторилось. Бёме описал свой мистический опыт в работе «Аврора, или Утренняя заря в восхождении», которая получила распространение в списках. Бёме обвиняли в ереси.

Философ скончался 17 ноября 1624 г. в Гёрлице.

В отличие от большинства гениев мировой философии, Бёме не имел систематического фундаментального образования — он был сапожником, что впоследствии подвигло Энгельса, необычайно ценившего Бёме за диалектику, которой пронизана его философия, сказать, что сапожник Бёме был большим философом, тогда как многие именитые философы — лишь большими сапожниками. Первая и главная книга философа — «Аврора, или Утренняя заря в восхождении» навлекла немилость властей Гёрлица: философу запретили писать книги (как и другому талантливому немецкому сапожнику — Гансу Саксу). Запрет продержался шесть лет. В последние годы жизни Бёме, который вёл жизнь странствующего философа, им был создан целый ряд значительных произведений. После смерти крест на могиле философа был сломан обывателями, считавшими Бёме колдуном. Годы спустя благодарные граждане Герлица воздвигли памятник своему великому соотечественнику. Также известно, что идеи Бёме имели известную популярность и на Руси, находившейся в XVII веке в значительной изоляции от европейских событий.

Берия, Лаврентий Павлович(1899–1953), политический деятель. Родился 17 (29) марта 1899 в крестьянской семье в абхазском селе Мерхеули. С детства отличался способностями к учебе и тщеславием и был на деньги односельчан послан учиться в Сухум. В Сухумском начальном училище, которое он окончил в 1915, он прославился своими талантами сыщика и интригами, ловко сталкивая друг с другом преподавателей и учеников. Учитель истории предрек ему судьбу «второго Фуше» – знаменитого министра полиции при императоре Наполеоне Первом. Образование Берия продолжал в Баку, где в 1919 с отличием закончил механико-строительное техническое училище с дипломом архитектора – строителя. В 1920–1922 он учился на первом и втором курсах Бакинского политехнического института.

Сам Берия уверял, что вступил в большевистскую партию в марте 1917; но, по другим данным, это произошло лишь в 1919. Летом 1917 его отправили техником на Румынским фронт, но молодому специалисту удалось добиться освобождения от военной службы и в конце того же года вернуться в Баку. Там он работал в аппарате Совета рабочих депутатов, а после падения Советской власти в 1918 устроился конторщиком. Одновременно он, по некоторым сведениям, прямо или косвенно поддерживал связи с тремя разведывательными службами – Советской России, Турции и Великобритании, а также сотрудничал с азербайджанской контрразведкой. Позднее Берия уверял, что делал это по заданию большевистской партии. В апреле 1920 Кавказский краевой комитет РКП(б) направил его на подпольную деятельность в Грузию, которой тогда управляло меньшевистское правительство.

Там Берия был арестован и объявлен высланным, но скрылся и под чужим именем стал сотрудником российского полпредства в Тифлисе, возглавлявшегося Сергеем Кировым. В мае его вновь арестовали и выслали в Азербайджан, где к тому времени победили большевики. В Азербайджане Берия работал в партийном и государственном аппарате (в частности, был управляющим делами азербайджанского ЦК), принимал участие в установлении власти большевиков в Грузии, а затем полностью сосредоточился на службе в карательных органах. В 1921 Берия стал главой секретно-оперативной службы и заместителем председателя ЧК Азербайджана, а в 1922 занял аналогичные должности в ЧК Грузии. В этот период он сблизился со Сталиным, которому посылал донесения еще в период своей разведывательной деятельности в Баку. В отличие от большинства старых большевистских лидеров Грузии, Берия полностью поддержал его в борьбе за власть. Утверждают, что он был единственным деятелем из Закавказья, который мог входить к «вождю» без доклада.

Дальнейшее продвижение Берия связано с его успехами в подавлении антибольшевистского подполья. На его жизнь было совершено несколько покушений, и не раз ему удавалось спастись только чудом. Своих конкурентов он умело устранял: так, подпоив главу грузинского ГПУ С.Реденса и спровоцировав скандал, он добился его перевода в Москву. В 1926 Берия назначили заместителем председателя ГПУ Закавказья и руководителем ГПУ Грузии, в 1927 – наркомом внутренних дел Грузии, а в 1931 – главой ГПУ всего Закавказья.

В октябре 1931 на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) Сталин предложил назначить Берию вторым секретарем Закавказского краевого комитета партии, однако первый секретарь Картвелишвили категорически отказался работать с новым назначенцем. Сталин пообещал решить вопрос «в рабочем порядке». Через несколько дней Картвелишвили был сослан, а Берия в 1932 занял пост партийного руководителя Закавказья. Он продолжал демонстрировать полную преданность Сталину: в специальном докладе об истории большевистских организаций Закавказья на пленуме грузинского ЦК Берия назвал Сталина основателем большевизма (наряду с Лениным). В 1933 он заслонил «вождя» от выстрелов во время отдыха на озере Рица (Абхазия); утверждают, что он чуть ли не сам организовал это покушение. В 1934 Берия был введен в состав ЦК ВКП(б). Возглавляя партийную организацию Закавказья, он стал одним из организаторов массовых репрессий 1930-х и, по свидетельству многих, лично участвовал в допросах и пытках.

Тем не менее, и он, как и многие другие тогдашние руководители страны, не чувствовали себя в полной безопасности. Историк А.Авторханов приводит данные о том, что Берия был в списке людей, против которых нарком Николай Ежов в 1938 собрал обличающие показания, и доложил Сталину. Результатом проведенного расследования стало смещение Ежова. На его место в 1938 назначили Берия, который в следующем году стал также кандидатом в члены Политбюро ЦК.

Получив назначение как доверенное лицо Сталина, Берия, в отличие от Ежова, отнюдь не был бесцветной и несамостоятельной фигурой. Очень скоро выяснилось, что у него есть не только свой стиль, но и собственные амбиции. Берия изгнал из карательных органов множество работников и расставил на ведущие посты верных себе людей. Первоначально его приход к руководству НКВД вызвал даже некоторое ослабление массового террора. «На свою должность, – вспоминал видный политический деятель 1930–1960-х годов Анастас Микоян, – он заступил дипломатично. Первым делом заявил: хватит „чисток“, пора заняться настоящей работой. От таких речей с облегчением вздохнули многие, жившие в постоянном страхе, что за ними вот-вот придут... Ему нужно было время, чтобы этот механизм усовершенствовать, сделать всемогущим и универсальным, и при этом не только не насторожить Сталина, наоборот, убедить его, что только в таком виде НКВД будет надежным щитом вождя, какие бы цели тот ни преследовал... Нужны были незаурядные дипломатические, организационные способности, умение плести паутину интриги...».

Некоторая часть репрессированных была освобождена. В ноябре 1939 вышел приказ О недостатках в следственной работе органов НКВД, требовавший строго соблюдать уголовно-процессуальные нормы. Но послабления носили временный характер. С деятельностью Берия связывают отмену системы досрочного отбытия сроков за «ударный» труд, расширение полномочий внесудебного органа – Особого совещания при НКВД, подтверждение права пытать «неразоружившихся врагов народа», массовые депортации населения из районов, присоединенных к СССР в 1939–1940.

В начале 1941 Сталин решил, что сосредоточение репрессивного, разведывательного и карательного комплекса в одних руках нецелесообразно. Ведомство государственной безопасности было выведено из подчинения Берия, и он остался наркомом внутренних дел. Как заместитель председателя СНК, он также курировал лесную и нефтяную промышленность, цветную металлургию и речной флот.

В период Второй мировой войны позиции Берия укрепились. Он играл первостепенную роль в Государственном комитете обороны (в 1944 был официально назначен заместителем председателя), отвечая за производство вооружений и боеприпасов, стал одним из фактических руководителей Ставки верховного главнокомандования. По существу, Берия превратился в администратора тыла и организатора военной промышленности, превзошедшей индустриальную машину Германии. В закрытых институтах, входивших в систему НКВД, работали многие видные ученые. В то же самое время Берия возглавлял и проведение репрессий против неугодных народов – немцев Поволжья, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев, турок-месхетинцев, курдов и т.д. Он организовал карательные команды «Смерш» и «заградительные отряды» НКВД, стрелявшие по отступавшим. За свою деятельность он получил чин маршала.

После войны Берия утратил пост министра внутренних дел, но сохранил ключевое влияние в государстве, будучи заместителем главы правительства, а с марта 1946 – и членом Политбюро. Ему было поручено курировать военно-промышленный комплекс и руководить созданием атомной отрасли. В борьбе за власть в сталинском окружении в 1946–1948 Берия выступал в союзе с Маленковым против Андрея Жданова. Его считают одним из авторов концепции «финляндизации», то есть большей самостоятельности восточноевропейских стран при сохранении их в политической орбите СССР. Он оказывал также влияние на систему государственной безопасности (пост министра занимал его ученик Абакумов); приближенные и доверенные люди Берия контролировали руководство компартии Грузии, которое славило его как «отца грузинского народа», наравне со Сталиным.

Но уже в 1949 растущая самостоятельность Берия стала беспокоить Сталина. Сторонник Берия Абакумов был смещен с поста министра госбезопасности и заменен партийным аппаратчиком С.Д.Игнатьевым. Затем «вождь» нанес удар по сторонникам Берия в руководстве компартии Грузии. В результате «грузинского дела» в ноябре 1951 по обвинению в «буржуазном национализме» были смещены и арестованы 427 секретарей обкомов, горкомов и райкомов, 3 секретаря грузинского ЦК, 7 из 11 членов бюро ЦК компартии Грузии, председатель Президиума Верховного совета, министр юстиции, прокурор республики, первый секретарь ЦК комсомола и другие деятели. В странах Восточной Европы развернулись чистки органов госбезопасности, создававшихся раннее при содействии Берия. Понимая, что ему угрожает немилость, Берия произнес на 19-м съезде КПСС в октябре 1952 речь –панегирик Сталину. Однако это не смягчило недоверия лидера СССР, который, как утверждают, готовил расправу над некогда всесильным министром и другими старыми членами Политбюро.

Подробности острой борьбы за власть в советском руководстве, которая развернулась в конце 1952 – начале 1953 годов, и та роль, какую играл при этом Берия, до сих пор остаются предметом спора между историками. Некоторые из них утверждают, что Сталин намеревался использовать «дело врачей» и антисемитскую кампанию для того, чтобы под их прикрытием разделаться с деятелями, вызвавшими его гнев. Согласно некоторым их версиям, Берия и Маленкову удалось составить собственный «контр-заговор» и убрать ближайших людей их аппарата и охраны Сталина. Историк А.Авторханов полагает даже, что им, в конечном счете, удалось устранить Сталина. Как бы то ни было, смерть диктатора в марте 1953 положила конец этому противоборству.

После смерти Сталина Берия стал одним из высших руководителей страны, официально – вторым после Маленкова. Он занял пост заместителя председателя Совета министров и главы министерства внутренних дел, в которое было влито министерство госбезопасности. В этот период Берия оказался прагматиком, который разрабатывал собственный план преобразований.

Прежде всего, он прекратил «дело врачей» и выпустил из заключения десятки арестованных медиков. В органах госбезопасности были проведены новые чистки и лица, ответственные за упомянутое «дело», сами оказались в заключении. По инициативе Берия была одобрена частичная амнистия для осужденных на срок до пяти лет: в результате на свободу вышло более одного миллиона 200 тысяч человек.

В области национальной политики Берия выступал за существенное смягчение политики форсированной русификации в союзных республиках, которая активно проводилась Сталиным, особенно после войны. По его докладу, Президиум ЦК в июне 1953 вынес постановление: «покончить с извращением советской национальной политики», выдвигать на руководящие должности в республиках представителей «титульной» национальности и перевести делопроизводство на местные языки. На Украине и в Белоруссии первые секретари компартии, русские по национальности, были заменены украинцем и белорусом.

Имеются сведения, что Берия предполагал без большого шума осуществит своеобразную «десталинизацию», заменив классический сталинский режим партийно-государственной диктатуры на авторитарную, но «деидеологизированную» диктатуру с опорой на силовые ведомства. Хозяйственное руководство должно было находиться в государственных, а не партийных руках. Ряд исследователей доказывает, что он планировал допустить при этом некоторую свободу частной хозяйственной инициативы. В любом случае, ничего из этих планов не было осуществлено.

Во внешней политике Берия собирался нормализовать отношения с Югославией и с Западом. Он готов был согласиться на восстановление единой Германии с западной политической моделью.

Руководство страны во главе с Георгием Маленковым и Никитой Хрущевым не готово было пойти на столь радикальные перемены. Но прежде всего, оно понимало, что эти планы должны способствовать установлению личной диктатуры Берия. Между Берия и другими членами партийно-государственной верхушки развернулась острая борьба за власть.

Всесильный вице-премьер попытался привлечь на свою сторону Никиту Хрущева и Николая Булганина, но те предпочли договориться с Маленковым. Совместно с военными был разработан план устранения Берия. Под предлогом проведения летних маневров в Москву были стянуты военные части, верные первому заместителю министра обороны – маршалу Георгию Жукову. Высшие офицеры – маршал Жуков, командующий силами Московского округа генерал К.С.Москаленко и другие – были приглашены на заседание партийно-государственного руководства 26 июня 1953, якобы для обсуждения маневров. По одной из версий, Хрущев дождался, пока Берия войдет в зал заседаний и предложил сместить и судить его, после чего Маленков вызвал военных. По другой, когда военные вошли в зал, Маленков обвинил Берия в подготовке заговора и приказал Жукову арестовать его, что и было немедленно сделано. Не ожидавший такого поворота событий, Берия не оказал никакого сопротивления. Он успел только несколько раз написать на лежавшем перед ним листе бумаги: «Тревога».

Арестованного увели в соседнюю комнату, где продержали всю ночь. Он все время пытался ослабить бдительность охранявших его офицеров и добраться до телефона. Лишь после того, как военные сменили кремлевскую охрану, подчинявшуюся Берия, его вывезли из Кремля. В дальнейшем он отказывался каяться и признаваться в каких-либо преступлениях, даже держал одиннадцатидневную голодовку.

