Лядов Анатолий Константинович

«Музыкальная табакерка», миниатюра для фортепиано соч. 32, 1893 г.

В отличие от своих современников, Лядов не написал опер и симфоний. Но зато миниатюры прекрасно ему удавались независимо от состава инструментов. Это фортепианные пьесы, романсы и песни (в том числе, обработки народных песен) и оркестровые сочинения. Это не значит, что вклад в культурное наследие Лядова мал. Напротив, миниатюра требует от композитора «точечного попадания», то есть предельно лаконичной концентрации мысли. Можно долго говорить на какую-то тему, рассуждать и объяснять, а можно сказать всего лишь два слова, которые изменят всю жизнь.

Лядов не пытался менять что-то в искусстве, не стремился завоевывать лидерские позиции. Скорее, он творил для своих близких. В одном из его писем можно прочесть такие строки: «...представилось мне: ну что, если умрут те, которых я люблю или которые меня любят? Ну для чего я тогда буду сочинять? К чему тогда слава?» Этим, возможно и объясняется камерность его творчества...

«Он сомневался в возможности внутреннего оправдания музыки произведения долго длящегося и пространственно протяженного. «Мыслимо ли создавать интенсивно содержательные широкомасштабные симфонии, не относясь формально к наполняющей их, как схемы, музыке?» - так передает Б.Асафьев взгляды Лядова на крупные формы.

Основным желанием композитора было «так сделать музыку, чтобы каждый такт радовал». Видимо, поэтому Лядов сочинял медленно и немногочисленно, любил оттачивать делали, как фортепианной миниатюры, так и оркестровых сочинений. Долго вынашивал свои замыслы, не записывая их. Конечно, ругал себя за это, но преподавательская работа и другие виды творческой деятельности, например, дирижирование оркестром занимали много сил и времени, и вынуждали отказываться от каких-то предложений. Так, например, Беляев предлагал Лядову написать музыку на сюжет «Жар-птицы», но, как известно, этот балет состоялся с музыкой Игоря Стравинского. А Лядов остался верен себе, воплотив свои симпатии к русской сказочности в оркестровых миниатюрах.

По воспоминаниям современников, сам Лядов не был пианистом-виртуозом. Он играл только в домашней обстановке, в узком кругу слушателей. Манера его носила в целом оттенок камерности, как и его композиторское мышление. Техника фортепианной игры у него была довольно развита, и иногда он играл даже «с блеском,» но звук был лишен большой силы и глубины. Слышавшие исполнение Лядова отмечают прежде всего величайшее изящество, тонкость, звуковое очарование и огромную выразительность интонирования. Друзья композитора говорят о «ласкающей мягкости» его туше, и что руки у него были словно «бархатные». А в его legato почти не было видно, как опускаются и поднимаются пальцы. Его пианистический почерк – словно строчки, нанизанные бисером. Б.Асафьев упоминал о разнообразии звуковой нюансировки, что позволяло Лядову создавать на рояле иллюзию оркестровых тембров, когда он играл свое «Волшебное озеро».

Фортепианные миниатюры составляют большую часть творческого наследия Лядова. Им написано множество прелюдий, мазурок, вальсов, интермеццо, этюдов... В этом сказалось его увлечение творчеством Ф.Шопена. Но, как настоящий творческий человек, он не просто копировал произведения польского композитора. Он это делал, как говорится, «на свой лад». Его пьесы в истинно русской манере, с «ювелирно отточенными деталями», напоминают игру «бирюльки», где тоненькой проволочкой надо подцепить крохотные фигурки, выточенные из дерева. Один из его циклов так и называется: «Бирюльки». Это «пристальный» взгляд композитора на вещи, близкий эстетике рококо первой половины 18 века (дословно – галантный стиль). Словно клавесинные миниатюры Ф.Куперена и Ж.Ф. Рамо, перешагнув два столетия, вновь нашли свое воплощение в русских «Куколках», «Арабесках», «Багателях». Эта тема получила продолжение в творчестве Д.Шостаковича (в цикле «Танцы кукол») и других русских композиторов ХХ века.

Одна из программных фортепианных миниатюр Лядова – «Музыкальная табакерка».

Это, собственно, такая, музыкальная «штучка», сувенир, популярный в начале века. Откроешь коробочку – а там музыка играет нежными, «хрустальными» звуками. С такой музыкой были и часы, и шкатулки, и табакерки. Мелодии у них были красивые, но с неживым оттенком, (играл ведь не музыкальный инструмент, а некий механизм, сделанный из железа). Но как красивы были эти «штучки»! Ювелирная работа! Прекрасный подарок! Вот это и хотел отразить в своей пьесе Анатолий Лядов. И действительно, у него это получилось как нельзя лучше. Слушаешь пьесу – и представляется коробочка, золотая или серебряная, с узором, портретом или розой. Так и хочется узнать, а что же там внутри – мармелад, или колечко с камушком... А может, жемчужинка... Откройте!

Нет, ну, конечно же, там сердце тайной возлюбленной...

Инна АСТАХОВА