Кампания против Берия, начатая после его смещения и ареста, должна была убедить советское население, что именно он один из всего руководства несет ответственность за все трудности и преступления сталинского режима. Его обвинили в государственной измене, шпионаже, расправах с невиновными людьми и насилиях. Суд над Берия и его ближайшими сотрудниками – В.Меркуловым, В.Деканозовым, Б.Кобуловым, С.Гоглидзе, П.Мешиком и Л.Володзимерским – проходил с 18 по 23 декабря 1953. Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР под председательством маршала И.С.Конева, заседая за закрытыми дверями, приговорило их к смертной казни. 23 декабря 1953 Берия был расстрелян.

Вадим Дамье

Бетховен Людвиг Ван (Beethoven, Ludwig van) (1770–1827), немецкий композитор, которого нередко считают величайшим творцом всех времен. Его творчество относят как к классицизму, так и к романтизму; на самом же деле оно выходит за рамки подобных определений: сочинения Бетховена - прежде всего выражение его гениальной личности.

Бетховен родился в Бонне, предположительно 16 декабря 1770 (крещен 17 декабря). В его жилах кроме немецкой текла и фламандская кровь: дед композитора по отцу, тоже Людвиг, родился в 1712 в Малине (Фландрия), служил певчим в Генте и Лувене и в 1733 перебрался в Бонн, где стал придворным музыкантом в капелле курфюрста-архиепископа Кёльнского. Это был умный человек, хороший певец, профессионально подготовленный инструменталист, он дослужился до должности придворного капельмейстера и пользовался уважением окружающих. Его единственный сын Иоганн (остальные дети умерли в младенческом возрасте) с детства пел в той же капелле, но положение его было шаткое, поскольку он сильно пил и вел беспорядочную жизнь. Иоганн взял в жены Марию Магдалену Лайм, дочь повара. У них родилось семеро детей, из которых в живых остались трое сыновей; Людвиг, будущий композитор, был старшим из них.

Бетховен вырос в нищете. Отец пропивал свое скудное жалованье; он занимался с сыном игрой на скрипке и фортепиано в надежде, что тот станет вундеркиндом, новым Моцартом, и обеспечит семью. Со временем отцу прибавили жалованье в расчете на будущее его одаренного и трудолюбивого сына. При всем том мальчик неуверенно владел скрипкой, а на фортепиано (как и на скрипке) любил больше импровизировать, чем совершенствовать технику игры.

Общее образование Бетховена было столь же несистематичным, как и музыкальное. В последнем, однако, большую роль играла практика: он играл на альте в придворном оркестре, выступал исполнителем на клавишных инструментах, в том числе на органе, которым сумел быстро овладеть. К.Г.Нефе, с 1782 боннский придворный органист, стал первым настоящим учителем Бетховена (в числе прочего он прошел с ним весь Хорошо темперированный клавир И.С.Баха). Обязанности Бетховена как придворного музыканта значительно расширились, когда эрцгерцог Максимилиан Франц стал курфюрстом Кёльнским и начал проявлять заботу о музыкальной жизни Бонна, где располагалась его резиденция. В 1787 Бетховену удалось впервые посетить Вену – в то время музыкальную столицу Европы. По рассказам, Моцарт, послушав игру юноши, высоко оценил его импровизации и предрек ему большое будущее. Но вскоре Бетховен должен был вернуться домой – его мать лежала при смерти. Он остался единственным кормильцем семьи, состоявшей из беспутного отца и двух младших братьев.

Одаренность юноши, его жадность к музыкальным впечатлениям, пылкая и восприимчивая натура привлекли внимание некоторых просвещенных боннских семейств, а блестящие фортепианные импровизации обеспечили ему свободный вход в любые музыкальные собрания. Особенно много сделало для него семейство Бройнинг, которое взяло опеку над неуклюжим, но оригинальным молодым музыкантом. Доктор Ф.Г.Вегелер стал ему другом на всю жизнь, а граф Ф.Е.Г.Вальдштейн, его восторженный почитатель, сумел убедить эрцгерцога послать Бетховена для учения в Вену.

В Вене, куда Бетховен приехал во второй раз в 1792 и где оставался до конца своих дней, он быстро нашел титулованных друзей-меценатов.

Люди, встречавшиеся с молодым Бетховеном, описывали двадцатилетнего композитора как коренастого молодого человека, склонного к щегольству, порой дерзкого, но добродушного и милого в отношениях с друзьями. Понимая недостаточность своего образования, он отправился к Йозефу Гайдну, признанному венскому авторитету в области инструментальной музыки (Моцарт умер годом ранее) и некоторое время приносил ему для проверки упражнения в контрапункте. Гайдн, однако, вскоре охладел к строптивому ученику, и Бетховен втайне от него стал брать уроки у И.Шенка и затем у более основательного И.Г.Альбрехтсбергера. Помимо этого, желая усовершенствоваться в вокальном письме, он посещал в течение нескольких лет знаменитого оперного композитора Антонио Сальери. Вскоре он вошел в кружок, объединявший титулованных любителей и профессиональных музыкантов. Князь Карл Лихновский ввел молодого провинциала в круг своих друзей.

Приближение глухоты. Нам остается только гадать, до какой степени бетховенская глухота повлияла на его творчество. Недуг развивался постепенно. Уже в 1798 он жаловался на шум в ушах, ему бывало трудно различать высокие тоны, понимать беседу, ведущуюся шепотом. В ужасе от перспективы стать объектом жалости – глухим композитором, он рассказал о своей болезни близкому другу – Карлу Аменде, а также докторам, которые посоветовали ему по возможности беречь слух. Он продолжал вращаться в кругу своих венских друзей, принимал участие в музыкальных вечерах, много сочинял. Ему так хорошо удавалось скрывать глухоту, что до 1812 даже часто встречавшиеся с ним люди не подозревали, насколько серьезна его болезнь. То, что при беседе он часто отвечал невпопад, приписывали плохому настроению или рассеянности.

Летом 1802 Бетховен удалился в тихий пригород Вены – Хайлигенштадт. Там появился потрясающий документ – «Хайлигенштадтское завещание», мучительная исповедь терзаемого недугом музыканта. Завещание адресовано братьям Бетховена (с указанием прочесть и исполнить после его смерти); в нем он говорит о своих душевных страданиях: мучительно, когда «человек, стоящий рядом со мной, слышит доносящийся издали наигрыш флейты, не слышный для меня; или когда кто-нибудь слышит пение пастуха, а я не могу различить ни звука». Но тогда же, в письме к доктору Вегелеру, он восклицает: «Я возьму судьбу за глотку!», и музыка, которую он продолжает писать, подтверждает это решение: в то же лето появляются светлая Вторая симфония, ор. 36, великолепные фортепианные сонаты op. 31 и три скрипичных сонаты, ор. 30.

Второй период. «Новый путь». Согласно «трехпериодной» классификации, предложенной в 1852 одним из первых исследователей творчества Бетховена В. фон Ленцем, второй период приблизительно охватывает 1802–1815. Окончательный разрыв с прошлым явился скорее осуществлением, продолжением тенденций раннего периода, нежели сознательной «декларацией независимости»: Бетховен не был реформатором-теоретиком, как Глюк до него и Вагнер после него. Первый решительный прорыв к тому, что сам Бетховен называл «новым путем», произошел в Третьей симфонии (Героической), работа над которой относится к 1803–1804. Продолжительность ее втрое больше, чем любой другой симфонии, написанной ранее. Первая часть – музыка необычайной силы, вторая – потрясающее излияние скорби, третья – остроумное, прихотливое скерцо, а финал – вариации на ликующую, праздничную тему - своей мощью далеко превосходит традиционные финалы в форме рондо, сочинявшиеся предшественниками Бетховена. Часто утверждают (и не без оснований), что сначала Бетховен посвятил Героическую Наполеону, но узнав, что тот провозгласил себя императором, отменил посвящение. «Теперь он будет попирать права человека и удовлетворять только собственное честолюбие», – таковы, по рассказам, были слова Бетховена, когда он разорвал титульную страницу партитуры с посвящением. В конце концов Героическая была посвящена одному из меценатов - князю Лобковицу.

Сочинения второго периода. В эти годы гениальные творения выходили из-под его пера одно за другим. Основные сочинения композитора, перечисленные в порядке их возникновения, образуют невероятный поток гениальной музыки, этот воображаемый звуковой мир заменяет его творцу уходящий от него мир реальных звучаний. Это было победоносное самоутверждение, отражение напряженной работы мысли, свидетельство богатой внутренней жизни музыканта.

С амые важные сочинения второго периода: скрипичная соната ля мажор, ор. 47 (Крейцерова, 1802–1803); Третья симфония, ор. 55 (Героическая, 1802–1805); оратория Христос на Масличной горе, ор. 85 (1803); фортепианные сонаты: Вальдштейновская, ор. 53; фа мажор, ор. 54, Аппассионата, ор. 57 (1803–1815); фортепианный концерт № 4 соль мажор, ор. 58 (1805–1806); единственная опера Бетховена – Фиделио, ор. 72 (1805, вторая редакция 1806); три «русских» квартета, ор. 59 (посвящены графу Разумовскому; 1805–1806); Четвертая симфония си-бемоль мажор, ор. 60 (1806); скрипичный концерт, ор. 61 (1806); увертюра к трагедии Коллина Кориолан, ор. 62 (1807); Месса до мажор, ор. 86 (1807); Пятая симфония до минор, ор. 67 (1804–1808); Шестая симфония, ор. 68 (Пасторальная, 1807–1808); виолончельная соната ля мажор, ор. 69 (1807); два фортепианных трио, ор. 70 (1808); фортепианный концерт № 5, ор. 73 (Император, 1809); квартет, ор. 74 (Арфа, 1809); фортепианная соната, ор. 81а (Прощание, 1809–1910); три песни на стихи Гёте, ор. 83 (1810); музыка к трагедии Гёте Эгмонт, ор. 84 (1809); квартет фа минор, ор. 95 (1810); Восьмая симфония фа мажор, ор. 93 (1811–1812); фортепианное трио си-бемоль мажор, ор. 97 (Эрцгерцог, 1818).

Ко второму периоду относятся наивысшие достижения Бетховена в жанрах скрипичного и фортепианного концерта, скрипичные и виолончельные сонаты, оперы; жанр фортепианной сонаты представлен такими шедеврами, как Аппассионата и Вальдштейновская. Но даже музыканты не всегда были способны воспринять новизну этих сочинений. Говорят, что однажды кто-то из коллег спросил Бетховена: неужели он считает музыкой один из квартетов, посвященных русскому посланнику в Вене, графу Разумовскому. «Да, – ответил композитор, – но не для вас, а для будущего».

Четвертая, Пятая и Шестая (Пасторальная) симфонии были сочинены в 1804–1808. Пятая – наверное, самая известная симфония в мире – открывается кратким мотивом, про который Бетховен сказал: «Так судьба стучится в дверь». В 1812 были завершены Седьмая и Восьмая симфонии.

В 1804 Бетховен охотно принял заказ на сочинение оперы, поскольку в Вене успех на оперной сцене означал славу и деньги. Сюжет вкратце состоял в следующем: смелая, предприимчивая женщина, переодевшись в мужскую одежду, спасает своего любимого мужа, заключенного в тюрьму жестоким тираном, и изобличает последнего перед народом. Чтобы избежать путаницы с уже существовавшей оперой на этот сюжет – Леонорой Гаво, бетховенское произведение было названа Фиделио, по имени, которое принимает переодетая героиня. Конечно, у Бетховена не было опыта сочинения для театра. Кульминационные моменты мелодрамы отмечены превосходной музыкой, но в других разделах отсутствие драматического чутья не позволяет композитору подняться над оперной рутиной (хотя он очень стремился к этому: в Фиделио есть фрагменты, которые переделывались до восемнадцати раз). Все же опера постепенно завоевывала слушателей (при жизни композитора состоялось три ее постановки в разных редакциях – в 1805, 1806 и 1814). Можно утверждать, что ни в одно другое сочинение композитор не вложил столько труда.

Бетховен, глубоко почитал творения Гёте, сочинил несколько песен на его тексты, музыку к его трагедии Эгмонт, но познакомился с Гёте только летом 1812, когда они вместе оказались на курорте в Теплице. Изысканные манеры великого поэта и резкость поведения композитора не способствовали их сближению. «Его дарование поразило меня чрезвычайно, но, к сожалению, он обладает нравом неукротимым, и мир представляется ему ненавистным творением», – говорит Гёте в одном из писем.

Глухота Бетховена стала практически полной. К 1819 ему пришлось целиком перейти на общение с собеседниками с помощью грифельной доски или бумаги и карандаша (сохранились т.н. разговорные тетради Бетховена). Полностью погруженный в работу над такими сочинениями, как величественная Торжественная месса ре мажор (1818) или Девятая симфония, он вел себя странно, внушая тревогу посторонним людям: он «пел, завывал, топал ногами, и вообще казалось, что он ведет смертельную борьбу с невидимым противником» (Шиндлер). Гениальные последние квартеты, пять последних фортепианных сонат – грандиозные по масштабам, необычные по форме и стилю – казались многим современником произведениями сумасшедшего. И все-таки венские слушатели признавали благородство и величие бетховенской музыки, они чувствовали, что имеют дело с гением. В 1824 во время исполнения Девятой симфонии с ее хоровым финалом на текст оды Шиллера К Радости (An die Freude) Бетховен стоял рядом с дирижером. Зал был покорен мощной кульминацией в конце симфонии, публика неистовствовала, но Бетховен не оборачивался. Пришлось одному из певцов взять его за рукав и повернуть лицом к слушателям, чтобы композитор поклонился.

В отличие от своего предшественника Моцарта, Бетховен сочинял с трудом. Записные книжки Бетховена показывают, как постепенно, шаг за шагом из неуверенных набросков возникает грандиозная композиция, отмеченная убедительной логикой построения и редкой красотой. Только один пример: в первоначальном эскизе знаменитого «мотива судьбы», открывающего Пятую симфонию, он поручен флейте, а это значит, что тема имела совсем иной образный смысл. Мощный художественный интеллект позволяет композитору обратить недостаток в достоинство: моцартовской спонтанности, инстинктивному чувству совершенства Бетховен противопоставляет непревзойденную музыкально-драматургическую логику. Именно она – главный источник бетховенского величия, его несравненного умения организовать контрастные элементы в монолитное целое. Бетховен стирает традиционные цезуры между разделами формы, избегает симметрии, сливает части цикла, развивает протяженные построения из тематических и ритмических мотивов, на первый взгляд не содержащих в себе ничего интересного. Иначе говоря, Бетховен творит музыкальное пространство силой ума, собственной волей. Он предвосхищал и создавал те художественные направления, которые стали определяющими для музыкального искусства 19 в. И сегодня его произведения входят в число величайших, наиболее почитаемых творений человеческого гения.

Бетховен скончался в Вене 26 марта 1827 от воспаления легких, осложненного желтухой и водянкой.

Бирон Эрнст-Иоганн (1690–1772), герцог Курляндский, российский государственный деятель. Родился 23 ноября (3 декабря) 1690 в небогатой дворянской семье в Курляндии. Отец Карл Бирон – корнет польской армии. Учился в Кенигсбергском университете, однако не окончил курса. Трудно установить, чем он занимался в последующие годы: есть сведения, что он был и берейтором, и воспитателем детей в дворянских домах, и служил в каком-то винном погребе в Риге, и занимался сапожным ремеслом. В 1718 по протекции графа Г.-К.Кейзерлинга получил должность при дворе курляндской герцогини Анны Ивановны, племянницы Петра I; произведен в камер-юнкеры. Однако вскоре был вынужден покинуть двор то ли из-за конфликта с управляющим герцогини П.М.Бестужевым-Рюминым, то ли из-за уличного скандала в Кенигсберге, то ли из-за дуэли, на которой он убил своего противника. В 1724 по ходатайству Г.-К.Кайзерлинга вернулся ко двору Анны Ивановны и стал главным ее фаворитом.

После избрания Анны Ивановны на русский престол последовал за ней в Россию. 28 апреля (9 мая) 1730 назначен обер-камергером, 12 (23) августа получил титул графа Священной Римской империи. В течение всего десятилетнего царствования Анны Ивановны имел огромный вес при дворе (особенно с 1735), соперничая с А.И.Остерманом и Б.-Х.Минихом за влияние на императрицу. Как государственный деятель проявил себя в первую очередь при решении польских и курляндских дел. В 1733 убедил российское правительство поддержать кандидатуру Августа III Саксонского на польский престол. 13 (24) июля 1737 под давлением России избран герцогом Курляндии; управлял герцогством, оставаясь в Петербурге. Перед кончиной Анна Ивановна (по совету А.П.Бестужева-Рюмина) назначила его регентом при своем малолетнем преемнике Иване Антоновиче, отстранив от власти его родителей Анну Леопольдовну и Антона-Ульриха Брауншвейгского.

Став 17 (28) октября 1740 регентом, уже через три недели был смещен со своего поста в результате военного переворота, осуществленного Б.-Х.Минихом в ночь на 9 (20) ноября 1740 и приведшего к власти Анну Леопольдовну. Предан суду; обвиненный в узурпации регентства, в стремлении захватить престол, выслав из России Брауншвейгскую фамилию, и в притеснении русских, был приговорен 8 (19) апреля 1741 к четвертованию, замененному затем вечной ссылкой с конфискацией движимого и недвижимого имущества и с лишением всех чинов и наград. Отправлен в Пелым (Тобольская провинция). После воцарения Елизаветы Петровны возвращен в начале 1742 из ссылки и определен на поселение в Ярославль без права выезда. В течение своего двадцатилетнего пребывания в Ярославле пользовался относительной свободой, хотя и жаловался постоянно на недостаток средств и на произвол караульных офицеров. В 1762 по восшествии на престол Петра III был полностью реабилитирован; его вызвали в Петербург и возвратили все ордена и звания (кроме титула герцога Курляндского). В том же году Екатерина II с согласия Польши восстановила его на курляндском престоле, связав его обещанием быть верным союзу с Россией и допустить свободное отправление православного культа на территории герцогства. Это соглашение, а также меры в защиту крестьян и еврейской общины вызвали недовольство курляндского дворянства. В 1769 передал власть своему сыну Петру. Умер 17 (28) декабря 1772 в Митаве в восьмидесятилетнем возрасте; погребен в усыпальнице курляндских герцогов.

В российской традиции имя Э.-И.Бирона стало одиозным. Термин «бироновщина» часто применяют для обозначения десятилетнего правления Анны Ивановны (1730–1740). Стало общим местом возлагать на него главную ответственность за политические преследования (особенно дело А.П.Волынского), казнокрадство, засилье иностранцев в ее царствование. Его изображают жестоким, корыстолюбивым, необразованным, презрительно относившимся ко всему русскому. Образ этот утрирован и не всегда соответствует историческим фактам. Кроме того, остается вопросом, в какой степени (при всей своей близости к Анне Ивановне) Э.-И.Бирон действительно определял внутреннюю и внешнюю политику Российской империи. Конечно, он оказывал влияние при принятии некоторых важных политических решений и успешно интриговал против своих соперников, однако реальные рычаги управления оставались в руках таких деятелей, как А.И.Остерман и Б.-Х.Миних. На самом деле, Э.-И.Бирон был скорее придворным, чем государственным человеком.

Иван Кривушин.

Бичер-Стоу Гарриет Элизабет (англ. Harriet Elizabeth Beecher Stowe; 14 июня 1811 Личфилд, штат Коннектикут, США — 1 июля 1896) — американская писательница, автор знаменитого романа «Хижина дяди Тома».

Дочь известного богослова и проповедника Лимана Бичера. Долгое время была учительницей в основанной её сестрой школе для девочек и в 1836 вышла замуж за Стоу, профессора богословия в Андовере (Массачусетс). В своих литературных произведениях она выступила горячей защитницей женского образования и уничтожения рабовладельчества. Её роман «Хижина дяди Тома» (1852) явился как бы новым откровением. Несмотря на слабость его в художественном отношении, он в первом же году разошелся в Америке в 350000, а в общем в 600000 экземпл., выдержал 35 изданий в Англии и был переведен на 20 иностранных языков. Немало читателей он нашёл себе также у нас в России, где появление его совпало с кануном великой эпохи освобождения крестьян. В ответ на проклятия и обвинения, посыпавшиеся на Бичер-Стоу за эту горячую проповедь освобождения негров со стороны рабовладельцев и их друзей, она выпустила в свет «Ключ» («Key to uncle Tom’s Cabin»), в котором ясно доказала, что сюжет для романа прямо взят ею из жизни, часто даже до мельчайших подробностей.

Другие её произведения далеко уступают этому роману даже с художественной стороны. К ним принадлежат:

«The mayflower» (1843, 21 вып., Бостон 1882)
«Sunny memories of foreign lands» (Бостон, 1854, 2 т.)
«Dred» (Бост., 1856)
«The ministers wooing» (Бост., 1859)
«Sam-Lawson’s fireside stones» (там же, 1871)
«My wife and I» (там же, 1872); «Old-town folks» (7 вып., там же, 1871)
«Palmetto leaves» (там же, 1873); «Footsteps of the master» (там же, 1876)
«A dog’s mission» (там же, 1881).

Стихотворения Бичер-Стоу написаны преимущественно на религиозные темы. В 1869 она напечатала в одном американском журнале статью «The true story of lady Byron’s Life» (истинная история жизни жены Байрона), в котором возвела на великого поэта обвинение в прелюбодейном сожительстве со сводной сестрой. Статья вызвала всеобщее негодование в Америке и Европе, и хотя Бичер-Стоу попыталась оправдаться и подтвердить обвинение новыми фактами в книге «Lady Byron vindicated» (Бостон, 1869), но ей никто не поверил, и вся эта история может быть объяснена только пуританской нетерпимостью среды, в которой Бичер-Стоу жила со времени своего замужества.

В России роман был издан в 1858 году журналом «Современник», в период руководства изданием Некрасова и Чернышевского.

Блок Александр Александрович (1880-1921), русский поэт. Родился 16 (28) ноября 1880 в Петербурге. Сын профессора-юриста, с которым мать Блока разошлась вскоре после рождения поэта. Воспитывался в семье своего деда А.Н.Бекетова, ботаника, ректора Петербургского университета. Отношения с отцом, изредка приезжавшим в Петербург из Варшавы, отразились в неоконченной поэме Возмездие (1917-1921). Образ «демона», чуждого любых иллюзий, но вместе с тем наделенного неискоренимой мечтательностью, навеян размышлениями о судьбе отца, последнего русского романтика, который стал жертвой рока истории, вплотную приблизившей эпоху катастроф невиданного масштаба и трагизма. Таким романтиком, тоже испытавшим на себе возмездие истории, Блок ощущал и самого себя.

Высокие идеалы, которыми жила семья Бекетовых, особенно органично воплотились в матери поэта (по второму мужу — А.А.Кублицкой-Пиоттух), до конца дней оставшейся самым близким ему человеком. В подмосковном имении Шахматово, где семья проводила летние месяцы, Блоку впервые открылась красота русской природы. Пейзажи этих мест узнаются в многочисленных стихотворениях Блока. Самые ранние из них, включенные в посмертно вышедшую книгу Отроческие стихи (1922), написаны им в возрасте 17 лет.

Формирование поэтической индивидуальности Блока на первых порах протекало вне воздействия символизма, который с 1890-х годов стараниями Д.Мережковского, З.Гиппиус, В.Брюсова стал самым значительным новым течением в русской литературе. В автобиографических заметках Блок отмечает: «Семейные традиции и моя замкнутая жизнь способствовали тому, что ни строки так называемой „новой поэзии“ я не знал до первых курсов университета» — Петербургского университета, где Блок получил образование сначала на юридическом (1898-1901), затем на филологическом (окончил в 1906) факультете.

Летом 1898 Блок знакомится со своей будущей женой Л.Д.Менделеевой (1881-1939), дочерью химика Д.И.Менеделеева. Она стала главной героиней лирики первого периода творчества, составившей книгу Стихи о Прекрасной Даме (1904). 1901 выделен Блоком как год, решивший его судьбу: это время сближения с поэтом А.Белым, затем переросшего в многолетнюю дружбу-вражду, период, окрашенный мистическими переживаниями, оттеняющими чувство к Л.Д.Менделеевой (венчание состоялось 17 августа 1903), и ознаменованный встречей с поэзией, а затем с философией Вл.С.Соловьева, на несколько лет овладевшей всем существом молодого поэта. Идеи Соловьева лежат в основании художественной концепции русского символизма, крупнейшим творческим свершением которого явились Стихи о Прекрасной Даме, с их уникальным сочетанием романтической влюбленности и почти религиозного поклонения Возлюбленной, воспринимаемой, вслед за Данте, как земное воплощение божественного образа. Поэтический идеал молодого Блока — одухотворенный человек, который, в согласии с учением Соловьева, отмечен «сиянием Бога» и потому свободен от «грубой коры вещества». В центре «романа в стихах», как называл свою первую книгу Блок, стоит мистерия богоявления и преображения мира, но этот доминирующий мотив, который потребовал многочисленных слов-символов («высокие соборы», «бездонная глубина», «лазурь», «тьма» и т.п.), обозначающих присутствие бесконечного в конечном, соединяется с лирическим сюжетом, отмеченным биографической достоверностью. Возлюбленная представлена как олицетворение Вечной Женственности и Мировой Души, воспетой Соловьевым, однако чувство поэта обращено к конкретной женщине и подчас приобретает драматический характер.

В реальных отношениях с Л.Д.Блок, почти лишенных физической близости, это раздвоение породило многолетний мучительный конфликт, который особенно обострился после того, как в эти отношения активно вмешался Белый. Его увлечение Л.Д.Блок, в котором смешивались также почитание «Лучезарного лика» и земная страсть, создало невыносимую ситуацию, которая едва не привела к дуэли между Блоком и Белым. Так завершается период, который Блок впоследствии назвал «мистическим шарлатанством».

Отход от символизма начался у Блока со времени революции 1905-1907 в России, воспринятой им как «веселое время» — знамение великих духовных перемен. В письме отцу (30 декабря 1905) Блок признается, что органически неспособен служить «общественности»: «Никогда я не стану ни революционером, ни «строителем жизни». Однако сборник Нечаянная радость (1907) свидетельствует об усилившемся интересе к реальному миру, хотя и постигаемому под знаком «мистики в повседневности» и «демонической» притягательной силы, которую таит в себе эта обыденность, в особенности — мир города. Тот же «демонизм» присущ у Блока захватывающим его земным страстям; им наделен и его образ России, где «темные, дьявольские силы» водят на путях и распутьях свои «ночные хороводы», а «ведуны с ворожеями чаруют злаки на полях» (Русь, 1906).

Центральное положение во втором сборнике Блока занимает цикл из пяти стихотворений, объединенных символическим образом Незнакомки, как озаглавлено самое известное из них (а также и лирическая драма, законченная осенью 1906). Образ Незнакомки — женщины, встреченной в дачном пригороде Петербурга и одновременно звезды, упавшей на землю огненной кометой, — остается в границах поэтики символизма. Однако этот образ (особенно в драме) осмысляется как крушение мифа о Прекрасной Даме. «Падучая дева-звезда» отвергает аскетическую эротику, к который призывал Соловьев, а ее целомудренный рыцарь вынужден уступить другому, который уводит «красотку». В то же время написана драма Балаганчик (премьера спектакля В.Э.Мейерхольда в театре В.Ф.Комиссаржевской — 30 декабря 1906), где «мечтательный, расстроенный и бледный» Пьеро томится о своей «картонной невесте», покинувшей его ради Арлекина. Отношения трех персонажей (многие увидели в пьесе насмешливый парафраз истории отношений между Блоками и Белым) показаны как театр марионеток, герои которого истекают не кровью, а клюквенным соком. Видения символизма сменяются буффонадой, восходящей к эстетике итальянской комедии дель арте, которая у Блока, расстающегося со своей поэтической юностью, приобретает трагический оттенок.

В книге стихов Снежная маска (1907) и цикле Фаина (стихотворения 1906-1908), навеянных страстным увлечением актрисой Н.Н.Волоховой, двойное видение символизма, открывающего трансцендентное в обыденном, реализовано посредством образов города, соединяющего в себе завораживающие и дьявольские черты (т.н. «петербургский миф» Блока, художественно воплощаемый по преимуществу посредством метафор тумана, снега, сна). Но вместе с тем эстетика символизма переосмыслена, поскольку полная трагизма страсть соединяется не с утопией преображения земного бытия, когда оно станет частью Мировой Души, но с глубоко укорененной, едва ли не мистической любовью к родине. Отныне это главная лирическая тема Блока, ищущего «живую душу» России в ее «нищей» природе, озаренной нездешним светом, и в постижении ее исторического пути, пролегающего через героические испытания (цикл На поле Куликовом, 1909), которые в конечном счете должны увенчаться обретением Христа. Идея пути доминирует в поэтическом творчестве Блока 1910-х годов, составляя контрастное единство с образами хаоса, гибели и катастрофы, которые поэт предчувствовал задолго до того, как они заявили о себе Первой мировой войной и Октябрьской революцией1917.

Этими предчувствиями полон раздел Страшный мир сборника Ночные часы (1911). И в поэзии, и в публицистике, которой в эти годы поэт отдает много сил (под заглавием Россия и интеллигенция его важнейшие статьи вышли книгой в 1918), Блок предстает человеком «катастрофического сознания», все более далеким от круга настроений символизма, как и от его художественного языка. Явственной становится его ориентация, с одной стороны, на поэтику народных заговоров, плачей, причитаний, с другой — на русскую романтическую традицию, в особенности на впервые им открытое поэтическое наследие Ап.Григорьева. Последним произведением Блока, в котором еще чувствуются идеи символизма, была драма Роза и Крест (1913), написанная на сюжет из истории трубадуров и предназначенная для Московского Художественного театра (постановка не состоялась). Столкновение действительности и мечты, которое в заметках об этой драме поэт называет ее главной темой, образует и основной сюжет цикла Кармен (1914), навеянного впечатлениями от певицы Л.А.Дельмас в опере Бизе, а также поэмы Соловьиный сад (1915), которой завершаются лирические циклы Блока.

Призванный на военную службу в июле 1916, Блок вскоре после Февральской революции возвращается в Петроград и участвует в работе Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений царского режима (его книга Последние дни императорской власти вышла посмертно в 1921). Октябрьские события он воспринял как взрыв очистительной стихии, испытав в январе 1918 недолгий творческий подъем, который увенчан поэмами Двенадцать и Скифы. Обе они говорят о «мировом пожаре», о «крушении старого мира», воспринятом как возмездие за его нравственное и социальное зло. Над разбушевавшимся океаном революции поэту видится заря новой «прекрасной жизни». Христос идет по заснеженному Петрограду во главе отряда красногвардейцев — образ, которого не могла простить Блоку антибольшевистски настроенная интеллигентская среда, объявившая ему после выхода Двенадцати бойкот.

Поэма строится на чередовании тонических ритмов и традиционного хорея, на переплетении эпизодов, связанных с проституткой Катькой, убитой ее ухажером за измену, и заполненных профетической символикой картин грандиозной драмы, в обрамлении которых развернут сюжет этого «жестокого» городского романса. Выделены лейтмотивы бунта, стихии, ветра, в котором распознается «музыка» исторического потрясения (Блок подразумевал не столько Октябрьский переворот, сколько закат целой эпохи в жизни человечества — «крушение гуманизма», как озаглавлена одна из его программных статей 1919). В Скифах идея краха европейской культуры, ведущей свою родословную от эпохи Возрождения, выступает еще более рельефно. Как показывают дневниковые записи Блока этого времени, его самого не оставляли сомнения в правомерности восприятия революции как очищения и оправдания бунта, стихии «музыки» («Он идет с ними, а надо, чтобы шел Другой», т.е. Антихрист, — запись от 20 февраля 1918). После двух поэм, ставших откликом на Октябрь, Блок почти не пишет стихов, отдавшись работе над автобиографической повестью Исповедь язычника (осталась в набросках), а затем вообще отказавшись от творчества.

Блок пытается сотрудничать в культурно-просветительских учреждениях, готовит издание Гейне, с лета 1919 руководит репертуарной политикой Большого драматического театра, время от времени выступает с чтением своих стихов в Петрограде и Москве. Последним заметным его выступлением стала речь О назначении поэта, произнесенная на вечере памяти Пушкина в феврале 1921. Блок говорил о «тайной свободе», которая необходима поэту больше, чем свобода личности или политическая вольность, и о том, что, лишившись этой свободы, поэт умирает, как Пушкин, которого «убило отсутствие воздуха». После смерти Блока (по-видимому, от истощения и нервной депрессии) 7 августа 1921 эти слова стали относить и к нему самому.

БОДЛЕР, ШАРЛЬ-ПЬЕР (Baudelaire Charles-Pierre) (1821-1867), крупнейший французский поэт 19 в. Родился в Париже 9 апреля 1821. Сын Жозефа-Франсуа Бодлера (1759-1827), управляющего делами Сената, и Каролины Аршенбо-Дюфэ (1793-1871). Отец умер, когда сыну шел седьмой год. Его воспитывал отчим — офицер французской армии Жак Опик (1789-1857), сделавший впоследствии блестящую военную (генерал), дипломатическую (посол в Мадриде) и политическую (сенатор) карьеру. В 1832 семья переехала в Лион.

В 1833 Шарль поступил в лионский Королевский коллеж; жил в пансионе. По возвращении семьи в Париж в 1836 продолжил образование в Лицее Людовика Великого; снова помещен в пансион, суровый режим которого отчим считал необходимым для воспитания непокорного пасынка. В 1837 написал свое первое стихотворение Несовместимость (Incompatibilitй). В апреле 1839 исключен из Лицея за отказ выдать товарища, но уже в августе сдал экзамены на бакалавра. В 1839-1841 слушал лекции по праву в Сорбонне. Сблизился с парижской богемой.

В июне 1841 отправлен родителями, желавшими оторвать его от этой среды, в морское путешествие в Индию, однако в сентябре прервал плавание и несколько месяцев прожил на о. Маврикий. В феврале 1842 вернулся в Париж. В апреле 1842, по достижении совершеннолетия, унаследовал отцовское состояние в 75 тыс. франков. C 1843 начал сотрудничать в литературных журналах, в первую очередь как автор обзоров и рецензий о культурной жизни Парижа. Познакомился с ведущими писателями и поэтами Франции Оноре де Бальзаком, Жераром де Нервалем, Теофилем Готье, Сент-Бёвом, Виктором Гюго и Пьером Дюпоном. Богемный образ жизни и страсть к коллекционированию живописи вовлекли его в огромные траты. За два года промотал треть отцовского состояния; в июле 1844 по решению семейного совета над ним была установлена опека. Остро переживал унижение; в июне 1845 совершил попытку самоубийства, в конце 1845 окончательно порвал с отчимом. В том же году состоялся его первый литературный дебют: в журнале Художник (Artiste) был опубликован сонет Даме креолке (A une dame crйole), сочиненный еще в период его пребывания на о. Маврикий. Тогда же он заявил о себе как о тонком ценителе живописи, написав эссе о художественном салоне 1845; с этого времени стал одним из ведущих литературных и художественных критиков своего времени. В 1846 вступил в Общество литераторов; в январе 1847 опубликовал в издаваемом Обществом Бюллетене свою первую поэму в прозе Фанфарло (La Fanfarlo). Значительно расширил круг своих знакомств: помимо поэтов и писателей, в него вошли художники (Делакруа, Курбе, Домье, Мане), известный фотограф Надар и будущий издатель его поэтических сборников Пулэ-Маласси.

Во время Февральской революции 1848 сражался на баррикадах против королевских войск. В дни государственного переворота Наполеона III (декабрь 1851) участвовал в уличных боях. В 1850-е активно пропагандировал во Франции творчество Эдгара По (переводы, исследования). 25 июня 1857 Пулэ-Маласси выпустил его поэтический сборник Цветы Зла (Freurs du Mal), вызвавший громкий скандал. По решению властей тираж был арестован. 21 августа 1857 «за оскорбление общественной морали» был приговорен трибуналом департамента Сена к штрафу в 300 франков и к запрету шести наиболее «безнравственных» поэм. В то же время Виктор Гюго горячо приветствовал «могучий талант» Бодлера.

В конце мая 1860 было опубликовано собрание кратких художественно-философских эссе Искусственный рай (Paradis artificiels).В феврале 1861 вышло второе издание Цветов Зла, последнее при жизни поэта, в состав которого были включены тридцать пять новых стихотворений; оно удостоилось восторженного отзыва А.Ч.Суинберна. Однако попытка осуществить третье издание Цветов зла натолкнулась на отказ ведущих издательских домов Леви, Гарнье и Этцеля. В ноябре 1861 выдвинул свою кандидатуру во Французскую академию, но уже в январе 1862 снял ее, посчитав свой поступок недостойным поэта. В феврале 1864 журнал Фигаро (Figaro) опубликовал шесть поэм в прозе под заглавием Парижский сплин (Spleen de Paris). Спасаясь от кредиторов, в апреле 1864 уехал в Брюссель, надеясь заработать чтением лекций о Делакруа, Готье и Искусственном рае, однако не имел успеха у бельгийской аудитории. Тяжело болел; в 1865 у него обнаружились явные симптомы паралича речи. После сердечного приступа в марте 1866 мать увезла его в Париж и поместила в больницу доктора Дюваля.

31 августа 1867 после долгой агонии скончался на ее руках. Похоронен 2 сентября на кладбище Монпарнасс в Париже. В последний путь его провожала лишь небольшая группа друзей (П.Верлен, Т. де Банвиль).

В 1868 издательский дом Леви, приобретший у Пулэ-Маласси права на публикацию произведений Бодлера, выпустил третье издание Цветов Зла, дополненное его последними стихотворениями, и сборник статей об искусстве Эстетические редкости (Curioositй esthйtiques), в 1869 — собрание литературных эссе Романтическое искусство (Art romantique) и Маленькие поэмы в прозе (Petits poиmes en prose), а затем сделанные им переводы Эдгара По.

Цветы зла Бодлера были реабилитированы только спустя восемьдесят два года после смерти поэта: Уголовная палата Кассационного суда 31 мая 1949 отменила приговор трибунала департамента Сена от 21 августа 1857.

Бодлера называют «последним романтиком». Мятеж против жестокой и пошлой реальности, страстное стремление к идеалу — основное содержание его произведений. Однако он существенно отличается от своих предшественников и современников. Его главная книга - Цветы зла — представляет собой новое качество романтической поэзии. Бодлер бесстрашно погружается в самые недоступные и запретные бездны человеческого существования (смерть, ночные кошмары, унижающая нищета, запретная любовь, опьянение и пр.). Он не приемлет существующий порядок вещей и посягает даже на его основу — Бога, безразличного к страданиям людей; Бодлер желает разрушить этот порядок и ниспровергнуть установленные от века ценности (Отречение Св.Петра, Авель и Каин). Восставший против Бога Сатана становится для него защитником всех отверженных, их помощником на нелегком пути к истинному познанию и свободе (Литания Сатане). В эту модель вписывается и тема поэта, сквозная в творчестве Бодлера. Поэт — тот же изгой, «пруклятый», «сосланный с небес на землю» (Альбатрос), чья участь особо драматична, ибо ему дан дар познания и прозрения. Предназначение искусства он видит в том, что среди мрака бытия оно освещает людям путь к истине (Маяки).

Бодлер открывает для поэзии не только новые области (а вместе с ними и «запретные» пласты языка), но и новый эстетический принцип: изображение «жестокой реальности» («atroce rйalitй») в совершенной поэтической форме; он стремится «извлечь красоту из Зла» («extraire la beautй du Mal»). Его поэзию отличают скульптурная отделанность каждой поэмы, точность и емкость слова и образа, строгость рифмы, величавость и звучность стиха. Его излюбленная форма — сонет, ограниченные размеры которого позволяют максимально насыщать текст мыслью и передать «красоту обработанного металла». Заглавие сборника Цветы зла предельно емко отражает смысл его творчества. Сосуществование двух резко противопоставленных и неразрывно связанных друг с другом тем — отрицательной действительности и мира прекрасного - говорит одновременно о возможности и невозможности идеала и создает то трагическое звучание, которым пронизаны все стихотворения Бодлера.

Бодлеру принадлежат также два прозаических сборника. В Искусственном рае он исследует проблему воздействия на человека возбуждающих средств — вина, гашиша и опиума; произнося хвалу вину, он в то же время осуждает использование наркотических возбудителей; художник, от природы одаренный поэтическим воображением, не нуждается в искусственном генерировании образов. Маленькие поэмы в прозе — экспериментальная книга, включающая как переводы на прозаический язык стихотворных текстов, так и оригинальные поэмы в прозе. В стремлении установить более интимное общение между поэтом и читателем Бодлер размывает «условные» просодические барьеры, расширяя тем самым поэтический инструментарий.

Теоретические взгляды Бодлера представлены в Эстетических редкостях и Романтическом искусстве. Исследуя творчество близких ему по духу художников и писателей, в первую очередь Эжена Делакруа и Эдгара По, он формулирует свое понимание романтизма как «искусства современности», т.е. «самого актуального выражение прекрасного», характеризующегося «глубиной, духовностью и стремлением к бесконечному» («intimite, spiritualite, aspiration vers infini»); романтизм — не в выборе сюжетов, не в правдоподобии, а в особой «манере чувствования» («maniиre de sentir»).

В истории французской литературы творчество Бодлера оказалось на переломе двух художественных эпох. Оно завершило прежнюю романтическую традицию и одновременно дало мощный импульс дальнейшему развитию французской поэзии (символизм, импрессионизм, сюрреализм).

Новейшие издания на русском языке: Цветы зла; Обломки; Парижский сплин; Искусственный рай; Эссе, дневники; Статьи об искусстве. М., 1997; Парижский сплин: Стихотворения в прозе. СПб., 1998; Проза. М., 2001.

Евгения Кривушина

Литература:

Кривушина Е.С. Категория единичного и всеобщего (на материале сонета Бодлера «Враг». — В кн.: Лирическое начало и его функции в художественном произведении. Владимир, 1989;
Комарова Е.А. Ж.-К.Гюисманс и Ш.Бодлер: Соотношение природного и искусственного. — В кн.: Национальная специфика произведений зарубежной литературы XIX-XX веков: Проблемы литературных связей. Иваново, 1999;
Косматова Е.Э. «Le voyage» Ш.Бодлера и «Плавание» М.Цветаевой. — Вестник СПбГУ. Сер. 2.: История, языкознание, литературоведение. 2000, № 4 ;
Пишуа К. Шарль Бодлер. Фрагменты книги. — «Иностранная литература», 2000, № 4;
Шевякина Е.С. Борьба и бессмертие: Отголоски религиозной метафизики Ш.Бодлера в философско-эстетическом становлении неоромантизма Франции, Латинской Америки и России конца XIX-XX вв. — Россия XXI, 2000, № 6;
Швейбельман Н.Ф. «Поэтика блужданий» во французской литературе XIX в. М., 2003 ;

Бонапарты французская императорская династия. Первоначально Бонапарты - корсиканская семья итальянского происхождения. Наполеон Бонапарт и его братья (за исключением Люсьена) основали династию Бонапартов. В 1804 г. в Париже состоялась коронация Наполеона I Бонапарта (правил в 1804-14 гг. и 1815 г.). Братья были поставлены Наполеоном I во главе государств, завоёванных Францией или вновь образованных: Жозеф Бонапарт (1768-1844) в 1806-08 гг. - неаполитанский король, в 1808-1813 гг. - король Испании; Луи Бонапарт (1778-1846) в 1806-10 гг. - король Голландии; Жером Бонапарт (1784-1860) в 1807-13 гг. - король Вестфалии. В 1852 г. произошла реставрация Бонапартов Наполеоном III. После его низложения в сентябре 1870 г. династия Бонапартов перестала править.

БОРОДИН, АЛЕКСАНДР ПОРФИРЬЕВИЧ (1833-1887), русский композитор. Родился 31 октября (12 ноября) 1833 в Санкт-Петербурге. Он был внебрачным сыном немолодого грузинского князя Луки Гедианова и петербургской мещанки Авдотьи Антоновой. По обычаю того времени ребенок получил фамилию одного из крепостных отца. Мальчик учился дома языкам — немецкому, французскому, английскому (позже овладел также итальянским). Он рано проявил интерес к музыке: в восемь лет начал брать уроки игры на флейте, а затем — на фортепиано и виолончели, в девять - сочинил польку для фортепиано в 4 руки и уже в четырнадцать лет попробовал силы в сочинении для камерного ансамбля. Однако более всего Бородина привлекала не музыка, а химия, которая и стала его профессией. С 1850 по 1856 он являлся вольнослушателем петербургской Медико-хирургической академии, по окончании был оставлен там преподавателем и в 1858 получил степень доктора медицины. Затем Бородин был направлен в научную командировку в Западную Европу (1859-1862). За границей он встретился с молодой московской пианисткой-любительницей Екатериной Сергеевной Протопоповой, музицируя с которой открыл для себя мир романтической музыки Шопена, Листа, Шумана. Вскоре они поженились. По возвращении в Россию он был избран адъюнкт-профессором по кафедре химии Медико-хирургической академии, а в 1864 — ординарным профессором (впоследствии заведующим) той же кафедры.

Несмотря на усиленные занятия наукой, Бородин никогда не оставлял музыки: в этот период им созданы струнный и фортепианный квинтеты, струнный секстет и другие камерные произведения. Решающим в его музыкальной биографии стал 1862, когда Бородин познакомился и подружился с композитором Милием Балакиревым и его кружком (впоследствии известным под именем Новой русской школы или «Могучей кучки»), состоявшим из Цезаря Кюи, Николая Римского-Корсакова и Модеста Мусоргского; под их влиянием Бородин начал работу над симфонией ми-бемоль мажор. Ее окончание затянулось ввиду загруженности композитора научной, преподавательской и издательской деятельностью (Бородин преподавал на Женских врачебных курсах, редактировал научный журнал «Знание» и т.д.), однако в 1867 симфония была все-таки закончена, а в 1869 — исполнена под управлением Балакирева. К 1867-1868 годам относится работа Бородина над оперой-фарсом Богатыри (пародия на распространенный в то время жанр романтической оперы на русскую историческую тему, с использованием мелодий Ж.Оффенбаха, Дж.Мейербера, А.Серова, русских песен и т.п.); в то же время он написал несколько романсов, являющихся шедеврами русской вокальной лирики. Успех Первой симфонии подвиг Бородина на продолжение работы в этом жанре: в 1869 возникает замысел симфонии си-бемоль минор, однако вскоре композитор оставляет его, привлеченный идеей оперы на сюжет древнерусского эпоса Слово о полку Игореве. Вскоре опера тоже была оставлена; часть сочиненной для нее музыки вошла во Вторую симфонию, окончание работы над которой относится к 1875. Примерно с 1874 Бородин возвращается к своему оперному замыслу и продолжает время от времени работать над отдельными сценами Князя Игоря. Однако к моменту смерти композитора опера осталась незавершенной.

В этот период Бородиным написаны также два струнных квартета (1879 ? 1885), две части Третьей симфонии ля минор, музыкальная картина для оркестра В Средней Азии (1880), ряд романсов и фортепианных пьес. Его музыка начинает исполняться в Германии, Бельгии и Франции, во многом благодаря содействию Франца Листа, с которым Бородин поддерживал личное знакомство. По собственному признанию в письме к жене, ему приходилось быть «одновременно ученым, антрепренером, артистом, государственным чиновником, филантропом, врачом и больным». Умер Бородин в Петербурге 15 (27) февраля 1887.

Опера Князь Игорь, несомненно, является крупнейшим творческим достижением Бородина. Она была закончена и инструментована после смерти композитора его друзьями — Николаем Римским-Корсаковым и Александром Глазуновым и впервые поставлена в Петербурге в 1890. Вторая и незавершенная Третья симфонии, а также картина В Средней Азии по образному строю близки опере: здесь тот же мир героического прошлого России, который вызвал к жизни музыку замечательной силы, необычайного своеобразия и яркого колорита, порой отмеченную редким чувством юмора. Бородин не выделялся мастерством драматурга, но его опера благодаря высоким музыкальным достоинствам завоевала сцены всего мира.

Литература:
Сохар А.Н. А.П.Бородин. М. — Л., 1965;
Зорина А. А.П.Бородин. М., 1988;

Браун Ева (Braun),(1912-1945), любовница Гитлера, ставшая его женой за день до их совместного самоубийства. Родилась в Мюнхене в семье школьного учителя. В юности была ассистенткой Генриха Гофмана, личного фотографа Гитлера, который их и представил друг другу. Высокая, стройная, с правильными чертами лица, скорее симпатичная, чем красивая, она с удовольствием занималась спортом, увлекалась плаванием, гимнастикой, лыжами и скалолазанием. Она необычайно любила танцы, которыми занималась профессионально. Сдержанная, даже застенчивая Ева Браун мало интересовалась политикой, предпочитая уделять больше внимания спорту, чтению романов и просмотру кинофильмов. Единственной целью в жизни стало для нее - быть полезной любимому фюреру.

Ева Браун отлично вписалась в альпийскую среду гитлеровского Бергхофа в Берхтесгадене. Она была введена сюда как любовница фюрера, но неизменно держалась в тени, отгородившись стеной молчания. Прислуге было запрещено разговаривать с ней, за исключением необходимости. Хотя Ева Браун и входила в ближайшее окружение, но ее отсылали в ее апартаменты всякий раз, когда появлялись важные гости. Очень немногие в Германии знали о ее существовании.

Гитлер запретил ей появляться в Берлине, лишь в последние 2 года ее жизни отступив от этого запрета. Во время войны, когда фюрер подолгу находился в одной из своих ставок, Ева Браун оставалась в Бергхофе, читала, занималась спортом, писала письма, вела дневник и тосковала. Ее участью было печально ожидать возвращения своего хозяина. При этом страдания ее были столь велики, что она несколько раз пыталась покончить с собой.

15 апреля 1945 Ева Браун прибыла в Берлин, чтобы разделить участь Гитлера. Фюрер отсылал ее в Мюнхен, но она отказалась. Когда он приказал ей покинуть бункер, она снова не подчинилась. "Германия без Адольфа Гитлера не пригодна для жизни", - как-то сказала она. Перед смертью Гитлер решил исполнить заветное желание Евы Браун: он согласился жениться на ней.

Формальности были краткими - 29 апреля 1945 состоялось их бракосочетание. Оба заявили, что являются гражданами арийского происхождения и не имеют наследственных заболеваний. Они обменялись рукопожатием с гостями и недолго поприсутствовали на свадебном завтраке. Затем Гитлер удалился диктовать свою последнюю волю и политическое завещание. Величайший момент в жизни Евы Браун наступил, когда на обычное обращение прислуги "фрейлейн" она ответила: "Теперь можете уверенно называть меня "фрау Гитлер". Днем 30 апреля, около половины третьего, Ева Браун приняла яд и умерла рядом со своим супругом.

БРОДСКИЙ, ИСААК ИЗРАИЛЕВИЧ (1883/1884-1939), русский художник. Родился в селе Софиевка (Запорожье) 25 декабря 1883 (6 января 1884) в семье землевладельца. Учился в Художественном училище Одесского общества изящных искусств (1896-1902) у К.К.Костанди и в петербургской Академии художеств (1902-1908) у И.Е.Репина. Был членом «Союза русских художников», «Ассоциации художников революционной России» (АХРР).

Поэтика символизма и модерна сочетается в его ранних вещах (Италия, 1911, Третьяковская галерея) с культом изысканной, несколько салонной красоты. В 1920-е годы вошел в число наиболее активных традиционалистов, боровшихся с «левым» авангардом за право монопольно воплощать «революционные идеалы». Разработал особый тип тщательно выписанной исторической картины, производящей впечатление изо-документа (Торжественное открытие II конгресса Коминтерна, 1920-1924, Музей революции, Москва; Расстрел 26 бакинских комиссаров, 1925, варианты в разных собраниях; Выступление В.И.Ленина на митинге рабочих Путиловского завода, 1929, Центральный музей В.И.Ленина, Горки Ленинские; В.И.Ленин в Смольном, 1930, варианты там же и в Третьяковской галерее). Фотографически четкие, эти полотна идеально подходили для массового тиражирования и агитпропаганды; наряду с официальными портретами Бродского (несколько портретов В.И.Ленина; И.В.Сталин, 1937, Русский музей; К.Е.Ворошилов на лыжной прогулке, 1937, Центральный музей вооруженных сил, Москва) они по праву считаются классикой соцреализма.

Был профессором (с 1932) и директором (с 1934) Всероссийской Академии художеств в Ленинграде. Собрал коллекцию русского искусства 19 — начала 20 вв., которая, наряду с работами самого Бродского, экспонируется в его доме-музее в Петербурге.

Умер Бродский в Ленинграде 14 августа 1939. Посмертно (1940) вышла его автобиографическая книга Мой творческий путь.

Литература:
Памяти И.И.Бродского. Воспоминания. Документы. Письма. Л., 1960;
Аладина Н.В., Ярушевич И.А. И.И.Бродский. Л., 1985;

БРЮСОВ, ВАЛЕРИЙ ЯКОВЛЕВИЧ (1873-1924), русский поэт-символист, прозаик, переводчик, критик, литературовед. Глава московской ветви символизма.

Родился 1 декабря 1873 в Москве в купеческой семье. Дед с материнской стороны А.Я.Бакулин был поэтом-самоучкой. Отец Брюсова, сын разбогатевшего крестьянина, занимался самообразованием, слушал лекции в Петровской сельскохозяйственной академии, любил читать и сам пробовал заниматься литературой. Свое творческое становление Брюсов подробно описал в автобиографии (Из моей жизни). В 1885 в возрасте 11 лет он поступил во 2-й класс гимназии. По собственному признанию, рано начал сочинять, но к поэзии обратился только в гимназии под влиянием однокашников. Вместе они стали издавать рукописный журнал «Начало». Тогда же Брюсов начал читать русскую литературу «от Пушкина и Лермонтова, через Тургенева, Толстого, Достоевского, до Лескова…» (до того он увлекался историей и естественными науками). Первые стихотворные опыты Брюсова были вдохновлены Н.А.Некрасовым, а позже М.Ю.Лермонтовым и популярным в то время С.Я.Надсоном, сочетавшим гражданские мотивы с романтическим духом. Вслед за Началом Брюсов, уже в одиночку, выпускает рукописный «Листок V класса», посвятив его не литературе, а политике и сатире на гимназическую жизнь. Это стало причиной исключения Брюсова из гимназии.

Осенью 1890 поступает в 6-й класс другой гимназии, где увлеченно занимается математикой, изучает философию (Канта, Шопенгауэра, особенно Спинозы). Его литературные интересы становятся более разнообразными. Он заново перечитывает Пушкина, но восхищается и «новыми» поэтами, Д.С.Мережковским и К.М.Фофановым. В это же время впервые знакомится с поэзией французских символистов П.Верлена, А.Рембо и С.Малларме, которые определят в дальнейшем его литературные вкусы. Он начинает переводить символистов и подражать им. Символистская поэзия стала для Брюсова «целым откровением: не будучи знаком с западно-европейской литературой последнего полустолетия», он «только из их стихов понял, как далеко ушла поэзия от творчества романтиков» (там же). Брюсов посвящает себя служению «новому искусству» и записывает в дневнике: «Что ни говорить… будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя. А этим вождем буду Я! Да, Я!».

В 1893 Брюсов поступил на историко-филологический факультет Московского университета, сперва на отделение классической филологии, а затем на историческое. В университете, кроме классических дисциплин, изучал философию (в частности, теорию познания Г.В.Лейбница, повлиявшую в дальнейшем на его эстетические взгляды).

В 1893 вышла статья Д.С.Мережковского О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы, ставшая манифестом русского символизма. В 1894-1895 Брюсов вместе с другом А.Л.Миропольским выпустил три сборника Русские символисты. Это трехчастная антология, составленная из переводов (поэзии П.Верлена, А.Рембо, С.Малларме, М.Метерлинка, А.Э.По, Лорана Тальяда) и подражаний. Подражание в данном случае не было простым эпигонством, оно позволяло осваивать новый поэтический язык, прививать формальные новшества западных образцов русскому стиху. При этом Брюсов замаскировал свои опыты несколькими псевдонимами: каждый представлял особый темперамент и особое ответвление «нового искусства». Стихотворение Осеннее чувство (Гаснут розовые краски в бледном отблеске луны…) варьировало мотивы Малларме и Бодлера, Самоуверенность (Золотистые феи в атласном саду…) играло метафорами на манер Рембо, а Творчество (Фиолетовые руки на эмалевой стене…) было примером «утаивания», характерного для «суггестивной» поэзии и т.д. Сборники должны были создать иллюзию существования целого направления символистской поэзии в России. Несмотря на слабость большинства стихотворений, мистификация удалась. Русские символисты подверглись яростной критике, что создало его авторам скандальную славу. Символизм в России был признан существующим. Но Брюсова окрестили «декадентом», и на целых пять лет журналы оказались для него закрыты.

Одновременно с третьим выпуском Русских символистов Брюсов опубликовал первую книгу своих стихов Chefs d’oeuvre (Шедевры, 1895). В 1896 выпустил вторую книгу стихов Me eum esse (Это — я, датировано 1897). В этих книгах, несмотря на их эпатажность, уже видны основные приемы творчества Брюсова: лейтмотивы, самоцитаты и повтор названий; объединение стихотворений в циклы для их тематической организации; игра культурными ассоциациями, когда образ творится за счет уже известных, привычных читателю образов и форм. Появились в них и темы, которые Брюсов будет развивать в последующих книгах: тема поэта и поэзии; тема современного города, впервые зазвучавшая у Бодлера; тема личности и истории; «декадентские» мотивы смерти и любви как губительной страсти; лирические пейзажные зарисовки в духе романтиков, с одной стороны, и Верлена, с другой.

Книга Tertia Vigilia (Третья стража, 1900), третий поэтический сборник Брюсова, принесла ему признание и обозначила начало его творческой зрелости. Варьируя намеченные в предыдущих книгах мотивы, Брюсов изменил акценты. Третья стража начинается (после программного пролога Возвращение) циклом Любимцы веков, посвященным истории и месту личности в ней. Сборник Chefs d’oeuvre открывался подциклом Полдень Явы из цикла Стихи о любви, пронизанным декадентскими настроениями, атмосферой душной эротики. В сборнике Me eum esse за прологом (Новые заветы), где речь шла о новых поэтических задачах автора, следовал цикл Видения, в котором, подключая контекст поэзии Бодлера и Малларме, Брюсов решал проблему соотношения земной жизни и небесного идеала. В Любимцах веков и в подобных циклах из других сборников (Баллады в Urbi et Orbi; Правда вечная кумиров в Stephanos; Правда вечная кумиров и Приветствия в книге Все Напевы; Властительные тени в Зеркале Теней и т.д.) Брюсов-поэт говорил от лица исторических персонажей, героев древнегреческой и библейской мифологии, обобщенных героев, символизирующих определенную эпоху. Таким образом, по собственному выражению, он творил «храм всем богам, дню и ночи, и Христу, и Адонису, и демонам» (из письма И.И.Ореусу-Коневскому 15 марта 1899). Свободное отношение Брюсова к наследию веков, к мифологиям и религиям позволяло ему, смешивая их, создавать единую систему культурных знаков, где отдельные «портреты» призваны были символизировать непрерывность, единство культуры и диалогичность времени. При этом само движение временного потока оказывалось возможным благодаря усилиям отдельной воли, сильной и яркой личности.

Два следующих сборника, Urbi et orbi (Городу и миру, 1903) и Stephanos (Венок, 1905) вводят бытовые и гражданские мотивы в поэзию Брюсова. По-новому определяется и его взгляд на творчество. В Urbi et orbi в стихотворениях Работа и В ответ (цикл Вступления) Брюсов в противовес идее спонтанности, «стихийности» поэтического акта, популярной среди символистов, утверждал необходимость сознательной работы над стихом. Он сравнивал поэтическую мечту с волом, а поэта с ее погонщиком. Не случайно обратился он и к теме ежедневного труда, продолжавшей тему города: Здравствуй, жизни повседневной / Грубо кованная речь! / Я хочу изведать тайны, / Жизни мудрой и простой, / Все пути необычайны. / Путь труда, как путь иной… (Работа). Новый поэтический предмет требовал нового языка. Стихотворения Фабричная, Сборщиков, Девичья и др. из цикла Песни окрашены разговорными интонациями и фольклорным звучанием. В Stephanos поэт еще пристальнее вгляделся в реальность. Цикл Современность посвящен событиям русско-японской войны и первой русской революции. Книга Urbi et orbi произвела сильное впечатление на современников, в частности, на молодого А.Блока. А апокалипсическое видение поэмы Конь Блед (Stephanos) было созвучно настроениям «младших» символистов. Однако эти новые темы не стали определяющими для Брюсова, они вошли в его поэзию наравне с уже существующими.

К этому моменту Брюсов — уже признанный «вождь» московских символистов, глава издательства «Скорпион», редактор журнала «Весы» (см. ВЕСЫ). Он был известен не только как поэт, но и как критик, переводчик (Ш.Бодлера, П.Верлена, М.Метерлинка, Э.Верхарна, Р.Гиля и др.), теоретик перевода (Фиалки в тигеле, 1905).

В 1907-1908 в журнале «Весы» публиковался его роман Огненный ангел. Это яркий пример символистской прозы, где сквозь исторический план Германии 16 в. проглядывают конфликты, характерные для начала 20 в., исследуются сознание и подсознание современника, но в то же время поднимаются проблемы природы зла в мире, возможности спасения для человека и сохранения собственного «я». После закрытия «Весов» Брюсов в 1910-1912 заведовал литературно-критическим отделом журнала «Русское богатство», печатал статьи в новом символистском журнале «Аполлон». Брюсов выступил и как драматург: ему принадлежат драма Земля (1904, опубл. 1907), «психодрама» Путник (1911), трагедия Протесилай умерший (1913).

Важен вклад Брюсова в теоретическое обоснование символизма и творчества в целом. Начиная с брошюры О искусстве (1899) и статьи Истины. Начала и намеки. (1901), он постоянно развивал свою эстетическую теорию. От представления об искусстве как средстве общения он пришел к идее искусства как «постижения мира иными, не рассудочными путями» (Ключи тайн, 1904; Священная жертва, 1905). Однако «постижение тайн» Брюсов не связывал с мистикой, чем противопоставил себя многим символистам. В статье «О речи рабской», в защиту поэзии (1910) он выступил с критикой «младших» символистов, считавших поэзию формой «теургизма», религиозного служения. Брюсов же провозглашал искусство (и в частности, символизм) сферой свободного взаимодействия смыслов, не подчиненной ни науке, ни общественности, ни религии.

Из поэтических сборников в эти годы вышли Все напевы (1909), Зеркало теней (1912), Семь цветов радуги (1916), готовилась к печати Девятая камена Поэтическое качество этих книг уступает более ранним сборникам, хотя автору еще казалось, что он находится в творческом поиске. Новые темы принесла Первая мировая война и связанный с ней патриотический подъем. Затем, побывав на фронте в качестве военного корреспондента и увидев реальность войны, Брюсов убедился в ее бессмысленности и создал ряд антивоенных стихотворений, не имевших, впрочем, большого резонанса. Более значимым гражданским поступком Брюсова стал выпуск антологии армянской поэзии (1916) в тот момент, когда армянский народ подвергся жестокому геноциду. Брюсов выступил как переводчик и редактор тома, побывал в Ереване и встретился с армянскими писателями. Был удостоен звания народного поэта Армении. С 1962 в Ереване проводятся филологические Брюсовские чтения.

Октябрьская революция явилась для Брюсова важным поворотом как в жизни, так и в творчестве. Приняв новую власть, он стал главой Комитета по регистрации печати (1917-1919), заведующим московским библиотечным отделом при Наркомпроссе (1918-1919), председателем Президиума Всероссийского союза поэтов (1919-1921). В 1920 вступил в РКП(б). Взяв на себя роль воспитателя нового поколения поэтов, в 1921 организовал Высший литературно-художественный институт (впоследствии ВЛХИ). Просветительская деятельность не ограничивалась чтением лекций. Он публикует статью Вчера, сегодня, завтра русской поэзии, где намечает пути развития литературы; создает историко-литературную антологию Сны человечества, попытавшись представить «все формы, в какие облекалась человеческая лирика». В Сны вошли как переводы Брюсова из латинских и армянских поэтов, так и стилизации, воспроизводящие различные стихотворные формы от алкеевой строфы до японской танки. В это же время работает над проблемами стиховедения (книга Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам, 1918; статья Звукопись Пушкина, 1923).

Формальные эксперименты отразились на поздних поэтических сборниках Брюсова: Последние мечты (1920), В такие дни (1921), Миг (1922), Дали (1922) и Mea (Спеши, 1924, опубл. посмертно). Здесь даются образцы «научной поэзии», которая привлекала его еще с 1900-х (ее изобретателем был французский поэт, корреспондент Брюсова, Р.Гиль). Таковы стихотворения Мир электрона, Мир N измерений, Явь (Meа). Хотя поздние стихи из-за излишней усложненности оказались непонятны современникам и не повлияли на развитие поэзии, они интересны как демонстрация возможностей русского стихосложения.

Обширное наследие Брюсова очень разнообразно. Кроме поэтических и прозаических произведений, свое значение сохраняют многочисленные переводы из античной, французской, английской, немецкой, итальянской и др. поэзии. Его критические статьи являются важным материалом для понимания литературной ситуации рубежа 19-20 вв. Его исследования поэзии 19 в. и работы по стиховедению внесли серьезный вклад в русское литературоведение.

Умер Брюсов в Москве 9 октября 1924.

Татьяна Михайлова

Литература:
Брюсов В.Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927;
Максимов Д.Е. Поэзия В.Брюсова. Л., 1940;
Тынянов Ю.Н. Валерий Брюсов. — В кн.: Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965;
Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969;
Гиндин С.И. Поэзия В.Я.Брюсова (К 100-летию со дня рождения). М., 1973;
Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7-ми тт. М., 1975;
Библиография В.Я.Брюсова. Ереван, 1976;
Ходасевич В. Валерий Брюсов. — В кн.: Ходасевич В. Колеблемый треножник. М., 1991;
Ильев С.П. Роман или «правдивая повесть»?. — В кн.: Брюсов В. Я. Огненный ангел. М., 1993;
Зарубежная поэзия в переводах В.Брюсова. Комментарий Гиндина С.И. М., 1994;
Белый А. Брюсов. — В кн.: Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994;
Брюсов В.Я. Из моей жизни. Автобиографическая и мемуарная проза. М., 1994;
Гаспаров М.Л. Академический авангардизм (Природа и культура в поэзии позднего Брюсова). М., 1995;
Гаспаров М.Л. Брюсов-стиховед и Брюсов-стихотворец (1910-1920-е годы). — Гаспаров М.Л. Избранные статьи. (Новое лит. обозрение. Научное приложение. Вып.II). М., 1995 ;
Михайлова Т.В. Между Верленом и Малларме (В.Брюсов в поиске путей символизма). — В кн.: Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе (Проблемы теоретической и исторической поэтики). Гродно, 1997. Часть 1;
Пайман А. История русского символизма. М., 1998 ;

БУДДА (санскр. просветленный) (ок. 567-488 до н.э.) — основатель мировой религии буддизма и создатель оригинальной философской концепции. Согласно преданию, Сиддхартха Гаутама, наследный принц царства шакьев (отсюда его прозвище Шакьямуни — отшельник из рода шакьев) в 29 лет, после того как знамения (старик, больной, покойник и нищий странник) показали ему неизбежность страдания, стал отшельником.

Многолетний опыт аскетического подвижничества убедил его, что и этот путь не обеспечивает спасения; наконец, в возрасте 40 лет, после продолжительной медитации под деревом пи-пал (смоковницей), он достиг просветления, и до конца жизни проповедовал новое учение о спасении. Его центральным элементом являются "четыре благородные истины":
1) вся человеческая жизнь есть страдание;
2) причиной страдания является желание;
3) возможно прекращение страдания;
4) есть путь, ведущий к прекращению страдания ("благородный восьмеричный путь", определяемый как "срединный" — разумно избегающий крайностей как низменного стремления к наслаждению, так и бесполезного аскетического самоистязания).

В изложении своего учения Б. исходил из наличия двух различных уровней понимания — мирян и монахов. К первым обращено этико-религиозное содержание буддизма, состоящее из набора заповедей и жизненных норм; наградой за благую жизнь на земле является блаженство на небе. А для узкого круга посвященных предназначено концептуальное ядро буддизма — философская теория реальности и идеал Нирваны. Философское содержание учения Б. связано с двумя элементами "восьмеричного пути" — "правильным знанием" и "правильным сосредоточением".

Основа "правильного знания" — концепция "взаимозависимого возникновения": каждая вещь возникает под воздействием других и сама оказывает на них влияние; тем самым утверждается принцип всеобщей относительности — нет ничего постоянного и устойчивого, все непрерывно изменяется. Оборотной стороной этого принципа оказывается концепция элементов-дхарм, возникающих и исчезающих в течение одного мгновения: реальность предстает как безличный и безначальный поток, состоящий из взаимосвязанных моментальных "вспышек". При этом отрицаются не только материальные, но и духовные субстанции, в первую очередь — индивидуальная душа как устойчивая целостность, место которой также занимает последовательность дхарм.

"Правильное знание" углубляет понимание истины страдания: философский смысл страдания заключается в непрерывном волнении (возникновении и исчезновении) дхарм, лежащим в основе тягостного непостоянства человеческого существования.

"Правильное сосредоточение" представляет собой регулярную концентрацию внимания, останавливающую мельтешение элементов эмпирического опыта; практика медитации постепенно успокаивает процесс жизненного волнения и позволяет достигнуть Нирваны (букв, "угасание").

Нирвана недоступна рациональному описанию (именно потому, что основой ее достижения является мистический опыт трансовой медитации) и представляет собой высшее из возможных состояний человека, полное и окончательное избавление от страданий.

В.Н. Фурс

Существует бесчисленное множество будд и бодхисаттв. Неисчислимые проявления в небесном и земном царствах породили целый пантеон будд и бодхисаттв в народной религии. По сути, они выполняют роль богов и помощников, к которым можно обращаться с помощью приношений и молитв. В их число входит и Шакьямуни: полагают, что ему предшествовали более древние земные будды, за ним должны последовать другие будущие будды. Небесные будды и бодхисаттвы неисчислимы, как вселенные, в которых они действуют.

В этом сонме будд наиболее почитаемыми в Восточной Азии: являются небесные будды — Амитабха, Владыка западного рая; Бхайсаджьягуру, Учитель исцеления; Вайрочана, изначальный вечный Будда; Лочана, вечный Будда в качестве вездесущего; бодхисаттвы — Авалокитешвара, божество сострадания; Махастхама Прапта, «Достигший великой власти»; Манджушри, бодхисаттва медитации и мудрости; Кшитигарбха, спасающий из ада страждущих духов; Самантабхадра, представляющий милосердие Будды.

БУЛГАКОВ, СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (1871-1944), русский философ и богослов. Родился в Ливнах Орловской губернии 16 (28) июня 1871. Окончил юридический факультет Московского университета, в 1890-х годах увлекался марксизмом, был близок к социал-демократам. Смысл дальнейшей мировоззренческой эволюции Булгакова вполне определенно передает заглавие его книги От марксизма к идеализму (1903). Он участвует в сборниках Проблемы идеализма (1902) и Вехи (1909), в религиозно-философских журналах «Новый путь» и «Вопросы жизни», издательстве «Путь». Религиозно-метафизическая позиция Булгакова нашла вполне последовательное выражение в двух его сочинениях: Философия хозяйства (1912) и Свет Невечерний (1917). В 1918 он стал священником, в 1922 был выслан из России. С 1925 и до конца своих дней руководил Православным богословским институтом в Париже.

В философских и богословских трудах Булгакова центральную роль играет софиология. Увидев в учении Вл.С.Соловьева о Софии «наиболее оригинальный» элемент метафизики всеединства, но «незаконченный и недоговоренный», Булгаков развивал софийную тему уже начиная с Философии хозяйства и вплоть до своих последних богословских творений: Утешитель (1936) и Невеста Агнца (1945). Его богословский опыт трактовки Софии как «идеальной основы мира», Души мира, Вечной Женственности, нетварного «вечного образа» и даже «четвертой ипостаси» был воспринят резко критически в церковных православных кругах и осужден, причем как в России, так и за рубежом. В метафизическом плане софиология Булгакова — это онтологическая система, развитая в русле метафизики всеединства и восходящая своими корнями к платонизму, в которой предпринята попытка радикального — в границах христианской парадигмы — обоснования онтологической реальности тварного мира, космоса, как обладающего собственным смыслом, способностью к творческому развитию, «живым единством бытия».

В Свете Невечернем утверждается, что «онтологическая основа мира заключается в сплошной, метафизически непрерывной софийности его основы». Мир в софиологии Булгакова не тождествен Богу — это именно тварный мир, «вызванный к бытию из ничто». Но при всей своей «вторичности» космос обладает «собственной божественностью, которая есть тварная София».

Космос — живое целое, живое всеединство, и у него есть душа («энтелехия мира»). Выстраивая онтологическую иерархию бытия, Булгаков различал идеальную, «предвечную Софию» и мир как «становящуюся Софию». Идея Софии (в ее многообразных выражениях) играет у Булгакова ключевую роль в обосновании единства (всеединства) бытия, единства, не признающего в конечном счете никакой изоляции, никаких абсолютных границ между божественным и тварным миром, между началом духовным и природным (мыслитель видел в собственной мировоззренческой позиции своего рода «религиозный материализм», развивал идею «духовной телесности» и др.).

Софиология Булгакова в существенной мере определяет характер его антропологии: природа в человеке становится «зрячей» и в то же время человек познает именно «как око Мировой Души», человеческая личность «придана» софийности «как ее субъект или ипостась». Смысл истории также «софиен»: историческое творчество человека оказывается «сопричастным» вечности, будучи выражением универсальной «логики» развития живого, одушевленного (софийного) космоса. «София правит историей.., — утверждал Булгаков в Философии хозяйства. — Только в софийности истории лежит гарантия, что из нее что-нибудь выйдет». В антропологии и историософии русского мыслителя, как, впрочем, и во всем его творчестве, граница между метафизическими и богословскими воззрениями оказывается достаточно условной.

Умер Булгаков в Париже 13 июля 1944.

Литература:
Зандер Л.А. Бог и мир. Миросозерцание отца Сергия Булгакова. Париж, 1948;
Булгаков С.Н. Сочинения, тт. 1-2. М., 1993;

Бухарин Николай Иванович (27 сентября 1888, Москва, – 15 марта 1938, Москва). Родился в семье учителей. В 1907 – 10 учился на экономическом отделении юридического факультета Московского университета. С 1906 член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), большевик; с 1908 член Московского комитета РСДРП. Неоднократно арестовывался; в 1911 сослан в Архангельск, далее в Онегу, откуда бежал в Москву, а затем в Ганновер.

Во время эмиграции Бухарин работал в Германии, Австро-Венгрии, Швейцарии, Дании, Швеции, Норвегии, США; познакомился с теорией и практикой рабочего движения, лидерами западноевропейской социал-демократии, активно изучал политическую экономию и социологию, посещал занятия в Венском университете. Осенью 1912 впервые встретился с В.И. Лениным в Кракове.

В 1915 участвовал в работе конференции заграничных секций РСДРП в Берне, на которой проявились его разногласия с Лениным: поддерживал ленинский лозунг превращения "империалистической войны в гражданскую", но выступал против лозунга о всеобщем мире; считал неверным лозунг Ленина о поражении России, предлагая критиковать правительства всех воюющих стран; серьёзные разногласия были и по вопросу о праве наций на самоопределение. В связи с распадом 2-го Интернационала выступал за создание нового и включение в него всех левых социал-демократий.

В 1915 опубликовал работу "Мировое хозяйство и империализм". С октября 1916 в США работал в газете российских социал-демократов. "Новый Мир", с января 1917 фактически возглавил редакцию газеты, в которую входил и Л.Д. Троцкий.

В Россию возвратился в апреле 1917 (через Японию); за антивоенную пропаганду подвергался аресту в Челябинске. Бухарин в основном одобрил Апрельские тезисы Ленина, назвал их "программой коммунистической партии" (Бухарин Н., Программа Октября, М., 1929, с. 8). С начала мая член Московского комитета РСДРП(б); 2 мая МК рекомендовал Бухарину возглавить редакцию теоретического органа московских большевиков журнал "Спартак", ввёл его в редколлегию газеты "Социал-демократ" (вскоре Бухарин возглавил эту редколлегию), назначил представителем МК РСДРП(б) в исполнительном комитете Московского Совета рабочих депутатов.

Был избран в Городскую думу. "Спартак" и "Социал-демократ" активно пропагандировали решения 7-й (Апрельской) конференции РСДРП(б), Апрельские тезисы Ленина. Почти в каждом номере этих изданий были статьи Бухарина. В статье "Российская революция и её судьбы" он писал: "Нужно со всей настойчивостью выдвигать лозунг завоевания полной власти Советами"; "только революционные низы способны положить конец анархии, ликвидировав войну и обессилив капитал" ("Спартак", 1917, 20 мая). 21 июня в речи на пленуме исполнительный комитета Московского Совета рабочих депутатов предложил Совету выступить против наступления русских войск на фронте, выразить недоверие Временному правительству и всю ответственность "за авантюру" переложить на него ("Социал-демократ", 1917, 23 июня). Спасение революционных завоеваний Бухарин видел в "единой, сильной, революционной власти Советов" (там же, 27 июля).

Бухарин много выступал перед различными аудиториями, часто в защиту Ленина; по его словам, в 1917 он вместе с ним находился "всё время на левом фланге" в партии ("Коммунист", 1918, № 1, с. 19), после Июльских событий вышла посвящённая Ленину книга Бухарина "Классовая борьба и революция в России", центральная идея которой – "окончательная победа русской революции немыслима без победы революции международной" (с. 3), а революция в России должна вызвать мировую революцию. В "Социал-демократе" Бухарин опубликовал ряд статей, в которых призывал трудящихся дать отпор перешедшей в наступление контрреволюции и взять власть в свои руки. На 6-м съезде РСДРП(б) (26 июля – 3 августа) выдвинулся как один из молодых руководящих деятелей большевизма; 28 июля от имени съезда приветствовал "интернационалистское крыло меньшевиков", призвал "объединить все жизненные силы демократии" ["6-й съезд РСДРП(б)", с. 72].

30 июля сделал один из основных докладов о войне и международном положении, где утверждал: "История работает на нас. История идёт по пути, который приведёт неизбежно к восстанию пролетариата и торжеству социализма... перед победившей рабоче-крестьянской революцией на очередь станет объявление революционной войны, то есть вооруженная помощь ещё не победившим пролетариям, ...идея международной социалистической революции должна всемерно поддерживаться, как единственный выход из создавшегося положения" (там же, с. 103 – 05); на социалистическом -этапе революции беднейшие слои крестьянства "будут нашими союзниками" (там же, с. 118). Резолюция по докладу Бухарина была принята единогласно. Бухарин выступил против явки Ленина и Зиновьева на суд и по поручению съезда написал манифест, призывающий к революции. На съезде впервые был избран членом ЦК РСДРП(б).

На соединённом заседании Московских Советов РД, СП и крестьянских депутатов (29 августа) Бухарин от имени большевиков заявил (в связи с решением всех фракций создать орган революционного действия), что большевики входят в этот орган с технической целью для борьбы с корниловской диктатурой (см.: "Известия", 1917, 30 августа).

На заседании МК РСДРП(б) 1 сентября Бухарин говорил по вопросу о политическом моменте: «Явно уже доказана связь союзников с корниловской историей. В верхах явно произошёл сдвиг вправо, вместе с тем широкие массы, стоящие за либерданами [от фамилий М.И. Либера и Ф.И. Дана. – Автор], переходят постепенно в ряды большевиков. Наша политика – борьба с Временным правительством. На очередь дня должен быть поставлен лозунг "Долой соглашательство с буржуазией!" Теперь обязательно нужно поднять широкую политическую кампанию в виде демонстраций, митингов и так далее» (МПА, ф. 3, оп. 1, д. 7, л. 5).

15 сентября на заседании ЦК РСДРП(б) Бухарин проголосовал за отклонение и сожжение ленинских писем в ЦК, призывавших к немедленному вооруженному восстанию (см.: "Пролетарская Революция", 1922, № 10, с. 319). 21 сентября на заседании Петроградского Совета РСД заявил, что большевики идут на Демократическое совещание "как на агитационную трибуну для того, чтобы вскрыть ошибки соглашателей; для того, чтобы там и оттуда клеймить их как обман. Создателем власти и источником этой власти являются только Советы. Должен быть созван Всероссийский Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который и разрешит вопрос о власти" (там же).

24 сентября Бухарин выступил на совещании ЦК и Петроградского комитета РСДРП(б) с местными партийными работниками, прибывшими на Демократическое совещание, с докладом о текущем моменте, в котором отметил основную характерную черту в расстановке общественных сил – "усиление крайних общественных группировок. На одной стороне стоят капиталисты, помещики, кулацкие верхи крестьянства, действующие под гегемонией финансового капитала. Политически это выражается в гегемонии партии кадетов, под руководством которой все буржуазно-помещичьи группы выступают как единое целое"; указал на "почти полное исчезновение в рядах рабочего класса партии меньшевиков", на освобождение промежуточных слоев населения из-под влияния буржуазии и помещиков; подчеркнул, что "У буржуазии остаётся одно средство борьбы с трудящимися – насилие...

Нам необходимо укрепить влияние в Советах, устраивать демонстрации, стачки протеста, митинги и т.д., но не поддаваться на провокации"; ход событий "ведёт к открытому столкновению классов". Основные положения доклада Бухарина нашли отражение в резолюции, проект которой он зачитал и которая была принята совещанием ("Рабочий Путь", 1917, 27, 29 сентября). 28 сентября на совместном заседании Московских Советов рабочих депутатов и солдатских депутатов докладывал о текущем моменте. Большинством (346 голосов против 274) была принята резолюция, оглашённая Бухариным. 18 октября в статье "Развёрнутый фронт" Бухарин писал: "Столкновение неизбежно. Мы от него уклоняться не будем" ("Социал-демократ").

Во время Октябрьского вооруженного восстания – в Москве, редактор "Известий Московского Военно-революционного комитета". 27 октября опубликовал статью "К социализму", в которой вновь подчёркивал: "Гарантия полной победы – международная революция пролетариата". В то же время предупреждал о предстоящих колоссальных трудностях: "Вопросы продовольствия, транспорта, демобилизация армии; сопротивление и саботаж слоев, близко стоящих к крупно капиталиста, буржуазии, – на этом не раз может споткнуться Советская власть. Но нет никаких оснований говорить, что она потерпит здесь банкротство" (там же). 31 октября писал: "Целый мир смотрит сейчас на нас. От нашей победы зависит и победа европейского социализма" (там же).

Бухарин – один из авторов "Манифеста ВРК московских Советов рабочих депутатов и солдатских депутатов ко всем гражданам Москвы" от 3 ноября. Выступил 6 ноября с докладом о революционных событиях в Москве на заседаниях ВЦИК и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (см.: "Протоколы заседаний ВЦИК 2-го созыва", М., 1918, № 6, с. 37 – 39). Бухарин резко протестовал против выхода из ЦК и СНК сторонников создания правительства из представителей всех социалистических партий, осудил этих большевиков как дезертиров революции и доказывал, что время "слюнявой" власти прошло (см.: Бухарин Н., На подступах к Октябрю, М. – Л., 1926, с. 170).

Бухарин был избран членом Учредительного Собрания. 29 ноября ЦК РСДРП(б) ввёл Бухарина в редколлегию газеты "Правда"; в тот же день на заседании ЦК РСДРП(б) Бухарин предложил созвать Учредительное Собрание, изгнать из него кадетов, а левую часть Собрания объявить "революционным конвентом", где большевики с левыми эсерами составят большинство [см: "Протоколы ЦК РСДРП(б)", с. 149 – 50]. На основе его рекомендаций был создан Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ) и разработано положение о нём (см: "Протоколы заседаний ВЦИК.” № 16, с. 94). 11 декабря ЦК РСДРП(б) поручил Г.Я. Сокольникову и Бухарину организовать работу бюро большевистской фракции Учредительного Собрания.

В своей речи 5 января 1918 в Учредительном Собрании Бухарин заявил, что "вопрос о власти партии революционного пролетариата... есть вопрос, который окончательно будет решён той самой гражданской войной, которую никакими заклинаниями... остановить нельзя, вплоть до полной победы победоносных русских рабочих, солдат и крестьян" ("Учредительное Собрание", с. 25 – 26). Он выступил против идеи "так называемого общенародного государства" и отверг предложение политических противников большевиков создать, по его определению, "паршивенькую буржуазную парламентарную республику" (там же, с. 31). Бухарин подчеркнул также:

"...мы, революционные социал-демократы, стоим за диктаторское решение вопроса о власти, ...за меры самой решительной беспощадной войны против всех врагов народа... чтобы сбросить это классовое несчастное варварское капиталистическое общество..." (там же, с. 30).

11 января на заседании ЦК РСДРП(б) при обсуждении вопроса о мире Бухарин поддержал Троцкого и назвал предложения Ленина противоречивыми. "Пусть немцы нас побьют, – говорил он, – пусть продвинутся ещё на сто вёрст, мы заинтересованы в том, как это отразится на международном движении... Сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения". Бухарин предложил "по возможности дело затягивать и не подписывать похабного мира, так как этим мы будоражим западноевропейские массы". Вместе с 8 членами ЦК проголосовал за формулу Троцкого "Войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем" ["Протоколы ЦК РСДРП(б)", с. 170].

15 января Бухарин и ещё 10 членов ЦК и наркомов направили в ЦК РСДРП(б) заявление, в котором предлагали в течение недели собрать партийную конференцию "для окончательного и ясного разрешения данного вопроса исторической для международного пролетариата важности"; если конференция не будет созвана, подписавшие заявление "сочтут необходимым оставить ответственные посты в партии и органах власти" (там же, с. 181). 18 января ЦК РСДРП(б) принял тезисы Бухарина "О моменте и связи с войной"; в них говорилось, что при решении вопроса о целесообразности заключения аннексионистского мира необходимо "исходить из интересов развития" международного революционного движения. Заключение "похабного мира" на длительное время сорвёт это развитие. Империализм нарушит любой договор, если "будет в состоянии повести атаку на Советскую республику". "Никакой отсрочки, – отмечалось в тезисах, – кроме отсрочки международной революции, мы не получим" (там же, с. 183, 184).

Мирные переговоры в Брест-Литовске 28 января были прекращены. Германское правительство заявило 16 февраля, что с 18 февраля военные действия возобновляются. 17 февраля на заседании ЦК Бухарин выступил против предложения Ленина немедленно продолжить переговоры для подписания мира. На заседании Петроградского комитета 18 февраля в связи с начавшимся наступлением германских войск Бухарин указывал, что события развёртываются так, как "мы предвидели"; если немцы и "возьмут Питер", то мы "натравим" на них "мужиков". Он предложил проводить тактику "мировой революции", голосовал против немедленного обращения к немецкому правительству с предложением немедленного заключения мира (там же, с. 202, 203).

22 февраля при обсуждении в ЦК вопроса о возможности приобретения оружия и продовольствия у держав Антанты для отпора Германии Бухарин настаивал на том, что "недопустимо пользоваться поддержкой какого бы то ни было империализма" (там же, с. 206). После отклонения его предложения заявил о выходе из состава ЦК и сложении с себя обязанностей редактора "Правды" (там же, с. 208). С группой членов ЦК направил в ЦК РСДРП(б) заявление против согласия ЦК заключить мир (там же, с. 210; "Социал-демократ", 1918, 28 февраля). 23 – 24 февраля Бухарин вновь голосовал против германских условий мирного договора. 6 марта А. Ломов (Г.И. Оппоков), М.С. Урицкий, А.С. Бубнов и Бухарин обратились ко всем членам партии с заявлением, что политика мира ведёт "к капитуляции пролетариата в его классовой войне против иностранной и отечественной буржуазии" (газета "Коммунист", 1918, 6 марта).

На 7-м съезде РКП(б) (март 1918) Бухарин в содокладе (7 марта) по вопросу о войне и мире подчёркивал: "...русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала... выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией" ["7-й Экстренный съезд РКП(б). Март 1918", М., 1962, с. 24, 26] Понимая, что страна не в состоянии вести войну с регулярной армией Германии, предлагал перейти к партизанской войне.

За предложение Бухарина аннулировать мирный договор проголосовало 12 делегатов, против – 30. Позже признал, что "допустил ошибку": "...мы ...были не правы, прав был товарищ Ленин, ибо передышка дала нам возможность сконцентрировать силы, организовать сильную Красную Армию..." ("Правда", 1918, 11 октября). На съезде Бухарин произнёс также речь о проекте новой программы партии, призвал в ней "дать характеристику социалистического строя в его развёрнутом виде, дать характеристику коммунизма..." (там же, с. 152). В условиях мирной передышки Бухарин заметно отошёл от "левых коммунистов" и стал поддерживать Ленина по основным вопросам экономической политики.

В мае 1918 опубликовал брошюру "Программа коммунистов (большевиков)" (Москва), которая многократно издавалась в стране и за рубежом. Восторженно отозвался о работе Ленина "Государство и революция", призывал создать государство без полиции, бюрократии, постоянной армии, без "привилегированных людей, оторванных от масс и стоящих над массами" ("Коммунист", 1918, № 1, с. 19). В начале июля вновь возглавил "Правду". Многочисленные статьи Бухарин посвятил обоснованию программы Коминтерна, 2-й программы РКП(б). Попыткой теоретического обоснования политики "военного коммунизма" явилась его "Экономика переходного периода" (Москва, 1920).

В 1919 избран кандидатом в члены Политбюро, стал членом Исполкома Коминтерна и заместителем его председателя (Зиновьева).

С окончанием Гражданской войны Бухарин поддерживал основные направления новой экономической политики(нэпа). В книге "Теория исторического материализма: популярный учебник марксистской социологии" (1921) отстаивал эволюционный путь развития, важное значение придавал развитию теории. Пришёл к выводу, что страна будет "многие десятки лет медленно врастать в социализм" ("Правда", 1923, 30 июня), что "социализм бедняков – это паршивый социализм" ("Большевик", 1925, № 9 – 10, с. 5). В 1925 выдвинул лозунг, от которого его вынудили отказаться на 14-м съезде партии (декабрь 1925): "Всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство" (там же, с. 4 – 5).

В борьбе за власть Бухарин выступал совместно со сталинской группировкой, многое сделав для дискредитации Троцкого, Каменева, Зиновьева и их сторонников. После их фактического отстранения от власти вместе с И.В. Сталиным в 1925 – 27 пользовался наибольшим влиянием в Политбюро. Начиная с 1928 между Бухариным и его сторонниками, обвинёнными в правом уклоне, и Сталиным резко нарастает конфронтация. Свои взгляды на дальнейшее развитие страны Бухарин изложил в статье "Заметки экономиста" ("Правда", 1928, 30 сентября). 24 января 1929 в речи "Политическое завещание Ленина" предупредил партию о серьёзном отходе Сталина от многих ленинских установок.

12 ноября 1929 Бухарин был выведен из состава членов Политбюро (состоял в нём с 1924), снят с поста редактора "Правды". В результате процесса 2 –13 марта 1938 Бухарин был приговорён к смертной казни. Прошение о помиловании не было принято во внимание. Реабилитирован в 1988.

Сочинения: От диктатуры империализма к диктатуре пролетариата, Петроград, 1918; Из речи т. Н.И. Бухарина на вечере воспоминаний в 1921 г., "Пролетарская революция", 1922, № 10; К 10-летию Октябрьской революции. Доклад на VIII Московском губернском съезде профсоюзов 12 октября 1927 г., М. – П., 1927; К десятой годовщине Февральской революции. Речь на торжественном собрании в Большом театре 12 марта 1927 г., М. – П., 1927; Программа Октября (К 10-летию Программы нашей партии), М., 1929.

Литература: Коэн С., Бухарин. Политическая биография. 1888 – 1938, перевод с английского, М., 1988; Горелов И.Е., Н. Бухарин, М., 1988; Ларина A.M., Незабываемое, М., 1989; Бухарин: человек, политик, учёный, М., 1990; Н.И. Бухарин. Указатель литературы, М., 1989.

И.Е. Горелов.

Фрэнсис Бэкон (Francis Bacon) (1561-1626), барон Веруламский, виконт Сент-Олбанский, английский государственный деятель, эссеист и философ. считается основателем опытной науки Нового времени. Он был первым философом, поставившем перед собой задачу создать научный метод. В его философии впервые сформулированы главные принципы, характеризующие философию Нового времени.

В 1582 стал барристером, а в 1584 членом парламента и вплоть до 1614 играл видную роль в дебатах на сессиях палаты общин. При королеве Елизавете Бэкон так и не поднялся до сколько-нибудь высоких постов, однако после того, как в 1603 на трон взошел Яков I Стюарт, быстро продвинулся по службе. В 1607 он занял должность генерального стряпчего, в 1613 – генерального атторнея, в 1617 – лорда-хранителя Большой государственной печати, а в 1618 получил пост лорда-канцлера, самый высокий в структуре судебной власти. В 1603 Бэкону было пожаловано звание рыцаря, он был возведен в титул барона Веруламского в 1618 и виконта Сент-Олбанского в 1621. В том же году он был обвинен в получении взяток. Бэкон признал получение подарков от людей, дела которых разбирались в суде, однако отрицал, что это как-либо повлияло на его решение. Бэкона лишили всех постов и запретили появляться при дворе. Оставшиеся до смерти годы он провел в уединении.

Главным литературным творением Бэкона считаются Опыты (Essayes), над которыми он непрерывно работал в течение 28 лет; десять эссе были опубликованы в 1597, а к 1625 в книге было собрано уже 58 эссе, часть которых вышла в третьем издании в переработанном виде (Опыты, или Наставления нравственные и политические, The Essayes or Counsels, Civill and Morall). Стиль Опытов лаконичен и назидателен, изобилует учеными примерами и блестящими метафорами. Бэкон называл свои опыты "отрывочными размышлениями" о честолюбии, приближенных и друзьях, о любви, богатстве, о занятиях наукой, о почестях и славе, о превратностях вещей и других аспектах человеческой жизни. В них можно найти холодный расчет, к которому не примешаны эмоции или непрактичный идеализм, советы тем, кто делает карьеру. Встречаются, например, такие афоризмы: "Все, кто поднимается высоко, проходят по зигзагам винтовой лестницы" и "Жена и дети – заложники судьбы, ибо семья является помехой на пути свершения великих дел, как добрых, так и злых".

Несмотря на занятия Бэкона политикой и юриспруденцией, главным делом его жизни были философия и наука, и он величественно провозгласил: "Все знание – область моего попечения". Аристотелевскую дедукцию, в то время занимавшую главенствующие позиции, он отвергал как неудовлетворительный способ философствования. На его взгляд, должен быть предложен новый инструмент мышления, "новый органон", с помощью которого можно было бы произвести восстановление человеческого знания на более надежной основе. Общий набросок "великого плана восстановления наук" был сделан Бэконом в 1620 в предисловии к труду Новый Органон, или Истинные указания для истолкования природы (Novum Organum). В этой работе предусматривалось шесть частей: общий обзор современного состояния наук, описание нового метода получения истинного знания, свод эмпирических данных, обсуждение вопросов, подлежащих дальнейшему исследованию, предварительные решения и, наконец, сама философия. Бэкону удалось сделать лишь наброски первых двух частей. Первая была названа О пользе и успехе знания (Of the Proficience and Advancement of Learning, Divine and Humane, 1605), латинский вариант которой, О достоинстве и приумножении наук (De Dignitate et Augmentis Scientiarum, 1623), вышел с исправлениями и множеством добавлений. По Бэкону, существует четыре вида "идолов", которые осаждают умы людей. Первый вид – идолы рода (ошибки, которые человек делает в силу самой своей природы). Второй вид – идолы пещеры (ошибки, обусловленные предрассудками). Третий вид – идолы площади (ошибки, порождаемые неточностями в использовании языка). Четвертый вид – идолы театра (ошибки, совершаемые вследствие принятия различных философских систем). Описывая ходячие предрассудки, мешающие развитию науки, Бэкон предлагал трехчастное разделение знания, произведенное согласно психическим функциям, и относил историю к памяти, поэзию к воображению и философию (в которую он включал науки) к разуму. Он также давал обзор границ и природы человеческого познания в каждой из этих категорий и указывал на важные области исследования, до сих пор бывшие в небрежении. Во второй части книги Бэкон описывал принципы индуктивного метода, с помощью которого предлагал свергнуть всех идолов разума.

В незаконченной повести Новая Атлантида (The New Atlantis, написана в 1614, опубл. в 1627) Бэкон описывает утопическое сообщество ученых, занимающихся собиранием и анализом данных всякого рода согласно схеме третьей части великого плана восстановления. Новая Атлантида – социальный и культурный строй, существующий на острове Бенсалем, затерянном где-то в Тихом океане.

Борьба Бэкона против авторитетов и метода "логических дистинкций", выдвижение нового метода познания и убеждение в том, что исследование должно начинать с наблюдений, а не с теорий, ставят его в один ряд с важнейшими представителями научной мысли Нового времени. Впрочем, он не получил сколько-нибудь значительных результатов – ни в эмпирическом исследовании, ни в области теории, а его метод индуктивного познания через исключения, который, как он полагал, будет продуцировать новое знание "подобно машине", не получил признания в экспериментальной науке.

В марте 1626, решив проверить, в какой степени холод замедляет процесс гниения, он экспериментировал с курицей, набив ее снегом, однако при этом простудился и вскоре умер.